– А рабы… они верующие? – Юлия точно не знала, как расспросить об этом Кири. – Я имею в виду… у вас есть… у вас есть Бог?
Кири лишь пожала плечами:
– У нас есть много богов, да еще и Бог, который есть у белых. Но многие белые не хотят, чтобы мы верили в их Бога, а другие – такие, как братья – говорят, что есть только один Бог и что этот Бог – общий Бог, и наш тоже.
Юлия начала понимать, о чем шла речь.
Эрика устало опустилась на стул. Прошло уже несколько дней, с тех пор как она перестала работать в лечебнице. Йозефа считала, что для нее это вредно – работать сейчас, когда до родов оставалось так мало времени. Был конец сентября. Эрика чувствовала себя так, словно была большим раздутым мехом. Ее ноги отяжелели, а в душной полуденной жаре она едва могла дышать. С утра Эрика убирала в помещении, но в ее маленьком жилище больше работы не было. От Райнгарда со времени его отъезда известий не было. Эрика утешала себя тем, что у него, наверное, не было возможности посылать письма из центральной части страны.
Она забылась непродолжительной тяжелой дремотой, когда рабыня Додо, тяжело дыша, вдруг вбежала в ее маленькую комнату.
– Миси… – заикаясь, произнесла она, – там, в порту, лодка…
– Райнгард!
Эрика вскочила и выбежала из комнаты. Перед миссией она чуть не столкнулась с Йозефой.
– Эрика! Что случилось? Тебе нельзя…
Однако Эрика, не говоря ни слова, побежала дальше. Йозефа, предчувствуя неладное, последовала за ней, хоть и в более умеренном темпе. Недалеко от причала для небольших лодок она догнала Эрику, и Додо, тоже тяжело дыша, появилась там вслед за женщинами.
«Райнгард!» – хотела позвать Эрика, но из ее горла вырвался лишь хрип.
– Миси, лодка. Муж миси… Миси не волноваться!
– Ну, говори же! – нетерпеливо прикрикнула на рабыню Эрика. От волнения у нее закружилась голова, однако ведь здесь должен был находиться вернувшийся Райнгард. – Где он?
Рабыня молча смотрела на свои босые мозолистые ноги.
– Говори!
Та наконец кивком головы указала на один из складов:
– Там…
Эрика, щурясь от солнца, повернулась и, поддерживая руками свой круглый живот, направилась к воротам.
– Райнгард? – нерешительно позвала она.
В сумеречном свете склада она попыталась разглядеть людей, однако там никого не было. Когда Эрика хотела обернуться, чтобы отругать рабыню, ее взгляд упал на несколько больших деревянных ящиков. Нет, это были не деревянные ящики, а… гробы!
Эрика потеряла сознание.
Когда Эрика пришла в себя, она обнаружила, что лежит в своей маленькой квартирке. Неужели все это ей приснилось?
От внезапной боли в животе женщина вздрогнула. Снаружи доносились взволнованные голоса.
Йозефа глухо ругала кого-то:
– Как ты могла! Она же беременна! Можно ведь было сказать ей об этом как-то иначе!
Эрика повернула голову к стене и тихо всхлипнула. Значит, это был не сон. Райнгард мертв. МЕРТВ. Как это случилось?
Дверь открылась. Йозефа подошла к кровати Эрики.
– Ах, дитя мое! Мне так жаль! Эта неотесанная рабыня… Я…
– Как он умер? – голос Эрики был тонким и дрожащим.
Йозефа взяла ее за руку:
– Дитя мое, трупа Райнгарда там не было! Эта дура хотела сказать тебе об этом, но ты потеряла сознание.
– Разве он не?..
– Нет. Но известий от него тоже нет. Раб, который привез… бренные останки наших братьев, сказал лишь, что третий брат поехал еще дальше вглубь страны, еще до того как… до того как остальные заболели лихорадкой. – Йозефа ободряюще коснулась плеча Эрики. – Значит так, Эрика, успокойся. Может быть, с твоим мужем все в порядке. – Однако ее голос звучал не очень убедительно.
– Лучше бы мы не приезжали в эту страну! – горько воскликнула Эрика.
Она умирала от страха за своего мужа. Где он был? Был ли он один? Здоров ли он?
Йозефа пришла в ужас:
– Дитя мое, не говори так! Вас позвал Господь!
Господь! А что теперь наделал этот Господь? Но прежде чем Эрика смогла хоть что-то ответить, резкая боль, похожая на судорогу, пронзила ее живот и женщина согнулась.
Йозефа вскочила на ноги:
– Ребенок! Эрика, у тебя начались роды!
«Только не сейчас!» – было первой мыслью Эрики. Ведь еще слишком рано! Она хотела сопротивляться схваткам, однако ребенок изо всех сил рвался на свет.
Четырнадцать часов спустя Эрика вообще ничего не соображала. Она повиновалась инстинкту самосохранения, который приказывал ей не терять присутствия духа. Однако роды не продвигались. Йозефа и Додо сидели возле кровати Эрики, вытирая ее лоб холодными полотенцами. Йозефа пыталась с помощью молитв помочь ей родить.
Однако Эрика чувствовала, что ей сейчас нужно больше, чем Божья помощь. Между двумя схватками она с мольбой обратилась к Йозефе:
– Пожалуйста, пошли за Дерамой!
Йозефа с ужасом посмотрела на нее:
– Эрика, ты же не хочешь, чтобы эта… эта… Нет, твоего ребенка не может принимать какая-то негритянка, – изумленно сказала она.
Однако Эрика чувствовала, что это – ее единственный шанс. Ее и ребенка. Она не могла больше ждать.
– Позови ее! – Эрика так сильно впилась ногтями в руку Йозефы, что та вскрикнула от неожиданности. – Приведи ее немедленно!
Прежде чем Йозефа успела отреагировать, Додо уже вскочила на ноги.
Дерама обследовала ослабевшую Эрику. Несколько раз она недовольно качала головой, давая Йозефе понять, что роженице не пришлось бы так долго страдать, если бы ее позвали раньше. Дерама дала Эрике какой-то сладковатый на вкус настой, и немного погодя роды наконец пошли нормально.
Через некоторое время довольная Эрика смотрела на маленькое розовое существо, которое чуть погодя смогла взять на руки. Женщина сияла от счастья. Боль последних часов быстро забылась. Это был ее сын. Сын Райнгарда. Волна нежности захлестнула ее. Ее муж вернется, он будет держать на руках своего ребенка!
– Я назову его Райнером, – прошептала Эрика, чувствуя, как маленькая ручка вцепилась в ее палец.
Кири в первый момент не поняла, что ее разбудило. Еще сонная, она повернулась в своем гамаке и уставилась в темноту, царившую в ее хижине. Огонь в очаге недалеко от гамака почти потух. Теперь, после сезона дождей, спать в гамаке было лучше, чем на земляном полу. Дождь, длившийся несколько месяцев, пробудил к жизни всяких вредных насекомых, и количество комаров в начале сухого сезона достигло невообразимой величины. Поэтому в хижинах разжигали маленькие костры, дым от которых отгонял надоедливых кровососов.
Кири это не очень нравилось. Когда-то на прежней плантации однажды ночью грудной ребенок выпал из гамака и получил сильные ожоги. Пусть Кири и позаботилась о том, чтобы у нее был густо сплетенный гамак, но, несмотря на это, она в это время спала не очень спокойно.
Однако разбудили ее не комары. Кири снова напряженно вслушалась в темноту. И где-то вдалеке услышала очень тихий низкий рокот барабанов. Этот звук словно овладел ею изнутри. Кири показалось, будто барабаны зовут ее к себе.
Данси! Кири пока что не очень сблизилась с остальными рабами, и никто не сообщил ей, когда состоится массовый танец. Но она не могла обижаться за это на других рабов. В конце концов, Кири много времени проводила в доме масры с белой миси. Танцы и праздники для рабов были запрещены под страхом наказания, за исключением тех, которые разрешал сам масра. И так было по всей стране. Кири, конечно, знала, что такие танцы проводились несмотря ни на что, и, разумеется, раньше она даже принимала участие в некоторых из них. Ее сразу же охватило волнение. Стоило ли ей туда пойти? Не прогонят ли ее другие рабы? Однако барабаны говорили с ней на своем языке. Они не допускали никаких возражений.
Кири поспешно закуталась в накидку, обернув ее вокруг бедер, и выскользнула из хижины.
В поселке рабов было тихо, глухие звуки доносились откуда-то с полей. Был ли этот танец как-то связан с приездом бродячих торговцев, которые прибыли сюда вечером на своих лодках?
Лесные негры. Собственно говоря, владельцы плантаций были обязаны сами снабжать своих рабов всем необходимым, однако лесные негры за это время научились вести с рабами торговлю всякого рода предметами. Большинство из этих предметов они изготовляли не сами, а выменивали у туземцев, однако негры на плантациях всегда нуждались в каких-то мелочах, а у них самих было на обмен то, что интересовало лесных негров: иголки и рыболовные крючки, ткань и горшки. Хозяева плантаций, как правило, смотрели на эту торговлю сквозь пальцы, потому что чем больше рабы снабжали себя сами, тем дешевле обходилось хозяевам их содержание. Правда, надзиратели-бассиа имели приказание проверять пропуска, выданные лесным неграм белыми владельцами почты, однако сами владельцы почты со времени подписания мирного договора, состоявшегося около ста лет назад, прекрасно уживались с лесными неграми. Существовали правила, которые необходимо было соблюдать, и определенная бюрократия, от которой эти люди были далеки, однако она имела значение для колонистов.
