– Отвечай, – говорит он громче. От звука его голоса по телу бегут мурашки; я открываю рот, но не могу вымолвить ни слова.
Я не могу отрицать правду.
– Спала? – повторяет он свой вопрос. Его голос груб, глаза полны боли. Подойдя ко мне, Колин хватает меня за плечи и слегка встряхивает. – Скажи мне, черт побери! Это правда, Джен?
Я вздрагиваю, когда он кричит на меня, морщась от ярости в его словах. Слезы заполняют глаза, ослепив меня на мгновение, а потом бегут по щекам, падая прямо на пол.
– Да! – кричу я в ответ сквозь рыдания, разрывающие мне грудь. – Спала, доволен?! Ты это хотел услышать? Что я трахалась с другими мужчинами и они платили мне?
Его глаза расширяются и, клянусь, они тоже блестят от слез.
Проклятье, я никогда не видела, чтобы он плакал, кроме его глухих рыданий во сне.
Он плачет из-за меня? Или потому, что подвел меня и нарушил обещание, данное моему брату? Моей семье?
– Боже, Джен, не могу поверить… почему? Какого черта ты делала это? Что подумали бы твои родители? Дэнни?
Вырываясь от него, я отступаю назад, качая головой.
– Не надо обвинять меня. С этим я прекрасно справляюсь сама, уж поверь мне.
– Ты же знаешь, что могла обратиться к ним за помощью. Они бы не отказали. Ты их дочь. – Он подчеркивает последнее слово, что просто взбесило меня.
– Постой-ка! Они забыли обо мне, когда Дэнни умер. Ушли с головой в свое горе, говорили только о нем. И ты тоже со своими кошмарами. Он занимает все ваши мысли, и я смирилась с этим. Я тоже через это прошла. Но Дэнни умер, а жизнь продолжается. – Я продолжаю рыдать.
– И это означает: делать все, что тебе взбредет в голову, и получать за это деньги?
Его слова как пощечина. Я отшатываюсь назад, чувствуя, как щеки горят от стыда. Он понимает свою ошибку и подходит ко мне, но я качаю головой, дрожа от гнева.
– Джен, прости, – говорит он, но я поднимаю руку, заставляя его замолчать.
– Довольно. Ты никогда не поймешь. Никто не поймет. Я не могла защититься. Я была совсем одна, без чьей-либо поддержки. У меня не было ничего. – Я иду к двери, готовая запереться в спальне и хорошенько поплакать, а после наконец собрать свои вещи.
Я не смогу остаться здесь еще на одну ночь. С этим покончено.
– У тебя всегда был я. Всегда. Я помог тебе! – кричит он мне вдогонку. Я останавливаюсь. Не поворачиваясь к нему, я жду, что он скажет дальше. – Я бы и раньше помог тебе, если бы ты позвала меня. Я все сделаю для тебя, Джен. Помнишь?
– А ты сможешь забыть, что я сделала? – Я медленно поворачиваюсь к нему, опасаясь того, что могу увидеть, но наталкиваюсь на непроницаемую маску.
Он моргает пару раз. Вот и вся реакция, что я вижу.
– Не знаю, – искренне признается он.
Кто сказал, что правда глаза колет, был прав. Такое чувство, будто сотни ножей вонзились мне в грудь, разрезая сердце на мелкие кусочки.
Не знаю, смогу ли я когда-нибудь собрать их воедино.
Ощущение такое, словно я поднимаюсь на эшафот к виселице, готовясь встретиться со смертью. И вот я предстаю перед Создателем, склонив голову и содрогаясь всем телом. Он возвышается надо мной на своем пьедестале, скрывая лик во мраке.
– Ты разочаровал меня, – говорит он знакомым голосом.
Я могу лишь слегка кивнуть в ответ. Я слишком напуган, чтобы говорить. Никогда в жизни я не испытывал большего ужаса. Одно дело знать, что ты рано или поздно умрешь, а совсем другое – встретиться со своей смертью и понимать, что это конец.
– Ты не оправдал моих ожиданий. – Он делает паузу. Его тяжелое дыхание накаляет атмосферу, и сгущающаяся тьма не сулит ничего хорошего. – Ты многих подвел.
– Знаю. – Мой голос срывается, и я откашливаюсь, прочищая горло. Я снова чувствую себя семилетним, только что осознавшим, что папе нет до меня дела, а мама все время сердита. В моей жизни нет ничего светлого и доброго, кроме Дэнни и Дженни.
Я люблю их, словно они моя семья. И я подвел обоих. Я знаю, кого это таинственное создание имеет в виду. Нет нужды напоминать.
– Посмотри на меня, – командует голос. Я поднимаю глаза, и моему удивлению нет предела, когда, откинув капюшон, существо превращается в Дэнни. – Сперва ты подвел меня, а затем мою сестру.
Я был так напуган, а все это время это был просто Дэнни, запугивающий и обвиняющий меня. Впервые за долгое время я злюсь, потому что он пытается повесить всю вину на меня.
Действительно ли это так? Может быть, напрасно я все это время лелеял свое чувство вины, которое, словно петля на шее, все угрожало затянуться?
– Ты не должен был записываться в морскую пехоту без меня, – возмущенно говорю я. Мы собирались сделать это вместе, даже назначили время встречи и все прочее.
Но потом появился отец, предлагая возможность, способную изменить всю мою жизнь. Я мечтал разделить эту новость с Дэнни. Мы вместе могли бы открыть ресторан в Южной Калифорнии и наконец уехать из этого захудалого городишки, получить всех женщин, о которых мечтали, и добиться успеха.
Вместо этого я обнаружил, что он поехал туда раньше и записался без меня. Теперь я никак не мог пойти. Он был зол на меня. Разочарован, что я не пошел с ним.
А потом он ушел, и умер на войне.
– Я сделал то, что должен был сделать, – торжественно заявляет Дэнни. Его лицо напряжено, но при этом абсолютно непроницаемо. Хотя черты и схожи, но он не имеет ничего общего с моим лучшим другом, по которому я до сих пор ужасно скучаю.
– Так перестань обвинять меня в своей смерти, – говорю я, повышая голос.
– Прекрати обвинять себя сам, – отвечает он. Тяжело вздохнув, Дэнни прищуривается, рассматривая меня темными, почти черными глазами. – В том, что сделала Дженни, нет твоей вины.
Он называл ее Дженни. Я чувствую себя, будто мы снова подростки, называющие ее тем именем, которое в один прекрасный день она сочла детским и глупым. Мы продолжали звать ее Дженни еще целый год, пока ее мать, наконец, не вмешалась и не попросила нас прекратить.
Проявляя уважение к ее желанию, мы прекратили. Хотя мне всегда нравилось звать ее Дженни. Милое имя для милой девушки. Она выросла в обворожительную и сексуальную женщину.
Женщину, продававшую свое тело за деньги.
Черт. Я не могу смириться с этим.
– Ты должен смириться, – настаивает Дэнни, словно читая мои мысли. – Иногда мы попадаем в положение, из которого не видим выхода. Она не знала, как попросить о помощи. Она думала, что делает это, чтобы выжить.
– Не знаю, смогу ли я забыть, – признаюсь я, опуская голову от стыда. Кто я такой, чтобы судить? Я тоже совершил много грязных поступков, и Джен никогда не осуждала меня за них.
– Ты ее любишь? – Голос Дэнни становится жестким, и, подняв глаза, я вижу, что он в ярости. Он выглядит так, будто хочет задушить меня.
Я делаю шаг назад, ошеломленный его реакцией и словами.
– Я… да. Люблю. – Черт! Осознав это, я чувствую такое сильно потрясение, что у меня подгибаются колени. Протянув руку, я опираюсь на стену, глубоко дыша и пытаясь успокоить свое бешено колотящееся сердце.
– Тогда борись за нее. Скажи ей о своих чувствах.
– Не могу, – тихо говорю я осипшим голосом и падаю на колени, не в силах больше держаться на ногах. – Хочу, но не могу. Я обидел ее. Возможно, я не смогу забыть то, что она сделала. – Отчаяние переполняет меня, ослепляя. – Я все разрушил.
Дэнни бьет меня в грудь, заставляя взглянуть на него. Я чувствую себя маленьким и слабым, в то время как он возвышается надо мной, отдавая приказы и излучая мощь и силу.
Но он мертв, напоминаю я себе. Как он может быть сильнее меня, если прошло уже почти два года после его смерти?
– Если продолжишь в том же духе, то действительно все испортишь, – произносит он голосом, больше похожим на шипение. – Если не отпустишь прошлое и не забудешь все, что сделал сам и что сделала Дженни, я не могу спасти тебя. Она не сможет спасти тебя. Ты должен жить настоящим, вместе с ней.
– Боюсь, она ненавидит меня.
– Это не так. Она не может тебя ненавидеть. – Дэнни улыбается и качает головой. – Она любит тебя. Любила все эти годы, а ты не замечал этого.
Эта новость словно удар под дых. Джен любит меня. Я игнорировал ее, не принимал всерьез, задушил слишком плотной опекой, трахал, кричал на нее, назвал шлюхой, а она любит меня.
Я не заслуживаю ее.
– Я не заслуживаю ее, – плачу я, озвучивая свои мысли. – Я не заслуживаю ее любви.
Дэнни снова бьет меня, улыбаясь все шире.
– Ты и правда в это веришь? Отлично. Так и есть. Ты не заслуживаешь ее и ничего хорошего в жизни. Ты бесполезный, ни на что не годный кусок дерьма.
