Кейтлин подошла к зеркалу и посмотрела на свое отражение. Нет, она не будет унижаться ни перед своей семьей, ни перед Джеймсом. Пришло время найти свой путь.
Она что-нибудь придумает и сможет выкарабкаться. Она умная. И сильная.
Нужно только составить план.
Через четыре дня самолет Джеймса приземлился в аэропорту Кеннеди. Полет его вымотал, больше всего на свете хотелось спать, но он думал лишь о том, как скорее попасть домой. Покоя не давало неприятное предчувствие. Он несколько раз набирал номер стационарного телефона, но ответа не получил.
Кейтлин не желала снимать трубку.
Расплатившись с таксистом, он поднялся наверх и вошел в квартиру. Отремонтированная кухня выглядела чудесно.
– Кейтлин? – Он взлетел вверх по лестнице, уже понимая, что никого не найдет.
Огромная спальня показалась пустой и холодной. Ему не надо было заглядывать в гардеробную, чтобы понять, что квартира пуста.
Единственное, что его здесь ждало, сложенная футболка, а на ней записка: «Спасибо за прекрасный отдых».
Джеймс выругался. Что это значит? Слова показались пресными, лишенными эмоций. Только сейчас он понял, как сильно мечтал ее увидеть. Хотел, чтобы она была здесь, смотрела на него чуть насмешливым взглядом, а потом раскрывала ему объятия и вновь дразнила, как умела делать только она одна.
Он скучал по ее теплу. По той душевной щедрости, которой наделена только эта женщина.
Неужели она настолько ему необходима? Насколько, интересно знать? Он испытывает к ней только сексуальное влечение или нечто большее? Может, он влюблен?
Однако Кейтлин нет рядом и понять себя будет невозможно.
Куда она уехала? Почему? Что могло случиться?
Схватив телефон, Джеймс набрал номер брата.
– Джордж, мне нужен номер телефона Ханны Мур.
– Да?
– Срочно, Джордж.
– Ладно. Я узнаю.
Через три минуты пришло сообщение. Он нажал кнопку вызова, и после пятого гудка ему ответили.
– Слушаю.
– Это Ханна Мур?
– С кем я говорю?
– Прошу, не вешайте трубку. Я ищу Кейтлин.
– Кейтлин?
– Да, вашу сестру.
– Но кто это?
– Меня зовут Джеймс Вольф. Я брат-близнец Джорджа Вольфа. Я познакомился с Кейтлин в Нью-Йорке и…
– Она в Нью-Йорке.
Джеймс опешил.
– Вы не знали?
– Нет, я…
– Когда вы говорили с ней последний раз?
– Послушайте, мне жаль, но я не имею представления, где она.
– А может это знать ваш отец?
– Мне правда очень жаль, – ответила Ханна после паузы.
– И должно быть. Она через такое прошла, а вам нет никакого дела.
– Она не стремилась поддерживать со мной близких отношений.
– А вы сами пытались? Или вам проще было убедить себя, что ее жизнь вас не касается.
Джеймс раздраженно бросил трубку. Неужели им действительно нет до нее дела?
Боль сжигала грудь. Кейтлин заслуживает большего. Она должна быть любима. И он будет ее любить. Как только найдет.
Пройдя по комнате, Джеймс взял планшет. Пролистав несколько последних открытых страниц, он в сердцах бросил его на кровать.
Проклятие!
Опять эти чертовы фотографии его и Кейтлин. Неужели людям больше нечем заняться? Его они тоже раздражали, и все из-за похотливого выражения на его лице. Но ее они беспокоили по другой причине.
Господи, какой же он идиот!
Она опять осталась один на один с оскорблениями. С болью. Неудивительно, что сбежала.
Ей некому помочь. И он тоже бросил ее.
Джеймс взъерошил волосы, собираясь с мыслями. Куда она могла пойти? Как искать ее в многомиллионном городе?
Кейтлин шла по цеху, с удивлением оглядывая множество людей: портные, швеи, помощники, ассистенты. Все трудились над созданием тысяч уникальных костюмов.
Она все сделала правильно. Перебронировала билет на обратный рейс, к счастью, за это не пришлось платить, поэтому сможет вернуться в Лондон только в конце недели. Теперь оставалось лишь молиться, чтобы Пегги не читала статьи в Интернете. Кейтлин сама позвонила ей, рискнув напомнить о предложении посмотреть костюмерный цех.
И вот она в мастерской театра Метрополитен. Место показалось ей пещерой Аладдина: так много здесь обитало сокровищ. Все хранящиеся костюмы поистине произведения искусства, созданные талантливыми и умелыми людьми. Она уже два часа бродила по мастерским и цехам в сопровождении ассистента, которому поручили все ей показать.
Работать в таком месте – мечта Кейтлин. Однако время вышло, пришлось ехать на метро в Квинс. Последние несколько дней она жила в самом дешевом хостеле, где смогла снять самый дешевый одноместный номер. Пока поезд покачивался на рельсах, она закрыла глаза и думала о Джеймсе.
Надо скорее вернуться в Лондон. Так будет лучше всего. Там проще залечивать раны. Кроме того, на нее очень повлияло сегодняшнее посещение театра. Кейтлин решила, что должна найти работу и сделать карьеру самостоятельно, без чьей-либо помощи.
Войдя в гостиницу, она свернула направо. Дверь ее комнаты была последней по коридору.
– Кейтлин? – внезапно раздалось за спиной.
Похолодев, она обернулась.
– Джеймс? – Это действительно был он. – Что ты здесь делаешь?
– А ты как думаешь? – Он поспешно подошел к ней. – Ты уехала.
Нет. Это он уехал.
– Я же оставила записку, – холодно заметила она.
– В которой ничего не написала.
– А что я должна была написать?
– Ну, для начала, что у тебя все в порядке.
– У меня все в порядке. – Она пожала плечами. – Прости, не хотела тебя волновать. Я не думала…
«Не думала, что тебя это беспокоит».
– Неприятно, что ты такого невысокого обо мне мнения. – Джеймс поджал губы. – А еще более худшего о себе. Как я мог не волноваться о тебе?
В конце коридора появился человек. В этот момент Джеймс положил руку ей на плечо и попытался крепко прижать к себе. Она посмотрела на него так, что ладонь его мгновенно повисла в воздухе, а затем и скользнула вниз. Пожалуй, лучше продолжить разговор в комнате. Впрочем, там в ее распоряжении лишь несколько метров, на которых помещаются узкая кровать и стул. Ничего общего с шикарными апартаментами на Манхэттене.
Она открыла дверь.
– Ну что, считаешь, со мной действительно все хорошо?
Джеймс пристально вгляделся в ее лицо. Захлопнул дверь. Лицо казалось бледнее обычного, отчего шрам виднелся отчетливее. Она разозлена. Неужели его приходом? Она не допускает, что они могут начать с того места, на котором остановились. Не захочет к нему прикоснуться.
– А ты не думаешь, что и со мной может быть не все хорошо?
– То есть это все тебе нравится? – Она подняла на него разозленный взгляд.
Она недовольна, что он пришел? Не хочет больше быть с ним в одном небольшом пространстве? Или не верит, что он здесь из-за нее?
Нет, она не станет к нему прикасаться. Даже то, что они одни в этом номере, не дает ей права рассчитывать на…
– Что у тебя за проблема? – Она попыталась произнести эти слова как можно грубее. – Яйца звенят?
– Кейтлин, – с укоризной произнес Джеймс, но, к ее удивлению, улыбнулся.
На этот раз она не попадет под его чары. Он может пускать в ход свое обаяние, флиртовать, она не поддастся. Оттолкнет его решительно и твердо. Навсегда.
– Послушай, Джеймс, нас связывал лишь секс. Роман во время отпуска. Нам все равно приходилось жить в одной комнате, почему же не получить удовольствие?
Он смотрел на нее во все глаза, и с каждой секундой выражение становилось все более удивленным.
– Кейтлин…
– И не думай, что для меня это было чем-то значимым.
– Полагаешь, такое твое поведение навсегда оттолкнет меня?
– Что поделаешь, я такая.
– Ничто в этом мире не бывает черным или белым. В тебе не может быть только плохое, а я, клянусь честью, вовсе не герой.
Нет, он именно герой. Настоящий. Он сам не сможет себя изменить, даже если захочет.
– Ты знаешь, я не идеален.
– Это точно. И уже мне надоел.
– И что же?
– Я готова к новым отношениям.
– Думаешь, кто-то другой сможет доставить тебе такое же удовольствие, как я?
– Да, у нас был прекрасный секс. И что? Ты не хочешь и не способен к другим отношениям. Какой смысл продолжать встречаться?
Его глаза сверкнули.
– Страсть проходит. Что же у нас останется потом?
Она должна его оттолкнуть. Ей придется это сделать.
– И ты хочешь, чтобы я тебе поверил? – сердито спросил Джеймс.
Ей казалось, что сердце сейчас остановится, но она гордо вскинула голову.
– Мне все равно, веришь ты или нет.
– Так ты решила уехать? Все бросить?
– А что такого особенного я бросаю? Хороший секс? Несколько веселых дней? Есть вещи более значимые.
– Тебя обвиняли во многих грехах, но я не предполагал, что к ним относится еще и трусость.
Голос его звучал поразительно тихо и спокойно.
– Я не трушу.
– Разве? Да ты прячешься. Бежишь. Не хочешь сказать, что у тебя действительно на душе. Отказываешься открыть свои истинные чувства. Сказать, чего ты действительно хочешь. – Его рука легла ей на плечо. – Я не виню тебя за это. Понимаю, тебе больно. Сначала Доминик, потом я. – Джеймс опустил глаза и помолчал. – Я знаю, что обидел тебя. Уехал, когда был особенно тебе нужен. Прости меня, Кейтлин. Этого больше не повторится.
