Шмыгая носом, я поджимаю губы, сдерживая слезы, и плюхаюсь на кровать. Уставшая. Раздраженная. Разбитая. Огромный ком разнообразных эмоций скручен внутри меня. Я смотрю на прикроватный столик и на стационарный телефон, который там стоит.
Да, Колин – один из тех немногих, у кого до сих пор есть домашний телефон. Я беру трубку и звоню в службу поддержки телефонной компании. После двадцатиминутного разговора мне удалось аннулировать украденный номер и заказать новый.
Колин бы гордился мной. Я действительно чувствую себя взрослый, делая то, что нужно сделать.
Как только я положила трубку, раздается звонок. Я быстро отвечаю, что происходит крайне редко, ведь если кто-то и звонит на домашний, то чтобы поговорить с Колином.
– Боже, я решила набрать этот номер, – радуется Фэйбл сразу после того, как я здороваюсь. В голосе облегчение. – С тобой все в порядке? Твой телефон украли, так ведь?
– Да, – вздыхаю я, растрепывая рукой мокрые волосы, и откидываюсь на спинку кровати. – Я устала, но со мной все в порядке.
Мы немного поболтали: я пожаловалась на Колина, потому что он не хочет, чтобы я сегодня выходила на работу.
– Ты действительно должна отдохнуть. Я бы на твоем месте взяла выходной. Уверена, он заплатит тебе за смену, – говорит подруга.
Фэйбл всегда думает о финансовой стороне дела. Да и я тоже. В этом мы похожи, потому что обе выросли в довольно бедных семьях.
– Ха, с моим-то везением вряд ли он так поступит, поэтому я все-таки приду сегодня, – ворчу я.
Звучит короткий стук, и дверь тут же распахивается, напугав меня.
– Эй, я должна идти, – бормочу я, прежде чем повесить трубку, не давая Фэйбл возможности ответить. Колин входит в комнату, захлопнув за собой дверь. Он останавливается у кровати, подбоченившись, и смотрит на меня. И он до сих пор в тех проклятых пижамных штанах, и я стараюсь смотреть ему только в лицо.
Я не позволю отвлечь себя обнаженной мускулистой грудью.
– То, что это твой дом, еще не означает, что ты можешь врываться в мою комнату, – говорю я, занимая оборону – по всем фронтам. Я быстро перебираюсь по кровати, пока не усаживаюсь среди кучи подушек, не сводя с него глаз.
Колин выглядит рассерженным, проводя рукой по волосам и превращая их в соблазнительный беспорядок. Верный признак того, что он чем-то расстроен.
– Извини за отца. Я не ожидал, что он появится. Обычно он звонит, прежде чем прийти.
– Часто это случается?
– Нет, поэтому я был так удивлен, – говорит он, закатывая глаза. Думаю, последний раз он так делал, когда мы были еще подростками. Забавно, как появление родителей, возвращает нас в детство.
– Все в порядке. Я не против, что он здесь. – Я пожимаю плечами, делая вид, что мне все равно, хотя это не так.
Мне нравится, что есть безопасное место, которое я могу разделить с Колином. Сюда редко приходят, здесь почти всегда только мы. Фэйбл недавно сказала, что я пытаюсь играть с ним в семью.
Думаю, она права.
– Мне не нравится, как он повел себя по отношению к тебе.
– Не стоит за него извиняться, – успокаивающе говорю я, хотя втайне мне это приятно. По крайней мере, так я знаю, что Колин видит, как ведет себя его отец.
– Думаю, должен. – Он присаживается на край кровати, слегка повернувшись ко мне. Он рассматривает меня своими прекрасными голубыми глазами, видя все и вместе с тем ничего. – Нужно ли мне извиниться за то, что произошло в гостиной, прежде чем он появился? Нашу ссору и… все остальное?
Его вопрос напоминает мне о том, что произошло между нами в гостиной. От этой мысли меня обдало холодом. Мне бы хотелось, чтобы он извинился, но для этого нет никаких оснований.
– Нет, – коротко отвечаю я, не желая продолжать разговор. Зачем? Я стараюсь держать рот на замке.
– Хорошо, – кивает он, потирая затылок и явно чувствуя себя некомфортно. – Я позвонил в полицию, пока ты была в душе, – продолжает он, чтобы сменить тему.
– Да? – Я стараюсь казаться спокойной, хотя дрожь в голосе выдает меня. – Э-э… что они сказали? Есть новости?
– Того парня не нашли, что не удивительно. Я говорил с детективом, который якобы ведет твое дело, но он ни черта не знает. – Колин практически выплевывает последние слова, яростно сверкая глазами. Мне приятно видеть, что он так злится из-за несправедливого отношения ко мне, хотя это, конечно, глупо, но я ничего не могу с собой поделать.
Мне нравится, когда он сражается за меня.
– Я говорила тебе, что им наплевать, – напоминаю я ему.
– Да-да. – Слабая улыбка, появившаяся на его лице, мгновенно ослепляет меня. Я стараюсь сосредоточиться на разговоре, хотя это чертовски трудно, когда он вот так смотрит на меня.
– Ты еще не заблокировала свою банковскую карту? – спрашивает он в ответ на мое молчание.
Я вздрагиваю, чувствуя себя идиоткой.
– Еще нет.
– Черт возьми, Джен. – Он снова и снова ерошит волосы своими идеальными длинными пальцами, спутывая их еще больше. Я наклоняюсь к нему, буквально умирая от желания тоже коснуться его волос, лица, губ.
– Я позвоню сейчас. – Я тянусь к телефону, но он останавливает меня, хватая за запястье, и притягивая к себе.
– Ты заставляешь меня беспокоиться о тебе, – бормочет он, притянув меня к себе так близко, что наши лица буквально в нескольких сантиметрах друг от друга, а наши губы – на одном уровне. – Ты должна лучше заботиться о себе, особенно если собираешься жить самостоятельно.
– Я могу позаботиться о себе, – возражаю я, разозленная его намеком о моей несостоятельности.
– О, правда? Я… беспокоюсь о тебе. Ты никогда по-настоящему не жила сама по себе. А твоя последняя попытка закончилась… не очень хорошо.
Просто первый приз за «Преуменьшение года»! Не могу поверить, что он заговорил о том, как я сбежала и жила в своей дурацкой машине. Не хочу возвращаться к тем воспоминаниям, особенно обсуждать это с Колином.
– Я не могла контролировать некоторые обстоятельства, – настаиваю я на своем. – Я не была к ним готова.
– Понимаешь, это и есть жизнь. Всегда есть обстоятельства, которые мы не в силах контролировать. Не вижу, чтобы ты была готова к ним сейчас. Посмотри, что случилось прошлой ночью. – Он пристально смотрит на меня, в то время как я с идиотским видом пялюсь на него. Я просто не могу оторвать взгляд: он такой красивый, и это отвлекает. – Через несколько дней ты переезжаешь в свою квартиру, Джен. Как ты собираешься это сделать?
– Я знаю, понял? Не надо заставлять меня чувствовать себя глупой. У меня были… заботы поважнее.
– Я не пытаюсь заставить тебя чувствовать себя глупой, – говорит он нежным голосом. В его лице столько беспокойства обо мне, что я готова заплакать. – Я просто беспокоюсь о тебе. Мне не нравится сама мысль, что ты будешь жить одна.
– Ты мне не нужен, – бормочу я, быстро закрывая глаза, чтобы не видеть выражение муки на его прекрасном лице.
Какая же я лгунья! Он так сильно нужен мне. Ненавижу себя за это.
– Знаю. – Его голос снижается почти до шепота. – Иногда мне кажется, что ты нужна мне больше, чем я тебе.
Я чувствую, что вот-вот расплачусь, и шмыгаю носом, чтобы сдержаться. Бессмысленно: глаза наполняются слезами и губы начинают дрожать. Боже, какая же я жалкая. Клянусь, я не плакала так много с тех пор, как Дэнни умер. Мне не хочется признаваться, что я плачу из-за Колина, поэтому я делаю вид, что это из-за вчерашнего нападения, но это верно лишь отчасти.
– Я все еще думаю о нем: как легко он сбил меня с ног. – Я опускаю голову вниз, чтобы не видеть его глаз, лица. На самом деле я не хочу видеть его реакцию на мои слова. – Слышу его голос, называющий меня сукой. Это было так жестко. Так страшно.
– Черт возьми! Иди сюда. – Я поднимаю глаза и вижу, что Колин раскрыл объятия, я ныряю в них, закрывая глаза, когда он притягивает меня ближе. Я прижимаюсь лицом к его горлу, вдыхая чистый, знакомый запах, обнимаю руками за шею, стремясь тесней прижаться.
– Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это, – говорит он глухим голосом. Колин крепко обнимает меня за талию, привлекая так близко, как только можно. – Охранная фирма, погасшие фонари – это все моя вина. Он напал на тебя, потому что я дал ему возможность сделать это.
Оттолкнувшись от его плеч, я отстраняюсь и встаю, уперев руки в бока.
– Прекрати обвинять себя. То, что случилось и что происходит прямо сейчас, не имеет к тебе никого отношения.
Колин хмурится.
– О чем, черт возьми, ты говоришь?
– Это дурацкое… чувство вины, которое ты сам на себя взваливаешь, когда дело касается меня, просто нелепо. Ты не можешь нести ответственность за все, что происходит со мной, понимаешь? И между нами происходит нечто большее, ты просто не желаешь это признать.
Колин пропускает мимо ушей мои слова. В общем-то, как обычно.
– Это не… чувство вины. – Он с трудом выдавливает из себя слова. – Я хочу заботиться о тебе.
– Словно я некая обязанность: своего рода долг, который ты выплачиваешь моему брату и моей семье. – Я всплескиваю руками – я устала в который раз повторять одно и то же. – Мы просто ходим по кругу. Произносим одни и те же слова, а потом у нас вроде все в порядке. Но на самом деле это не так. Мы постоянно возвращаемся к этому. По-сто-ян-но.
