И начать он решил с Себастиана.
Минувшей ночью она вновь мечтала о нем. Встретив Себастиана Холла впервые за прошедшие десять лет, Клара постоянно думала об этом человеке. Когда-то, в прошлом, это был красивый молодой музыкант, чей взгляд лучился улыбкой и чьи изящные руки порхали по клавишам пианино словно птицы. И сейчас Клара вспоминала себя в те далекие времена, когда она с Уильямом и матерью жила на заколдованной земле Уэйкфилд-Хауса, где все они наслаждались погожими солнечными днями. Она вспоминала о поросших травой холмах, возвышавшихся вокруг неотесанных камней Уэйкфилд-Хауса, вспоминала о полевых цветах, пробивавшихся к свету ароматными группками, а также о белой морской пене, набегавшей на прибрежный песчаник извилистого побережья. И Себастиан Холл был неразрывно вплетен в ткань этих воспоминаний, потому что именно там, в Дорсетшире, Клара впервые встретила его.
На балах и званых обедах он очаровывал всех красотой своей игры и собственным обаянием. Клара же наблюдала за ним со стороны, искренне восхищаясь молодым музыкантом. Ей нравилось, что он смотрел людям в глаза, когда разговаривал с ними. Он всех слушал внимательно и весело смеялся чьим-либо шуткам. При этом он нес свой талант, словно рыцарский плащ, завещанный ему великим предком. И конечно же, Себастиан прекрасно сознавал, что ему выпало счастье обладать редкостным талантом.
Невольно вздохнув и очнувшись от этих грез, Клара вспомнила, что за прошедшие десять лет все это безвозвратно ушло. Ушло для нее и, похоже, для него – тоже. Но почему? Как это случилось?
Встреча с Себастианом в доме на Ганновер-сквер разбудила ее любопытство, и Клара решила во что бы то ни стало узнать, что же с ним случилось. Теперь, когда мечты все еще липли к ней словно нити паутины, это решение почти уняло боль утраты.
Быстро одевшись, Клара ополоснула лицо холодной водой, и это тотчас ее взбодрило. Ничто не могло отвлечь ее от цели – даже мысли о человеке, который некогда казался ей олицетворением всего самого лучшего, олицетворением всего того, о чем она мечтала.
Клара вытерла лицо полотенцем и взяла деревянную коробочку со своего туалетного столика. Открыв крышку, полюбовалась содержимым: дюжиной атласных ленточек: красных, желтых, синих, зеленых… настоящая радуга! – и вывалила их на рубцеватую поверхность старого стола. Ленты легли на столешницу цветастой горкой, напоминавшей комок паутины какого-нибудь экзотического паука. Клара пропустила сквозь пальцы красную ленточку, затем зеленую и все остальные… Ей казалось, что каждая ленточка ощущается по-особому (хотя она и понимала, что на самом деле это не так). Красная ленточка была скользкой и теплой, текстура зеленой ленточки напоминала молодой листочек, желтая была грубоватой – как кожура лимона, а голубая походила на безоблачное летнее небо.
Какое-то время Клара стояла у стола, глядя на ленточки. И тут вдруг тонкий солнечный луч пробился сквозь утренний туман и заиграл на мгновенно ожившем атласе. В ту же секунду на Клару нахлынули самые недавние воспоминания, и она, постаравшись отбросить грустные мысли, сосредоточилась на приятных – стала думать о своем мальчике с каштановыми волосами и милой щербинкой на месте выпавшего переднего зуба. Когда Клара думала об Эндрю, то почти верила, что наступит день, когда она вновь сможет обнять его и жить в радости и безопасности.
Клара сложила ленты в шкатулку, аккуратно закрыла крышку и направилась вниз. Том уже развел огонь в камине и зажег лампы в гостиной, главном выставочном помещении Музея автоматических механизмов. Несколько лет назад ее дядя купил небольшой особняк, который служил им и жильем, и мастерской. Когда же количество его изобретений начало расти, он открыл дом для посетителей. Десятки механических приспособлений и автоматических игрушек были выставлены на полках наряду с различными деталями машин, мотками проволоки, хитроумными пружинами и инструментами, причем количество всех этих вещей неуклонно росло.
С момента своего переезда в этот дом чуть больше года назад Клара пыталась сделать музей прибыльным, и значит, нужно было убедить дядю превратить самые большие комнаты в выставочные залы, а все инструменты, заготовки и материалы хранить в мастерской.
Клара отдернула шторы в гостиной, впуская в комнату водянистый сероватый свет. Стены тут были уставлены стеллажами с раскрашенными музыкальными шкатулками, необычными часами с меняющимися картинками, а также механическими певцами и музыкантами. Клара выровняла все предметы, убрала моток проволоки, который ее дядя оставил на столе, и вытерла пыль с полок.
– Миссис Уинтер!.. – послышался вдруг женский голос.
Клара вышла из комнаты, стараясь придать лицу приветливое выражение. В вестибюле, который также использовался в качестве приемной музея, стояла Розмари Фокс. Она стягивала с себя забрызганный каплями дождя плащ, и ее высокая стройная фигура казалась абсолютно прямой, как ствол молодого деревца.
– Неужели уже девять? – Клара бросила взгляд на часы, несколько обескураженная тем, что потеряла счет времени.
– Всего лишь девять, – отозвалась миссис Фокс, зябко поежившись. Она была бледна, а черты ее изящного личика заострились от холода и усталости. – Не думаю, что в такую погоду у нас будет много посетителей.
– Миссис Маршалл еще не пришла, но я приготовлю вам чай.
– Не стоит беспокоиться.
– Я бы не предложила, если бы считала это беспокойством, – сказала Клара и отправилась на кухню.
Тем временем миссис Фокс начала приводить в порядок бумаги и гроссбухи, лежавшие на столе.
Заварив чай, Клара нашла несколько булочек со смородиной, положила их на поднос рядом с чашкой и блюдцем и направилась обратно к миссис Фокс, уже готовившей входные билеты, которые она складывала в небольшую стопку.
– Есть ли новости от мистера Блейка? – Миссис Фокс добавила в чай сахара.
– Да, слава богу. Он должен вернуться завтра, так что будет присутствовать на балу у леди Ростен. Было бы крайне неудачно, если бы мы упустили возможность заручиться ее покровительством.
После того как леди Ростен увидела в галерее на Риджент-стрит одну из механических игрушек, она нанесла визит в Музей автоматических механизмов и пришла в совершенный восторг от изобретений Гранвилла Блейка. В конце концов, она настояла на том, чтобы мастер создал нечто абсолютно новое и удивительное, что-нибудь такое, что можно было бы показать на одном из ее знаменитых балов в поддержку Музыкального общества. После долгих уговоров мистер Блейк согласился представить на балу Миллисент, или Музыкальную Леди, – автомат, над которым он работал в течение нескольких месяцев.
– Леди Ростен уже проявила интерес к изготовлению автомата с танцующими куклами, – сказала Клара.
Выражение лица миссис Фокс не изменилось, но взгляд ее обрамленных темными ресницами глаз обратился к собеседнице.
– Мне кажется, важнее, чтобы мистер Блейк работал так, как ему хочется, и не был чем-либо обязан покровителям.
– Он не сможет работать без покровительства, – возразила Клара с некоторым раздражением. – На следующей неделе у нас состоится несколько встреч, в ходе которых мы собираемся обсудить условия нового заказа. Поэтому совершенно необходимо, чтобы дядя Гранвилл присутствовал на этих встречах.
– Я уверена, что мистер Блейк самыми важными встречами считает встречи с семейством Дюпре, которое именно сейчас нуждается в утешении и поддержке. – Не отрывая глаз от лица собеседницы, миссис Фокс держала чашку обеими руками – словно пыталась согреть озябшие пальцы.
Клара вздохнула и потупилась. Разумеется, Розмари Фокс была права. Ее дядю и семью месье Дюпре связывали самые теплые отношения со времен обучения Гранвилла Блейка, то есть уже целых двадцать лет. Поэтому дядя Гранвилл, получив известие о смерти своего наставника и учителя, тотчас отбыл в Париж.
– Но все-таки важно, чтобы именно дядя провел демонстрацию, – сказала Клара. – Я верю, что Миллисент сможет привлечь внимание гостей ее светлости.
– Если вы считаете, что это к лучшему, то я спорить не стану, – пробормотала миссис Фокс.
Клара в раздражении передернула плечами. Она давно уже поняла: хотя миссис Фокс всегда была довольно осмотрительна и уклончива, высказывая свое мнение, каждый ее взгляд был полон значения. Более того, весь облик миссис Фокс свидетельствовал о том, что она никогда не совершала ничего предосудительного, сумев таким образом подстроиться под окружающий мир, чтобы не терять времени, дожидаясь, когда мир подстроится под нее.
Вероятно, подобная тактика была надежна и безопасна, но Клара совершенно не представляла, как с ее помощью достичь хоть каких-то реальных результатов. К тому же миссис Фокс, вероятно, никогда ни в чем не испытывала ни малейших сомнений.
