О, он задал вопрос: — Да. Он подарил мне Фрикадельку. Разве это не мило?
Алессандро, похоже, не разделял моих чувств. Вместо этого он отвлекся от Фрикадельки и подошел ко мне. Его лицо было покрыто мраком.
Я отступила назад, но оказалась зажатой между стойкой и мужем.
Он остановился прямо передо мной. Его темный пряный запах захлестнул меня, и мой мозг внезапно лишился всех связных мыслей. От него исходило тепло, смешанное с силой и мощью. Наверное, так чувствует себя газель, подумала я, когда лев возвышается над ней.
Алессандро грубо схватил меня за подбородок и поднял мое лицо.
Мое сердце заколотилось.
— О чем вы говорили? — спросил он. Его тон приобрел опасное затишье.
— Ничего особенного, — пробормотала я.
— Я не об этом спрашивал. — Он наклонился ближе. Его теплое дыхание щекотало мои щеки. Он был так близко, что мог бы поцеловать меня. — Что ты ему сказала?
Я посмотрела ему в глаза: — Весь день люди пытались узнать о тебе больше через меня.
На его лице промелькнул гнев: — Я уверен, что мне не нужно говорить тебе, чтобы ты держала рот на замке. Снова.
— Не нужно, — ответила я.
Алессандро смотрел на меня еще секунду, прежде чем ослабить хватку и отойти. Я схватилась за стойку позади себя, чтобы не упасть на пол. В том месте, где он схватил меня, не было боли, только тупое давление его прикосновения.
— Избавься от собаки.
Я посмотрела на него. Его выражение лица было жестким: — Нет.
Алессандро перевел взгляд на меня: — Нет?
Я поспешила объяснить: — Дон будет в ярости, если я отвергну его подарок. Будет гораздо безопаснее, если я оставлю Фрикадельку себе.
— Как ты думаешь, почему он сделал тебе подарок? — спросил он.
Я нахмурилась в замешательстве: — Он сказал, что это компенсация за испорченную свадьбу. Он сказал, что ему жаль, что я не получила свою сказочную свадьбу.
— Я не спрашивал, в чем, по его словам, причина. Я просил тебя сказать, что ты думаешь, почему, он сделал тебе подарок, — огрызнулся Алессандро.
— Я? — повторила я. — Ты хочешь знать, что я думаю?
— Да, хочу.
Я посмотрела на него. Действительно ли он хотел, чтобы я сказала, что думаю? Или он хотел, чтобы я согласилась с его дедом, его Доном?
Алессандро пристально смотрел на меня.
Слова вырвались из меня прежде, чем я успела их остановить: — Две причины, — прохрипела я. — Во-первых, он хочет смягчить меня. Заставить меня чувствовать себя в долгу перед ним, но в то же время сделать из меня друга. Во-вторых, собаки, очевидно, имеют какое-то значение. У тебя нет собаки, как и у членов твоей семьи. Подарив мне одну, он что-то хочет сказать... но я не знаю, что именно.
Как только эти слова прозвучали, я пожалела о них. Ты ничего не добьешься, если будешь сомневаться в Доне, яростно сказала я себе. Особенно перед его внуком и Капо.
Я посмотрела на Алессандро. Накажет ли он меня?
Но вместо этого он бросил на меня любопытный взгляд: — Мой дед любит собак. Всегда любил. Он разводит их и зарабатывает на них много денег, — его темные глаза переметнулись на Фрикадельку, который закончил свой ужин и лежал, перевернувшись на живот, и отдыхал. — Когда мэра Солсбери избрали, он послал ему борзую. А когда «Кабс» (прим. бейсбольный клуб) выиграли Мировую серию, он послал тренеру мастифа.
Меня осенило: — Он претендует на право собственности.
Алессандро кивнул: — Именно так. Эта собака символизирует для всех нас, что он считает тебя своей.
Я взглянула на Фрикадельку. Маленькая собачка была такой милой, что трудно было поверить, что она символизирует такое мрачное послание.
— Почему? Я всего лишь жена. Жена его внука.
— Действительно, — в тоне Алессандро было что-то еще. Но он больше не дал никаких объяснений. — Оставь его себе, если хочешь. Только не забывай почему.
Я кивнула. Слова, казалось, ускользали от меня.
Почему Дон Пьеро требовал права собственности? В мою пользу или нет? Кому он подавал сигналы? Что это означало для меня? Вопросы крутились вокруг меня, но я молчала. Расспросы Алессандро не помогли бы мне в долгосрочной перспективе, жены Капо не задавали вопросов о том, чем занимается их Дон.
Чтобы отвлечься, я подала ужин, пока Алессандро вешал пальто и шарф. Мой желудок заурчал при виде ризотто.
Мы ели в тишине. Не потому, что я не старалась. Я не раз пыталась завязать разговор, чтобы хоть как-то перебить звук скрежета вилок по тарелке, но Алессандро это не интересовало. Он либо ворчал, либо ничего не говорил, либо разговаривал по телефону.
Когда я убирала посуду, мой телефон зазвонил.
Я посмотрела на него: — О, это Елена. — я быстро открыла телефон и прочитала ее сообщение. Она хотела узнать больше о Фрикадельке, реагируя на фото, которое я отправила в групповом чате.
— Елена? — Алессандро поднял голову от своего телефона.
— Моя подруга, Елена. Елена Агостино.
Он сузил глаза: — Ты знаешь, что нужно держать рот на замке перед своими маленькими подругами? Конечно, мне не нужно тебе это говорить.
Я провела языком по зубам. Глубокий вдох, Соф, глубокий вдох.
— Нет, — я резко улыбнулась. — Конечно, нет. — я жестом указала на посуду. — Закончи с посудой, хорошо? Конечно, мне не нужно говорить тебе об этом.
Я ушла, не успев извиниться за грубость.
Не прошло и десяти секунд, как я уже жалела о своей вспыльчивости. Мне не следовало тыкать медведя. Теперь он меня накажет. Я могла только представить, как Алессандро расправляется с теми, кого считает непочтительными. Отрубит ли он мне пальцы? Или свесит меня с крыши за лодыжки?
Я прислонился к окну, прижавшись лбом к стеклу.
Волновались ли люди внизу так же, как и я? Не только у меня были проблемы, и глупо было думать иначе. Но на мгновение я представила, каково это не быть частью этого мира. Мой отец не выдал бы меня замуж, мой муж не был бы убийцей. Наркотики, вымогательство и преступления не были бы работой с 09:00 до 17:00.
Возможно, я могла бы пойти в колледж. Хотя, скорее всего, нет. Я никогда не была хорошей ученицей в школе, предпочитая проводить дни, общаясь с друзьями и веселясь. Может быть, я могла бы пойти в группу поддержки или еще куда-нибудь.
Я вздохнула, стараясь не рассмеяться.
Я была настолько погружена в эту жизнь, что даже не могла представить себе свою альтернативную жизнь.
Смогла бы я вообще функционировать в том мире? У мафии были свои недостатки, но мы заботились друг о друге. Когда у нас пропадало электричество, в течение нескольких минут люди приходили на помощь. О детях заботились все. Я никогда не опаздывала в школу и не оставалась без чего-либо. Люди были преданными.
И была власть. Я не боялась штрафов за превышение скорости или проблем с людьми. Я проходила мимо них, неприкасаемая, зная, что мой отец уничтожит любого, кто меня тронет. Мне не нужно было подчиняться коррумпированному правительству, и ничто не могло меня тронуть.
Я проследила пальцем очертания города. Возможно, в моем воображении он был романтизирован, и, как женщина, моя версия этого мира отличалась от мужской. Но когда я смотрела на людей внизу, я не чувствовала зависти.
Кэт завидовала, вспомнила я. Она так сильно хотела выбраться, что иногда мне казалось, что она готова рискнуть наказанием ради награды.
Возможно, некоторые люди созданы для этого мира лучше или хуже, чем другие.
Внезапно дверь моей спальни распахнулась. Алессандро вошел, едва взглянув на пространство вокруг меня. Все его внимание было сосредоточено на мне.
Пот выступил на моей шее. Он здесь, чтобы наказать меня, подумала я. Безбожник здесь и собирается заставить меня умолять.
— Мне жаль. — сказала я, прежде чем он успел что-либо сказать. — Я не должна была говорить с тобой в таком тоне. Этого больше не повторится.
Алессандро остановился в метре от меня и посмотрел на меня.
Он ничего не сказал.
Я открыла рот. — Пожалуйста...
