Но из-за того, что я не могла заснуть, завтра наступит раньше, чем мне хотелось бы. После еще одного часа бессонницы я взяла подушку и пошла по коридору.
Я тихонько постучала в его дверь. Ответа не последовало, поэтому я открыла ее и заглянула в его комнату.
Если не считать тусклого света города, в комнате было темно. Но я смогла разглядеть длинное тело Алессандро под одеялом. Он вскинул голову, темные глаза сверкнули.
— Могу я поспать с тобой? — прошептала я.
Алессандро уставился на меня.
Я крепче сжала подушку: — Я обещаю не запрыгивать на тебя. — Но я не буду против, если ты этого захочешь. — Мне... мне не нравится свободная комната.
Алессандро потянулся и поднял одеяло. Я поспешила в комнату, закрыв за собой дверь, и подошла к другой стороне кровати. Фрикаделька трусил за мной, ему любопытно было узнать новые запахи.
Я скользнула под теплое одеяло. Моя собака запрыгнула на край кровати, сделала три маленьких оборота, а затем улеглась спать.
— Спасибо, — пробормотала я в темноте.
— Постарайся заснуть, — сказал Алессандро.
Я повернулась на бок, лицом к его темному силуэту: — Куда ты отвез этого человека?
На мгновение я подумала, что он не ответит, но потом до меня донесся его голос: — В частный дом, который используется для... подобных дел. Серхио сейчас с ним.
— Вы его знаете?
— Нет.
— Это Галлагер?
— Возможно.
Я натянула одеяло повыше: — Ты знаешь, с кем он в союзе?
Голова Алессандро повернулась ко мне: — Нет.
— Ты хочешь, чтобы я рассказала тебе, что произошло?
— Не сейчас. — ответил он. — Сейчас я просто хочу, чтобы ты уснула.
Я покраснела, понимая, что, вероятно, не давала ему уснуть. Я еще глубже зарылась в кровать, чувствуя, как успокаиваюсь. Алессандро был на расстоянии вытянутой руки, но я чувствовала его тепло, его тело. Прошли годы с тех пор, как я делила постель, но я чувствовала, как успокаиваюсь и медленно погружаюсь в сон.
Впервые за долгое время я спала без кошмаров.
Глава 20
Я проснулась от ощущения тепла и спокойствия.
Мускулистые руки крепко обхватили меня, прижимая к себе. Мое лицо было прижато к сильной груди, а мягкое сердцебиение билось в такт моему собственному. Я глубоко вздохнула, не в силах открыть глаза. Я могла бы снова заснуть...
Тошнота резко толкнулась в меня, напоминая, что уже утро, а я все еще беременна.
Я вскочила с кровати, сползла на пол и побежала в ванную. Я почувствовала прохладное давление унитаза, прежде чем сгорбиться и извергнуть свои внутренности.
Сильная рука прижалась к моей голове, приглаживая волосы: — София? — спросил Алессандро. — Почему тебя рвет?
Я кивнула в сторону унитаза: — Без причины, — прохрипела я.
Алессандро продолжал растирать мою спину медленными успокаивающими движениями. Когда я отстранилась, он предложил мне влажную салфетку, чтобы протереть лицо. Я прислонилась спиной к тумбе в ванной и привела себя в порядок. Мне было трудно смотреть на него, я чувствовала себя неловко и смущенно.
— Почему тебя вырвало, София? — спросил Алессандро.
Я сглотнула: — Я неважно себя чувствую, наверное. Прошлая ночь... была очень напряженной, — от ощущения незнакомых рук, толкающих мое тело, по мне пробежала дрожь.
Алессандро присел передо мной. На его лице было знакомое выражение.
— Почему ты раздражен? — спросила я.
— Ты знаешь, что мне не нравится, когда ты лжешь, — сказал он.
Я быстро отвела от него взгляд, не зная, как поступить. Папины предупреждения повторялись в моей голове.
Но мне не стоило беспокоиться, потому что Алессандро был намного наблюдательнее, чем я ему приписывала.
— Ты беременна, не так ли? — это был не совсем вопрос. Он прозвучал так, будто уже знал ответ.
Я кивнула: — Как ты узнал?
— Помимо странных блюд, которые ты готовила на ужин в последнее время, комментарии моего дедушки мне показались достаточными. А теперь ты это подтвердила. — Он подробно пересказал события, не показавшись ни злым, ни счастливым от этой новости.
— Ты не против? — спросила я.
Мускул на его челюсти дернулся, но он ничего не сказал.
Молчание тяготило меня.
— Я на восьмой неделе, — сказала я. — В приложении написано, что он уже большой, как малина.
Он ничего не сказал.
— Доктор Парлаторе сказала, что все идет гладко. Ребенок хорошо растет, а УЗИ показало, что амниотической жидкости достаточно, и все в порядке. На следующем приеме доктор Парлаторе сказала, что мы должны услышать сердцебиение, что очень волнительно. Когда я была в прошлый раз, сердце уже сформировалось, но я не смогла его услышать, потому что аппарат не работал.
Я не понимала, как сильно мне хотелось поговорить о беременности, пока не начала.
— У меня еще не видно животика, но доктор Парлаторе сказала, что в первую беременность он может появиться только на 20-й неделе. Но мое тело сильно меняется. Моя грудь увеличивается, а пятна становятся темнее. Доктор Парлаторе сказала, что во время беременности у многих женщин появляется мелазма — это когда темнеют веснушки или родинки. Также могут появиться пятна. Она сказала, что мне нужно больше пользоваться солнцезащитным кремом.
Алессандро продолжал смотреть на меня. Я не могла перестать говорить.
— Я не выгляжу беременной, но я определенно чувствую себя такой. Меня все время тошнит, и все пахнет. Даже очень приятные запахи вызывают у меня рвоту. Это очень странно. У меня также постоянно вздутие живота. Но я почти не ем, потому что все отвратительно. Так что, знаешь... мое тело само по себе включается... — я запнулась. Снова наступила тишина.
— Ты собираешься что-то сказать? — выпалила я. — Я вот-вот умру от недостатка кислорода, а ты молчишь.
— Он точно мой?
Из всех вещей, которые я хотела, чтобы он сказал, это точно не было на первом месте: — Я сделаю вид, что ты этого не говорил.
Алессандро поднял подбородок: — У нас был секс один раз, София, — очевидно, что прошлая ночь будет проигнорирована.
— Почему ты так зол? — спросила я, раздражаясь. — Иметь беременную жену — это очень удобно, Алессандро. Разве это не моя работа? Делать маленьких Роккетти?
— Если ты так думаешь.
— Что ты имеешь в виду?
Мой муж поднялся на ноги, возвышаясь надо мной: — Кто еще знает?
— Оскуро и мой отец, — я погладила живот. — Я предполагаю, что некоторые люди подозревают.
Алессандро потер лицо: — Ты не должна никому рассказывать.
Эти слова произносил мой муж, но я слышала только отчаянный голос отца. Я все еще чувствовала призрачную хватку его руки на моем запястье и запах вина в его дыхании.
Не говори никому.
Почему нет, папа?
Я не могу тебе сказать...
— Почему нет, Алессандро? — спросила я. — Почему я не могу никому рассказать о своей беременности?
Он промолчал.
— Тебе можно говорить мне?
Его темные глаза переместились на меня: — Тебе нельзя ничего рассказывать, и ты не должна спрашивать меня о причинах.
— Ты все время задаешь мне вопросы. Почему я не могу ответить тебе тем же?
— Осторожно, София, — предупредил он.
Я подняла подбородок выше, игнорируя инстинкты, которые кричали мне, чтобы я отступила: — Или что? Ты собираешься поймать меня и убить?
Алессандро это не обрадовало.
Когда он ничего не сказал, я проложила: — Почему? Почему ты не хочешь сказать мне? Что за большой секрет?
Вспышка боли промелькнула на лице Алессандро, которая в мгновение ока исчезла: — Нет никакого большого секрета. — сказал он сдержанно.
— Лжец, — прошептала я. — Ты не позволяешь мне лгать тебе, почему тебе позволено лгать мне?
— Это мой долг — защищать и заботиться о тебе, София. — Алессандро сказал. — Ты будешь делать все, что я тебе скажу, и никому не проболтаешься о своей беременности. Понятно?
