Ознакомительная версия.
И рот у нее приоткрылся.
Все поверхности здесь были или золотые, или серебряные, включая края гигантского прямоугольного стола. Изящная серебряная и золотая посуда блестела под люстрой из хрусталя с прожилками золота, отчего свет казался мягким и желтоватым.
На стенах висели портреты представителей династии аль-Шарифов. В вазах стояли экзотические цветы, источая нежный аромат. Стол окружали массивные кресла, обитые бархатом, на спинке каждого была эмблема – меч.
На столе стояли яства, от запаха которых рот наполнялся слюной.
Азиз стоял у окна.
– Здравствуй, Нихат.
Она махнула рукой в знак приветствия и кивнула, будучи не в состоянии ни говорить, ни сдвинуться с места, пригвожденная к полу волнами энергии, исходившей от Азиза.
Они не видели друг друга с того момента, как вернулись во дворец четыре дня назад. Нихат не знала, кто кого избегал. Может быть, оба.
В пустыне она решила отбросить осторожность и одну ночь провести в раю. Однако Нихат не учла, что невероятно сложно жить, испытав сладость рая и осознав, что повторения не будет.
Она вздрогнула и повернулась, услышав радостный голос Зохры:
– Нихат, я очень рада тебя видеть. Ты приносишь покой.
В животе у Нихат все перевернулось. Она облизала губы.
– Я не заслуживаю такой чести.
Но уйти она не успела. Вошел Аяан.
Нихат ничего не оставалось делать, как сесть рядом с Азизом. Он уставился на ее дрожащие руки, и она спрятала их на коленях, мечтая очутиться где угодно, только не здесь.
– Ты дрожишь. Тебе снова плохо?
Она покачала головой.
Аяан отпустил слуг. Он подался вперед и прильнул к губам Зохры в таком поцелуе, что щеки Нихат стали пунцовыми.
Азиз откинулся на спинку кресла и вытянул правую ногу.
– Может, нам уйти, Аяан? – с насмешливой ноткой в голосе спросил он.
Нихат повернулась к нему. При виде его веселого лица все мысли разом исчезли из ее головы.
Все еще обнимая принцессу Зохру, Аяан улыбнулся брату:
– Мы празднуем и хотим, чтобы вы порадовались за нас. У нас будут мальчики-близнецы.
Азиз замер, даже воздух вокруг него словно загустел. В его взгляде что-то мелькнуло.
– Да, это повод отпраздновать. – Он откашлялся. – Родится будущий король Дахара, – сказал Азиз с такой гордостью, с такой радостью, что слезы подступили к глазам Нихат.
Только она не могла объяснить, почему его заявление причинило ей такую боль.
Азиз подошел к Аяану и хлопнул его по спине.
– Принцесса Зохра, это ответ на мои молитвы, – отрывисто проговорил он и, заставив принцессу встать, крепко ее обнял. – Я просил об этом небеса – для Дахара, для моей семьи, но прежде всего для моего брата. Даже доктору придется признать, что это повод выпить.
Он взглянул на Нихат.
Она кивнула. Перед глазами все расплывалось. Она заставила себя поздравить Аяана, заставила себя улыбаться, хотя сердце ее снова разбилось.
В течение следующего часа Нихат в основном молчала. Она чувствовала озадаченный взгляд Азиза, но ничего не могла с собой поделать. Каждый миг счастья королевской семьи причинял жестокие муки.
Азиз допил вино. Он не понимал, что происходит с Нихат. Она едва притронулась к еде и за ужином произнесла всего несколько слов. Они провели прекрасную ночь, но остальное его не касается, напомнил он себе.
Азиз сосредоточился на брате. Несмотря на улыбку, на лице Аяана были видны следы усталости.
– Исследование проводилось без тебя?
Аяан покачал головой и сжал пальцы Зохры.
– Да. Прошлым вечером состоялась официальная встреча в Зуране, требовавшая присутствия отца, и я поехал с ним. Благодаря тебе я хотя бы был готов к ней.
– Зайед?
Аяан кивнул:
– Он угрожает объявить нам войну, если мы не изменим условия мирного соглашения.
– То соглашение было подписано почти пятнадцать лет назад. Помню, отец говорил, что он заставил шейха Асада не истощать залежи нефти в Зуране, гонясь за богатством.
Аяан взглянул на него с возросшим интересом.
– Зайед заявляет, что наш отец заставил Зуран согласиться с невыгодными условиями, угрожая военным вторжением. Очевидно, наш союз с Сияадом он по-прежнему рассматривает как угрозу. Зайед уже не тот человек, за которого наша сестра собиралась выйти замуж.
Азиз кивнул, подтверждая правоту брата. Человек, с которым он встретился, был только тенью его старого друга. И неожиданно, впервые с того дня, когда он получил ранение, Азиз понял, какой дар – его семья. Какое счастье, что у него есть Нихат.
Зайед же одинок.
– Я не стану беспокоить отца, – сказал Аяан. – Ему было непросто все эти годы. Мне нужна помощь, Азиз.
– У тебя есть специалисты…
– У тебя степень по торговле и экономике. Отец учил нас дополнять друг друга. Чтобы ты управлял, а я тебе помогал. Если ты решительно настроен уехать, помоги мне, пока ты еще здесь.
В зале воцарилась мертвая тишина. Принцесса Зохра с вызовом взглянула на Азиза.
Отказ был готов сорваться с его губ. Он почувствовал, как Нихат придвинулась ближе. Под столом она сжала его пальцы. Понимает ли она, что делает?
– Хорошо. Распорядись, чтобы первоначальное соглашение и условия, которые Зайед предлагает изменить, были доставлены ко мне. Я взгляну.
Он встал, потянув за собой Нихат, и вышел, пытаясь совладать с яростью.
Закрыв двери, Азиз атаковал ее вопросом:
– В какую игру ты играешь?
– Я не играю ни в какие игры.
– Только потому, что мы…
Она вздрогнула и вытянула руку, удерживая его на расстоянии.
– Пожалуйста, Азиз.
Едкие слова так и не были произнесены.
Что бы он ни сказал, это будет неправильно. Азиз не хотел опошлять и тем более осквернять то, что произошло между ними. Несмотря ни на прошлое, ни на будущее, это было чем-то особенным. И Нихат ни в чем не виновата.
Дело было в нем. Неожиданно все то, в чем он был так уверен еще несколько недель назад, превратилось в зыбучий песок, и Азиз не знал, за что зацепиться.
Нихат сглотнула.
– Я напоминаю, что ты решил сделать все, что можешь, лишь бы избавить принцессу Зохру от стресса. Вот почему я здесь, ваше высочество.
Ее обращение прозвучало как пощечина.
– Не называй меня так.
Нихат засмеялась, и Азиз повернулся к ней. То был низкий смех, полный такого отчаяния, что волоски на его шее встали дыбом.
– Как давно ты смотрел на себя в зеркало, Азиз? Ты истинный принц Дахара. Ни ранение, ни отвращение к самому себе, ни желание влачить жалкую жизнь – ничто не изменит этого факта. Дахар – его политика, благосостояние, экономика – это кровь, которая дает тебе жизнь.
– Довольно, Нихат!
Невзирая на его предостережение, она придвинулась ближе. В ее взгляде застыла немая тоска. От стройной фигуры исходили почти осязаемые волны напряжения. Но тепло ее тела зажгло в мужчине ответный огонь.
– Признай, что даже сейчас ты жаждешь этого. Признай, как мучает тебя, что Аяан займет твое место, что его сын станет королем. Разве тебя не изводит то, что Аяан завладел всем, что должно принадлежать тебе?
Азиз вздрогнул, слова Нихат пробили его броню, причинив боль.
– Да, мучает. Мучает, что Аяан страдает каждую ночь, что мои отец и мать вынуждены оплакивать дочь, которая так и не вышла замуж. Куда бы я ни повернулся, на всем лежат следы разрушения, виной которому я.
Нихат не отступила даже теперь. Ее полные губы упрямо сжались, а подбородок вызывающе приподнялся.
– Я знаю, как Амира любила тебя. Даже если бы ты был в чем-то виноват, она простила бы тебя, Азиз. Она не хотела бы, чтобы ты влачил жалкое существование.
– Но ее нет. И это моя вина.
– Как? Террористы напали на вас троих и убили ее.
– Не так. Я бросил им наживку. Я позволил просочиться информации, что назначил брату и сестре встречу в этом месте. Террористы угрожали нам несколько месяцев. Мой рискованный план состоял в том, чтобы поймать их, но я не стал посвящать в него отца. Однако ничего не получилось. Группа захвата получила от отца другой приказ, а я слишком поздно понял, что Аяан и Амира остались без прикрытия. Они собирались поговорить со мной, потому что волновались за меня, так как я их избегал. И они…
Голос Азиза сорвался от пронзившей его боли, а затем он почувствовал нежное прикосновение Нихат к своему плечу и не решился посмотреть на нее. Когда он все же поднял глаза, то не увидел сочувствия или жалости. В ее взгляде отразилась его боль, его горе. Это придало ему сил.
– Я видел, как в Амиру попала пуля, которая предназначалась мне. Я видел, как другая пуля задела по касательной голову моего двадцатилетнего брата. Я видел, как они упали, видел, как эти ублюдки тащили их, и ничего не мог поделать. И все это случилось из-за меня. Потому что я был безрассуден, потому что мне было все равно, буду я жить или умру. Амира погибла из-за меня. Аяана до сих пор преследуют ночные кошмары… В то время я позволил эмоциям захлестнуть меня. Ты уехала – и я словно с цепи сорвался. Золотой принц, чьи желания всегда исполнялись, который ни в чем не знал отказа, не смог смириться с потерей женщины. Принц на поверку оказался слабаком. Мужчина, который является рабом своих эмоций, не может стать королем. Был момент, когда я думал, что династия аль-Шарифов, которая владела этими землями два века, прервется из-за того, что я натворил. Новость Аяана наполняет меня радостью. Я чувствую себя как приговоренный к смерти, которого помиловали прямо на эшафоте. Мне все равно, Нихат, кто будет на троне – Аяан или я, – и все равно, кто в дальнейшем будет управлять Дахаром – его сын или мой.
Ознакомительная версия.
