– Надеюсь, так оно и будет, и тогда он не сделает тебе предложение! – подхватил Том.
– Разве могу я рассчитывать на это, когда он приезжает к нам только для того, чтобы посвататься ко мне? – спросила Феба, вновь впадая в уныние. – Должно быть, он уже принял решение, потому что знает наверняка, что со мной ему будет смертельно скучно! Ох, Том, я пытаюсь сохранить хладнокровие, но, чем больше размышляю, тем яснее понимаю, что мне силой навяжут этот ненавистный брак! Меня уже тошнит от дурных предчувствий, а ведь обратиться за поддержкой мне не к кому и меня никто не хочет понять!
– А ну-ка, попридержи язык! – приказал Том, взяв ее за плечи и легонько встряхнув. – Как тебе не стыдно нести такую чушь! Позволь мне сообщить тебе, девочка моя, что на твоей стороне не только я, но также мои отец и мать!
Она, благодарно пожав ему руку, ответила:
– Я не сомневалась в тебе, Том, да и миссис Орде всегда очень добра ко мне, но… все это бесполезно! Ты же знаешь мою маму!
Том действительно знал леди Марлоу, что не помешало ему воинственно заявить:
– Если она попытается силой склонить тебя к этому, а твой отец не вмешается, то не сомневайся – я не останусь в стороне! В самом крайнем случае, Феба, ты сможешь выйти замуж за меня. Сдается мне, мы с тобой недурно поладим, когда привыкнем друг к другу. Во всяком случае, я не оставлю тебя в беде и мы с тобой поженимся, если дойдет до этого! Над чем ты смеешься, дьявол тебя забери?
– Над тобой, естественно! Том, не говори глупостей! Как ты себе это представляешь, когда мама и так боится, чтобы мы не полюбили друг друга, и потому едва не запретила тебе приходить к нам! Она и слушать не станет, как и мистер Орде!
– Знаю. Придется венчаться в Гретна-Грин[27]. Другого выхода нет.
Феба изумленно ахнула:
– Гретна-Грин? В жизни не слыхала ничего более… Том, ты на самом деле такой безмозглый? Я, положим, и впрямь не кисейная барышня, но и не настолько безрассудна! Я бы ни за что не согласилась на подобный поступок, даже если бы любила тебя!
– Ну, как знаешь! – с некоторой обидой отозвался он. – Я тоже не горю желанием венчаться тайно, так что коль ты предпочитаешь выйти замуж за Солфорда, значит, здесь больше не о чем говорить.
Девушка потерлась щекой о его плечо.
– Нет, правда, я очень тебе благодарна! – покаянно сказала она. – Только не сердись на меня, пожалуйста!
В глубине души Том испытывал огромное облегчение оттого, что она отказалась принять его предложение. Поэтому, сурово заявив Фебе, что ей пора научиться повежливее говорить «нет» своим поклонникам, смягчился и признал: бегство и тайное венчание – действительно не выход из положения, а закончил тем, что пообещал помочь ей в реализации любого плана, который она сочтет приемлемым для своего освобождения.
Но Феба так ничего и не придумала. Леди Марлоу взяла ее с собой в Бат, чтобы сделать девушке модную прическу и купить новое платье, в котором, как предполагалось, она должна была очаровать и покорить герцога. Но, поскольку леди Марлоу полагала подходящими цветами для дебютантки исключительно белый, светло-голубой или бледно-розовый, решительно не подходившие Фебе, было трудно понять, как столь сокрушительная щедрость могла помочь ей в этом.
За два дня до приезда лорда Марлоу и герцога стало казаться, что, по крайней мере, один из пунктов программы по его развлечению придется вычеркнуть. Кучер леди Марлоу, сызмальства умеющий предсказывать погоду, заявил: вот-вот выпадет снег; а статья в «Морнинг Кроникл» сообщала, что на севере и востоке уже начались сильные снегопады. Зародившаяся было надежда на то, что герцог отложит свой визит, увяла, когда в Остерби так и не дождались соответствующего послания от своего хозяина, а вслед за этим едва не разразилась настоящая паника. Коль герцога, согласившегося приехать в Остерби под предлогом того, чтобы лично испытать молодого гнедого жеребца на охоте, не остановила перспектива обильного снегопада, значит, он действительно вознамерился сделать предложение руки и сердца. Если же охоты, каковая должна была увести его из особняка днем, не предвидится, следовательно, он будет располагать всеми возможностями, дабы осуществить задуманное. Как ни старалась Феба, ей не удалось убедить себя, что погода, становившаяся все холоднее, непременно улучшится. Мировой судья отменил первый выезд на этой неделе, а потом и вообще отбыл в Бристоль, где его внимания вот уже некоторое время требовали другие дела, поэтому стало ясно – он, лучший предсказатель погоды в окру́ге, не рассчитывал выпустить своих гончих на волю в течение, по крайней мере, нескольких ближайших дней.
Изрядно похолодало, но снег еще не выпал, когда лорд Марлоу, весьма довольный собой, что было вполне простительно с его стороны, прибыл в Остерби в сопровождении Сильвестра. Лорд прошептал супруге на ухо: «Видишь, я все-таки привез его!» – хотя правильнее было сказать, что привез его именно Сильвестр, поскольку милорд проделал недолгий путь в коляске герцога, тогда как его собственная карета и экипаж Сильвестра следовали позади, вместе с камердинерами и всем их багажом. Замыкали кавалькаду, правда, с некоторым отставанием, гунтеры его милости под опекой старшего грума с несколькими помощниками. Собственных лошадей Сильвестр, как выяснилось, отправил обратно в Чанс прямо из Бландфорд-Парка.
Кигли, грум средних лет, учивший герцога ездить верхом еще на его первом пони, восседал рядом с ним на облучке коляски. Но, хотя форейторы, сопровождавшие кареты Сильвестра, были одеты в ливреи цветов его герба, младшие мисс Марлоу, наблюдавшие за их прибытием из окон верхнего этажа, остались разочарованы столь малочисленной свитой. Она оказалась даже менее впечатляющей, чем у их отца, разве что последний не брал с собой собственную коляску в Бландфорд-Парк, в чем, кстати, ему никто не препятствовал. Однако карету герцога влекла упряжка великолепных гнедых скакунов; пара же серых в яблоках иноходцев, запряженных в его коляску, была, по выражению их отца, безупречной; а судя по тому, как она, не замедляя хода, прошла крутой поворот на подъездной аллее, и сам герцог был наездником не из последних. Глядя на Сильвестра, Мэри высказала надежду, что это поднимет его в глазах Фебы.
Сама же Феба не имела счастья лицезреть прибытие герцога. Впрочем, поскольку она и без того довольно часто видела, как он разъезжает на своем фаэтоне с высокой посадкой в Гайд-Парке, и прекрасно знала, сколь умело управляется с лошадьми, то вряд ли бы на нее произвело впечатление то изящество, с коим его светлость прошел крутой поворот на подъездной аллее. Вместе с леди Марлоу девушка сидела в одной из гостиных, неловко и без особой охоты пытаясь заниматься вышивкой. На Фебе было белое платье, купленное в Бате; поскольку оно имело короткие рукава с буфами, а в комнате было прохладно, то ее худенькие, обнаженные руки посинели и покрылись гусиной кожей. Однако на взгляд леди Марлоу, падчерица являла собой самое благопристойное зрелище, на какое только и можно было рассчитывать. Платье, поза и занятие как нельзя лучше соответствовали девушке безупречного происхождения и воспитания – леди Марлоу могла поздравить себя с заслуженным успехом; если брак и не состоится, то отнюдь не по ее вине.
Джентльмены вошли в комнату. Лорд Марлоу пропустил Сильвестра первым и жизнерадостно воскликнул:
– А, я так и думал, что мы застанем вас здесь, любовь моя! Полагаю, мне нет нужды представлять вам герцога, поскольку вы уже и так знакомы. И Фебе, кстати, тоже! Вы же знаете мою дочь, Солфорд, – мою маленькую Фебу! Ну, разве это не прелестно? Уютная семейная обстановка, как я и обещал вам: никаких церемоний – чем, как говорится, богаты, тем и рады!
Но Сильвестр, пожимая руки дамам и обмениваясь банальными любезностями, пребывал отнюдь не в благостном расположении духа. Он уже успел пожалеть о том, что принял приглашение Марлоу, и сейчас ему не терпелось оказаться где угодно, только не здесь. Ловкость и умение, продемонстрированные его милостью на охоте, были давно забыты, а то, как уныло и бездарно он поддерживал разговор, запомнилось. Задолго до того, как они добрались до Остерби, хозяин умудрился не только до смерти прискучить Сильвестру, но и настроить его против себя. Простая душа, Марлоу не счел необходимым, заручившись согласием своего благородного гостя, придерживаться благоразумной сдержанности, о которой ему говорила леди Ингам. Он уже позволил себе несколько вполне прозрачных намеков. Но они упали на неплодородную почву и лишь изрядно разозлили Сильвестра. Кроме того, милорд сообщил герцогу – тот будет единственным гостем в Остерби, что никак не устраивало его светлость, поскольку такая уловка придавала этому визиту ту самую многозначительность, коей он всеми силами стремился избежать. Что бы там ни говорил герцог об отсутствии церемоний, он полагал, что застанет в Остерби еще нескольких гостей, приглашенных если уж не для того, чтобы сделать его пребывание терпимым, то хотя бы ради соблюдения приличий. Его милости, заключил Сильвестр, очевидно, не терпится сбыть с рук старшую дочь; однако если он воображал, будто главу дома Рейнов можно заставить танцевать под свою дудку, то очень скоро поймет, как сильно ошибался. И тут Сильвестру пришло в голову, что первое па в этом танце он уже сделал, согласившись приехать в Остерби. Это соображение весьма уязвило его самолюбие, и герцог с едва сдерживаемым злорадством решил: если только мисс Марлоу не окажется девицей поистине выдающихся качеств, он не промолвит ни слова о предлагаемом союзе.
