– Как, моей уважаемой крестной? Одна из мисс Ингам? О нет, моя дорогая, только не это! Я, разумеется, бесконечно сожалею и все такое, но – нет!
– Нет-нет, она дочь лорда Марлоу! – смеясь, ответила его мать. – Он женился на Верене Ингам, которая была моей ближайшей подругой и вообще очаровательным созданием!
– Все лучше и лучше! – с одобрением заметил герцог. – Так почему же я ни разу не имел чести видеть очаровательную леди Ингам? – Он умолк, нахмурившись. – Однако я же видел ее! Я не знаком с этой дамой – собственно, не помню даже, что хотя бы разговаривал с ней, но должен сказать тебе, мама, что, какой бы красавицей она ни была в молодости…
– Боже милостивый, эта ужасная женщина – вторая жена Марлоу! Верена умерла, когда ее дочери не исполнилось и двух недель!
– Очень печально. Расскажи мне о ней!
– Не думаю, будто что-то изменится, если я даже сделаю это, – ответила герцогиня, спрашивая себя, уж не пытается ли сын отвлечь ее от воспоминаний, которые сам же и вызвал. – Она не была ни особенно красивой, ни образованной, ни изысканной! Все усилия, направленные на то, чтобы сделать из нее стильную молодую леди, оказались безуспешными, и элегантно она выглядела лишь в наряде для верховой езды. Она совершала возмутительные поступки, на которые никто не обращал внимания – даже леди Корк! Мы с ней вышли в свет в одном и том же году и вскоре стали лучшими подругами. Но если мне повезло встретить папу – и полюбить его с первого взгляда, чтоб ты знал! – то она отвергла все предложения руки и сердца, а таковых было множество, поскольку недостатка в кавалерах она не испытывала никогда! – и заявила, что любому мужчине предпочитает своих лошадей. А потом она вдруг взяла и вышла замуж, и за кого – за Марлоу! Полагаю, он пришелся ей по душе тем, что тоже любил лошадей и умел обращаться с ними, поскольку я уверена – симпатизировать ему больше было не за что. Боюсь, история получилась не слишком волнительная! Но почему ты вдруг пожелал услышать ее?
– О, просто мне захотелось узнать, какой она была женщиной! Самого Марлоу я знаю и думаю, любая его дочь непременно должна быть занудой. Но дочь твоей Верены вполне может стать для меня подходящей супругой, ты не находишь? Ты будешь заранее расположена к ней, так что мне не придется добиваться этого; и хотя я не намерен обременять себя женой, не умеющей вести себя, полагаю, в жилах этой девицы течет достаточно крови Марлоу, чтобы укротить ту безрассудность, которую она могла унаследовать от своей матери. Эксцентричность может быть забавной и даже привлекательной, мама, но только не в жене: уж, во всяком случае, не в моей жене!
– Дорогой мой, какие глупости ты говоришь! Если бы я верила, что ты действительно имеешь это в виду, то серьезно обеспокоилась бы!
– Но я в самом деле имею в виду все то, о чем говорю! Причем я полагал, ты останешься довольна! Что может быть романтичнее, чем жениться на девушке, которую обручили со мной еще в колыбели?
Ее светлость улыбнулась, но в улыбке леди не было веселья. Сын внимательно вглядывался в ее лицо, а потом вдруг проговорил тем ласковым тоном, который всегда приберегал для матери:
– В чем дело, родная? Скажи мне!
– Сильвестр, ты упомянул пять девиц, что могут устроить тебя, – ответила она. – А теперь вдруг заговорил о девушке, о существовании которой даже не подозревал еще десять минут назад, причем с таким видом, словно от тебя требуется лишь сделать выбор! Дорогой мой, а ты не думал, что тебя могут отвергнуть?
Чело герцога прояснилось.
– И это все? – спросил он. – Нет-нет, мама, меня не отвергнут!
– Ты так уверен в себе, Сильвестр?
– Разумеется, уверен, мама! Нет, я не имею в виду мисс Марлоу, конечно! Откуда мне знать, быть может, она уже отдала кому-нибудь свое сердце.
– Или же она может проникнуться к тебе неприязнью, – предположила герцогиня.
– Проникнуться ко мне неприязнью? С какой стати? – удивленно осведомился он.
– Кто знает? Но такие вещи случаются, хочу тебе заметить.
– Если ты имеешь в виду, что она может и не полюбить меня, что я вполне допускаю, хотя и не вижу причины, ежели только она не отдала свое сердце другому мужчине, почему бы ей не сделать этого… Или, во всяком случае, ощутить ко мне симпатию. Неужели ты полагаешь меня настолько лишенным такта и обхождения, что я не могу понравиться девушке, коль мне того захочется? Фу на тебя, мама!
– Нет, не полагаю, – ответила герцогиня. – Однако я не знала, что ты настолько ловок в обхождении, что способен вскружить голову сразу пяти девушкам из высшего света, которые теперь ждут не дождутся от тебя предложения руки и сердца.
Он, не удержавшись, заявил:
– Но, мама, ты же сама только что говорила, что я умею делать комплименты!
Ее светлость помимо воли улыбнулась, потому что не могла устоять перед его обаянием, но затем, покачав головой, сказала:
– Стыдись, Сильвестр! Или ты намерен превратиться в самодовольного хлыща?
Он рассмеялся.
– Нет конечно! Говоря откровенно, на самом деле не пять, а добрая дюжина девиц из высшего общества готовы принять мое предложение руки и сердца. Видишь ли, со мной очень легко найти общий язык, хотя и недостатков у меня ничуть не меньше, чем у любого другого мужчины. Просто с моими можно мириться, а под толстым слоем марципана они практически не заметны!
– Неужели тебе нужна супруга, которая выйдет за тебя замуж исключительно ради твоего состояния? – поинтересовалась герцогиня, выразительно приподняв брови.
– Не думаю, что буду особенно уж возражать, при условии, что мы поладим друг с другом. Кроме того, такая жена едва ли станет разыгрывать передо мной трагедию, а что-либо подобное неизбежно приведет к нашему расставанию в самом ближайшем будущем, мама. И мысль об этом не доставляет мне удовольствия!
– Трагедия необязательно является постоянным спутником брака по любви, – сухо заметила ее светлость.
– Кто может знать об этом лучше, чем я? – парировал Сильвестр, одарив герцогиню ослепительной улыбкой. – Вот только где мне найти жену, похожую на тебя? Покажи мне ее, и я постараюсь полюбить эту девушку всем сердцем, а потом и женюсь на ней, не страшась последствий!
– Сильвестр, ты говоришь ужасные глупости!
– Отчего же? Нет, правда, мама, хотя мне довелось видеть некоторые браки по любви, выдержавшие испытание временем, я был свидетелем и множества неудачных! О, вне всякого сомнения, среди моих знакомых легко отыщется немало жен и мужей, которые уставятся на меня с высокомерным негодованием, если я позволю себе выразить сомнение в том, что они счастливы в браке! Не исключено, им просто нравится ревновать, устраивать скандалы, ссоры и недоразумения, но только не мне! Хорошо воспитанная женщина, которая выйдет за меня замуж только потому, что хочет стать герцогиней, вполне меня устроит и скорее всего, замечательно подойдет для этой роли. – В глазах его заплясали лукавые искорки. – Или ты хочешь, чтобы я вывернул свой сюртук наизнанку, напялил его на себя и отправился на поиски суженой, как тот принц из сказки? Кстати, я всегда был о нем невысокого мнения, если хочешь знать! Редкий болван! Как он мог надеяться встретить кого-нибудь на таком маскараде, кроме совершенно неподходящих женщин, жениться на которых было бы верхом безумия?
– Совершенно верно, – согласилась герцогиня.
Сильвестр всегда старался окружить ее заботой и вниманием, и сейчас ему вдруг показалось, что мать выглядит уставшей. Он покаянно воскликнул:
– Своей болтовней я утомил тебя до полусмерти! Почему же ты не остановила меня? Быть может, послать за Анной?
– Нет-нет! Голова у меня не болит, честное слово, – сказала миледи, нежно улыбаясь сыну.
– Хотелось бы верить, – отозвался он и наклонился поцеловать ее в щеку. – Я оставляю тебя, чтобы ты успела отдохнуть перед тем, как за тебя вновь примется Августа: не позволяй ей досаждать тебе всякой ерундой!
Сильвестр ушел, а герцогиня осталась сидеть, погрузившись в воспоминания; из задумчивости ее вывело лишь появление кузины.
– Вы одна, дорогая Элизабет? – воскликнула мисс Пенистон. – Ах, если бы я знала заранее… Но вообще-то я полагала, что Сильвестр готов сидеть с вами до бесконечности и только мое появление может заставить его в конце концов уйти! Пожалуй, я уже сто раз вам говорила, что другого такого внимательного сына еще поискать. И к тому же такого заботливого! Он просто бесподобен!
– Да, да! – согласилась герцогиня. – Со мной он неизменно заботлив, внимателен и добр.
В голосе ее светлости прозвучали скорбные нотки, что было для нее необычно. Уловив их, мисс Пенистон заговорила тем ободряющим, сердечным тоном, к какому всегда прибегала Баттон, когда хотела отвлечь разозлившегося или обиженного Эдмунда:
– Сегодня он выглядел как-то особенно симпатично, вы не находите? У него прекрасная фигура, а уж как он умеет себя держать! Он разобьет еще немало сердец, когда решится наконец сделать окончательный выбор!
