– Кроме того, я все еще твой опекун, поскольку во всей округе так и не смог найти ни одного человека, готового избавить меня от этой обязанности, и, судя по твоему нынешнему поведению, в этом нет ничего удивительного.
– Я исправлюсь! И кроме того, неплохо стреляю, так что у тебя на столе всегда будет мясо.
Кейн снова разразился проклятиями.
– Выбирая любовницу, мужчины ищут не такую, которая поставляла бы им еду! Им нужна женщина, которая выглядит, ведет себя и пахнет как женщина!
– От меня тоже неплохо пахнет. Понюхай, – предложила Кит, поднимая руки, чтобы он смог проверить, но Бэрону было не до этого. Он так и кипел от злости.
– Такая женщина должна уметь улыбаться, вести приятную беседу и ублажать мужчину в постели, то есть делать все то, о чем ты понятия не имеешь. Так что, боюсь, ты вне игры!
Кит поспешно проглотила достойный ответ и смирила гордость.
– Я могла бы научиться…
– О, ради Бога! – фыркнул он, направляясь к другому концу заросшей травой дорожки. – Я уже все решил.
– Пожалуйста! Не…
– Я не продам плантацию.
– Не продашь…
Кит задохнулась от счастья. Он передумал!
– О, майор! Это… Ничего прекраснее я в жизни не слышала!
– Погоди радоваться. У меня одно условие.
Кит мгновенно насторожилась. Сердце кольнуло дурным предчувствием.
– Никаких условий! Нам они ни к чему.
Он ступил в янтарное озеро света, лившегося из окон столовой.
– Тебе придется вернуться в Нью-Йорк и поступить в школу.
– В школу? – ахнула Кит, не веря своим ушам. – Но мне уже восемнадцать! Я слишком стара для школы. Кроме того, я всю жизнь занималась самообразованием.
– Не в такую школу. В пансион. Место, где учат этикету, хорошим манерам и умению держать себя – короче, всем женским добродетелям, о которых ты понятия не имеешь.
– Пансион! – в ужасе прошептала девушка. – Да это самое идиотское, самое инфантильное…
Но, заметив, что Кейн грозно нахмурился, она мгновенно изменила тактику.
– Позволь мне остаться здесь. Пожалуйста. Я не доставлю тебе ни малейшего беспокойства. Клянусь Богом, я не стану помехой. Буду спать в хижине, и ты даже не заметишь моего присутствия. Поверь, я могу быть полезной, потому что лучше меня никто не знает этой плантации. Не отсылай меня, пожалуйста!
– Ты сделаешь, как я велю.
– Нет, я…
– Если вздумаешь взбрыкнуть, я продам «Райзен глори» так быстро, что ты и опомниться не успеешь. Поверь, у тебя не останется ни малейшей надежды получить ее обратно.
Кит стало дурно. Ее ненависть к Кейну сгустилась в жесткий, тугой ком, осевший где-то рядом с сердцем.
– И сколько… сколько мне придется пробыть в этом пансионе?
– Пока не станешь вести себя как леди, так что, полагаю, все зависит от тебя.
– Но ты можешь продержать меня там всю жизнь.
– Хорошо. Скажем, года три.
– Но это невыносимо долго! К тому времени мне исполнится двадцать один!
– Тебе многому нужно научиться. Впрочем, выбор за тобой.
Кит горько вздохнула.
– А что будет потом? Смогу я выкупить у тебя «Райзен глори»?
– Поговорим, когда время придет.
Он обладает властью на годы разлучить ее с «Райзен глори», со всем, что она любила.
Кит отвернулась и бросилась в столовую. Она унизилась до того, что предложила ему себя, и сознание этого невыносимо ее терзало. Ничего, когда ссылка окончится и «Райзен глори» перейдет к ней, он заплатит за все.
– Что скажешь, Кит? – спросил он, внезапно появляясь в комнате.
– Похоже, ты не дал мне выбора, янки, – с трудом выдавила она.
– Так-так-так…
Тишину разорвал женский голос, низкий, бархатисто-чувственный.
– Поглядите-ка, кого привезла моя девочка из самого Нью-Йорка!
– Софрония! – взвизгнула Кит, с разбегу бросившись в объятия стоявшей на пороге женщины. – Где ты была?
– В Радерфорде. Джексон Бейкер заболел.
Кейн в изумлении уставился на женщину. Так это та самая Софрония? До сих пор он представлял себе полную пожилую негритянку, но той, что стояла перед ним, не могло быть больше двадцати пяти. Кроме того, она так и сияла необычной, экзотической красотой. Стройная, с изумительной фигурой, Софрония возвышалась над Кит на целую голову. Высокие, чуть выдающиеся скулы, кожа цвета жженого сахара, раскосые золотистые глаза… Взгляды их встретились и застыли поверх макушки Кит.
Наконец Софрония высвободилась из объятий воспитанницы и шагнула к Бэрону, двигаясь с ленивой грацией пантеры. Даже простая хлопковая ткань ее платья выглядела на ней дорогим шелком. Встав перед Кейном, она спокойно протянула тонкую руку:
– Добро пожаловать в «Райзен глори», хозяин.
До чего же омерзительно вела себя Софрония в поезде по дороге на Север! Только и слышишь: «да, сэр», «нет, сэр», сплошные льстивые улыбочки, любое желание Кейна немедленно исполняется… Ни разу, ни разу она не приняла сторону Кит! Правым неизменно оказывался ненавистный майор.
– Потому что он и в самом деле прав, – заявила Софрония, когда Кит окончательно потеряла терпение. – Пора бы уже вести себя как подобает взрослой женщине. Свою природу не изменишь.
– А тебе давно пора вспомнить, с кем ты заодно и кто тебе ближе.
Софрония и Кит искренне и нежно любили друг друга, несмотря на то что одна была белой госпожой, а другая – черной рабыней. Но это еще не означало, что они никогда не спорили. И эти споры становились все горячее по мере приближения к Нью-Йорку.
Наконец они добрались до места. С той минуты как Магнус узрел Софронию, он ходил как в тумане, пьяный от ее чар и безнадежной любви, а миссис Симмонс только и превозносила достоинства Софронии, и уже через три дня Кит до смерти это надоело. Настроение, и без того мрачное, теперь было хуже некуда.
– Я выгляжу настоящей идиоткой!
Рыжеватая фетровая шляпа, нахлобученная на короткие волосы Кит, удивительно походила на раздавленный соусник. Коричневато-желтый жакет, хоть и сшитый из дорогой ткани, мешком висел на худых плечах девушки. Подол уродливого платья из коричневой саржи волочился по ковру. Кит выглядела так, словно ради смеха переоделась в костюм престарелой незамужней тетушки.
Увидев это безобразие, Софрония вызывающе подбоченилась.
– А что ты ожидала, спрашивается? Я же говорила, что те вещи, которые купила миссис Симмонс, тебе слишком велики, но ты и слышать ничего не захотела! Если хочешь знать, так тебе и надо за то, что воображаешь, будто умнее всех!
– Нечего задирать нос только потому, что ты на три года старше меня и оказалась в Нью-Йорке. Подумаешь, королева нашлась!
Красиво вырезанные ноздри Софронии дрогнули.
– А ты думаешь, будто можешь говорить мне что в голову взбредет? Ну так вот, Кит Уэстон, я больше не твоя рабыня. Понятно? Я не принадлежу тебе. И никому не принадлежу, кроме Иисуса.
Кит вовсе не хотелось ранить чувства Софронии, но та иногда бывала на удивление упряма.
– Ну да, разве тебе знакомо слово «благодарность»? Я научила тебя считать, читать и писать, нарушив при этом закон. Я спрятала тебя от Джесса Овертерфа в ту ночь, когда он хотел лечь с тобой. А теперь ты при каждом удобном случае принимаешь сторону этого янки!
– Нечего попрекать меня неблагодарностью! Сколько лет я старалась увести тебя подальше с глаз миз Уэстон! Каждый раз, когда она ловила тебя и запирала в кладовой, именно я выпускала тебя, за что и получала розги! Не желаю ничего слышать ни о какой благодарности! Ты – петля у меня на шее. Душишь меня. Лишаешь воздуха, которым я дышу. Если бы не ты…
За дверью послышались шаги, и Софрония немедленно осеклась. В комнате появилась миссис Симмонс и объявила, что Кейн ждет внизу, чтобы отвезти Кит в выбранную им школу.
И тут воюющие стороны мгновенно забыли обо всем и бросились друг другу в объятия.
Наконец Кит отстранилась, подняла дурацкую шляпу и пошла к двери.
– Береги себя, слышишь? – прошептала она.
– Смотри не давай себя в обиду в этой модной школе, – наказала Софрония.
– Не дам.
На глазах негритянки выступили слезы.
– Не бойся, Кит, не успеешь оглянуться, как мы снова будем вместе.
Часть вторая. Девушка из Темптона
Манеры – наиболее удачный способ созидания.
Ралф Уолдо Эмерсон
Здание Темплтонской академии для молодых леди на Пятой авеню издалека походило на огромного кита из серого камня. Порекомендовал это почтенное заведение Гамильтон Вудуард, поверенный Кейна. Хотя обычно туда не брали таких взрослых девушек, Эльвира Темплтон сделала исключение для героя Мишинери-Ридж.
Кит, нерешительно переминаясь, стояла на пороге комнаты третьего этажа, где ей предстояло поселиться, и разглядывала пятерых девочек в одинаковых синих платьях с белыми воротничками и манжетами. Все они сгрудились у единственного окна, прижавшись носами к стеклу. Кит недолго пришлось гадать, что именно привлекло их внимание.
