Ознакомительная версия.
Джаред потянулся, чтобы убрать выбившийся локон ей за ухо.
– Мне нравится, как ты накручиваешь свои волосы на палец, когда нервничаешь, я благодарен тебе за то, что ты поверила в меня, когда услышала новости о расследовании отдела по наркоконтролю, и за то, что ты приходишь на работу рано и задерживаешься допоздна, и даже приходишь в свои свободные дни, чтобы помочь мне. Благодаря твоим неустанным усилиям за три дня я превратился из больничной парии в образец незаменимого доктора.
Это было не так трудно, как ему казалось.
– Я люблю, когда ты лежишь в моих объятиях, отвечая на мои прикосновения, и на твоем лице появляется восхищение, когда мы занимаемся любовью. Когда мы были в разлуке, я мечтал быть с тобой. У меня нет сомнений, что то, что я чувствую к тебе, – это чистейшая, глубочайшая форма любви из всех, которые возможны.
Может быть, с его точки зрения это и так, подумала Эли.
– И тем не менее ты мог смотреть мне в глаза и день за днем лгать. Так ты обращаешься с человеком, которого любишь? Как я могу поверить твоим словам?
– Значит, так? – Джаред завел машину и выехал на дорогу. – Никаких вторых шансов? – Он нажал на педаль газа. Колесо провернулось, прежде чем проложить колею. – Как ты думаешь? У меня нет никакой надежды, что ты когда-нибудь простишь меня?
Эли подумала, что хорошо было бы сейчас не обсуждать все это, чтобы они могли спокойно провести вместе свой последний день. Но она не забыла и не простила Джареда, рана от его предательства была слишком глубока. Вместо того чтобы ответить ему, Эли посмотрела в окно машины на дома, которые проносились мимо.
Прежде чем она это осознала, они доехали до ее квартиры. Джаред не стал искать парковку. Он просто остановился около дома и, глядя перед собой, ждал, когда она выйдет.
– Мне жаль, – сказала Эли и выскользнула из машины. Она повернулась, видимо желая что-то добавить, но Джаред огрызнулся:
– Мне тоже, – и дал газу раньше, чем она закрыла дверцу.
Утром в субботу в пятнадцать минут одиннадцатого Эли сидела за столом в кухне, глядя на часы своей микроволновки затуманенными, полными слез глазами. Как сказала Поли, Джаред планировал уехать сегодня утром в девять. Он уезжал без всяких дальнейших объяснений между ними. Даже не попрощался.
Эли знала, что он уедет, и верила, что это будет лучше для нее и для ребенка. Но почему она чувствовала себя такой потерянной, такой несчастной неудачницей?
– Ты сделал что? – потрясенно спросила Эли. Она вцепилась в столик, за которым сидела. Не может быть, чтобы она верно расслышала.
– Я продал дом, – повторил Дедуля. – Дай мне эту коробку.
Эли закрыла глаза и глубоко вздохнула. Этот день никогда не кончится. Сначала Джаред уехал, а теперь Дедуля продал дом, который она любила, дом, который хранил бесчисленные воспоминания, и он ни словом не обмолвился о продаже, пока не стало слишком поздно.
– Кому? Почему? Где ты собираешься жить?
– Я продал дом кое-кому, кто предложил его купить. Положи это в мой чемодан. – Дедуля вручил ей стопку поношенных фланелевых рубах. – Потому что я пытался жить один, когда был соседом миссис Мейер, а с сегодняшнего вечера я буду жить у нее.
– С миссис Мейер? Ты переезжаешь к миссис Мейер? После всех этих лет? Что происходит? Почему ты не сказал мне? Ты болен?
– Я в порядке, Элисон. Успокойся.
– Я не успокоюсь. К чему такая спешка? Почему ты так неожиданно продаешь дом?
– Потому что кое-кто выразил интерес к нему, и мы сошлись в цене. У меня появилась возможность продать его, и я ею воспользовался и чувствую себя совершенно счастливо. – Дедуля снова полез в шкаф.
Эли смотрела на разоренную спальню Дедули.
– Что ты намерен делать со всеми своими вещами?
– Я продал дом вместе с ними. Вот так. Конечно, ты можешь забрать что хочешь. Все остальное я оставляю покупателю, пусть он разбирается.
Кучи «коллекционных» спортивных трофеев. Бабушкина коллекция рогов. Прабабушкин антикварный фарфор. Коробки и шкафы, набитые фотографиями и личными вещами. И все это поступает во владение какого-то незнакомца. Эли сопротивлялась желанию попробовать Дедулин лоб – не поднялась ли у него температура.
– Когда этот человек въезжает?
– С середины до конца марта. – Дедуля вынырнул из шкафа, держа в руках несколько вешалок со свисающими с них брюками. – Пока я не забыл, сбегай на кухню и принеси мне любимое блюдо для пирогов твоей бабушки, то, которое с розами на ручке, и мою чашку «Дедушка номер один». Да, и тот огромный горшок, который ты сделала мне в классе по керамике. Я люблю есть из него кашу по утрам.
– Это все, что ты забираешь из кухни?
Дедуля щелкнул пальцами.
– Точно. Как я мог забыть? Там еще две коробки овсяного печенья на холодильнике.
– Я не дам тебе твое печенье.
– О, ради бога. Овсянка меня так поддерживает.
Позже в тот вечер, проводив Дедулю до соседнего дома, Эли стояла одна на улице и смотрела в окно его гостиной на свое любимое кресло, оплакивая грядущую утрату Дедулиного дома, не в состоянии представить, что кто-то другой будет жить здесь.
Эли взобралась по ступенькам, вспоминая, как перешагивала через скрипучую третью ступеньку, когда ей нужно было проскользнуть в дом или из дома. Она вошла в ванную, выложенную розовым кафелем, и представила себя стоящей на коленях и купающей своего скулящего щенка в розовой ванне.
Эли вспомнила еще об одной вещи, которую должна была сделать. Подыскать новое место для жилья. Кооперативная квартирка с одной спальней и крошечной ванной комнатой не подойдет матери с ребенком.
Эли вошла в свою комнату, где она спала несколько раз в месяц, и забралась в кровать, слишком измученная, чтобы переодеться. Она знала, что жизнь меняется, а Эли не любила перемен.
А вот Джаред любил. Он никогда не был бы счастлив, оставшись в этом городе. Он бы вечно искал новую обстановку и новые лица. А в Мадрин-Фоллз почти ничего не менялось.
Эли забралась под одеяло и стала думать, что делает Джаред, где живет, приходится ли ему работать днем или по ночам. Она думала о том, что он скажет, если она позвонит, чтобы извиниться, и объяснить, что будущий ребенок, брак Джареда, сердечный приступ Дедули и его изменившиеся отношения с миссис Мейер – все это сильно потрясло ее. Подвергло сомнению ее чувства к нему, добавило неуверенности в ее будущем, и она утратила чувство реальности. Со временем она справится со всем этим. Ей нужно время. Ответит ли он на ее звонок?
Вероятно, нет. Джаред не брал трубку после того, как уехал, не попрощавшись, в ноябре.
Эли так много раз отталкивала его. И он сдался, бросил ее, оставил мысль о том, чтобы они были вместе.
Эли чувствовала себя совершенно опустошенной. Она слишком устала и даже не могла поплакать. Все, чего ей хотелось, – это спать.
Утром в воскресенье Эли принялась убирать и разбирать Дедулину спальню, собираясь перебрать каждую вещь в доме, чтобы быть уверенной, что не оставила ничего важного.
В понедельник она вернулась домой, ее машина была нагружена вещами, с которыми она не могла расстаться. Во время очередного путешествия с парковки до ее квартиры Эли пронеслась мимо своего почтового ящика. Между счетом за мобильный телефон и рекламной рассылкой она обнаружила письмо от Джареда. На нем не было обратного адреса, но она мгновенно узнала его почерк.
Эли уставилась на конверт. Должна ли она прочитать его? Или смириться с тем, что он уехал, и оставить все как есть?
Вернувшись в свою квартиру, Эли села за стол на кухне и положила конверт перед собой. Она почувствовала, что внутри него лежит что-то, по форме напоминающее кредитную карточку, или, может быть, карточку из библиотеки, или карточку-ключ комнаты в отеле. Это возбудило ее интерес. Возможно, он забыл вернуть свой больничный беджик, и его письмо – ничего больше, как просьба к ней передать его обратно.
Эли медленно открыла конверт и осторожно вытащила записку, написанную от руки. Пока она ее разворачивала, кредитка с именем Джареда упала на стол.
«Дорогая Эли.
Держаться в стороне от тебя в последние несколько дней и уезжать, когда между нами осталось столько неясностей, – самая трудная вещь, которую мне когда-либо приходилось делать. Мы должны принять важные решения, но мы обязаны перед собой и нашим ребенком не совершать их в спешке, в гневе и в обиде.
Нам нужно время, чтобы справиться со всем, что произошло, обдумать наше будущее спокойно и рационально. Я предлагаю сделать это в те шесть недель, когда мы будем вдали друг от друга. Мне кажется, лучше будет не контактировать, пока мы оба не подумаем обо всем ясно. Я не хочу рисковать тем, что кто-то из нас сделает или скажет что-то такое, что может непоправимо лишить нас шанса на совместное будущее.
Спеша сделать все правильно, я не учел твои чувства и тот факт, что я все еще официально женат и не имею права говорить о нашей совместной жизни до того, как ситуация не исправится. Я продумал план, привел его в действие и ожидал, что ты будешь от него в таком же восторге, как и я. У тебя нет никаких оснований доверять мне, однако я был уязвлен, когда ты не поверила словам, идущим от самого моего сердца. Я сожалею. Все, что я могу сказать, – это то, что я проведу все оставшиеся дни моей жизни, стараясь стать лучше, заслужить тебя, завоевать твое доверие. Потому что ты права, без него у нас ничего не будет.
Ознакомительная версия.
