Камиль Лемонье - Адам и Ева

Ознакомительная версия.

Наши чувства, погруженные своими нервными нитями в божественное вещество жизни, прибрели с течением времени чудесную силу. Глаза и уши чутко воспринимали расстояния между вещами и их продолжением в живом существе. Глаза наши видели звуки, и уши слышали свет. И сами мы были маленькими, гармоническими существами, прислушивавшимися к гармонии вселенной.

Мы потеряли понятие времени. Часы не значат ничего для того, кто измеряет время понятием вечности.

Вместе все они суть движенья бесконечного и вечного, чего не знают сами.

Я испытывал чувство, как будто жил спокон века, в прошедшем и будущем моего поколения. Я ясно сознавал, что жил всем существом теперь и в будущем. Другие пустынные люди, наверно, должны были чувствовать то же. И только благодаря тому, что эта новая во мне душа уносилась за пределы жизни, прошлое мое мало-помалу уплывало от меня, хотя и знал я, что каждый человек с первоначальных пор и в продолжение веков представляет собой одну и ту же частицу жизни все того же бесконечно длимого человека, переживающего все развитие своего поколения во мгновение, когда думает, что сам живет своей настоящей, данной жизнью.

Наши мысли были просты и красивы, – они рождались из поступков нашей жизни. Мы не высказывали их с первого раза целиком, порой они разделялись долгими промежутками многих дней. Ведь дерево не сразу приносит плод, и грудь не сразу дает молоко.

И вот теперь я – Адам, а ты, моя милая, – Ева, – и вот наше поколение. Ты и я были простыми сеятелями на ниве жизни. Ты и я сеяли человечество до последних лучей нашего дня. И ныне свет уходит сквозь деревья.

Чудный вечер выступает из леса и простирается над нашими сыновьями. Он осеняет своим покровом розы завтрашнего утра.

В сумраке пасется стадо. Под ветками, унизанными звездами, раздаются песни детей, юношей и дев: они прославляют благодать мужества.

Я касаюсь руками твоих колен, Ева, как в первую пору любви. Моя борода родоначальника покрывает снегом твою прекрасную грудь прародительницы, твою чудную бессмертную грудь, которая возродится в других, таких же белоснежных и нежных персях, как соки весны.

Мы пережили грезы, озаренные брачными торжествами образов и видений в бесконечности нашей жизни и за пределами ее.

Лес казался нам обширным, как земля под сводом метеоров.

Солнце никогда не переставало восходить и заходить над ним. А в нем ведь было только около сотни деревьев. Но каждое растение само – есть целый лес, если мерить его мерой вечности. Всякая вещь обладает таинственным значением символа, который медленно и постепенно проясняется.

Приведи же корову и осла, приведи и собак и барана! Пусть они пойдут с тобой на лужок и обратятся взглядом к селенью. Пусть они останутся там, пока борода моя будет колебаться от звука моих слов. Я хочу сказать еще одно слово. Ты – моя Ева, а я, бедный Адам, говорю тебе:

– Поднеси свои руки к моему челу и раздвинь пальцы, чтоб мне сквозь них увидеть небо, усеянное звездами, как в былое время я глядел на них сквозь ветви бука. И я крепко сомкну мои глаза, как во сне и, овеваемый теплотой твоего существа, – о, красота, – я увижу человека моего поколения, вышедшего из моих недр в ту пору, когда, смиренный, вступил я в наготе своей под эти зеленые своды, чтобы стать богом поколений.

Ознакомительная версия.