Кэролайн, чей ужас рос с каждой милей, приближающей ее к цели, пересела на поезд, а по прибытии в Лондон нашла скромный отель, который могла себе позволить после того, как изрядно похудевшая пачка долларов из банка Герлаха превратилась в фунты стерлингов. Уильям оттягивал ей руки, от его крика у нее звенело в ушах. На протяжении всего многодневного путешествия по морю Кэролайн страдала от морской болезни, виски у нее ломило так, что она ничего не понимала. Уильям кричал часы напролет, почти безостановочно, и, хотя Кэролайн убеждала себя, что ему сейчас так же скверно, как ей, его так же тошнит и у него так же болит голова, она не могла избавиться от ощущения, что ребенок понимает – его увозят все дальше и дальше от дома и он кричит от бессильного гнева на нее за то, как она распорядилась его судьбой. Всякий раз, глядя на него, она ясно различала осуждение на детском личике. Оставив все попытки успокоить мальчика, Кэролайн перестала петь ему, разговаривать и позволила надрываться от крика в коляске, из которой он стремительно вырастал. Сама же она, в полном отчаянии, все время лежала на койке, свернувшись калачиком у стенки каюты.
Теперь она была в незнакомом городе и устала так, что едва понимала, что происходит, а земля все еще уходила из-под ног. Кэролайн приподняла ребенка и усадила на полированную мраморную стойку в отеле.
– Мне срочно нужна помощница, няня, – сдерживая панику, сказала она. – Моя заболела и слегла, у нее жар.
Человек за стойкой, высокий худощавый мужчина, безукоризненно одетый и причесанный, вежливо склонил голову, лишь приподнятой бровью отреагировав на ее акцент. Кэролайн понимала, что выглядит ужасно – изможденная, измученная, что от Уильяма дурно пахнет, но все это лишь удвоило ее решимость, и она сердито взглянула на служащего.
– Очень хорошо, мадам, я наведу необходимые справки, – любезно ответил он.
Кэролайн кивнула и с трудом стала подниматься по лестнице к себе в номер. Она искупала Уильяма в фарфоровом тазу, стараясь не запачкать полотенца липкими испражнениями с его ног и попки. Ребенок перестал плакать сразу, как только она его отмыла, и теперь тихонько радостно гукал, шлепая ногами по воде. Откашлявшись, Кэролайн хрипло пела ему колыбельную, пока он не задремал. В ушах у нее даже зазвенело от тишины, наступившей после долгих часов непрерывного крика. Она крепко прижала малыша к себе, все еще продолжая мурлыкать мелодию, забыв обо всем, кроме его тепла, кроме уютной, доверчивой тяжести спящего у нее на руках крепыша. Вода кончилась, и ей самой нечем было вымыться, так что, оставив спящего Уильяма на кровати, она принялась ходить по коридорам отеля в поисках прислуги, которая вынесла бы зловонную грязную воду и помогла ей принять горячую ванну.
Спустя некоторое время явилась женщина, оповестившая о своем прибытии тихим стуком в дверь. Это была толстуха с лицом в красных прожилках, со светлыми растрепанными волосами, в платье с пятнами от жира. Однако глаза миссис Кокс – так она представилась – выдавали доброту и живой ум: они так и засияли, когда взгляд упал на Уильяма.
– Это и есть тот самый малый, которому нужна нянька? – спросила она.
Кэролайн кивнула и взмахом руки предложила ей взять ребенка из кровати.
– Где именно в отеле вы находитесь? На случай, если мне потребуетесь вы или ребенок? – спросила Кэролайн.
– О, я не служу в отеле, мэм, хотя ко мне частенько обращаются, если надо присмотреть за детишками постояльцев в затруднительных ситуациях, как у вас, мэм… Я с детьми и мужем живу недалеко отсюда, на Роу-стрит. Мистер Стрэчен, тот, что внизу, всегда подскажет, как меня найти. Сколько времени вы хотите, чтобы я присматривала за ним, мэм?
– Я… я не знаю. Я пока не уверена. Может, два дня… Или чуть дольше… Я не знаю точно, – заколебалась Кэролайн.
У миссис Кокс вытянулось лицо, но Кэролайн заплатила ей вперед, так что няня вновь заулыбалась. Она лихо подкинула испуганно глядящего на нее Уильяма, усадила на свой крутой бок и вскоре удалилась вместе с ним. Сердце Кэролайн тоскливо сжалось, но стоило двери закрыться, как ее охватила непреодолимая слабость. Она улеглась на кровать как была, в грязной одежде, с урчащим от голода желудком, и немедленно провалилась в сон.
Наутро, надев самое чистое и приличное платье, какое только смогла найти в своем багаже, Кэролайн подала вознице клочок бумаги, на котором Батильда когда-то написала ей адрес в Найтбридже, и уселась в кеб со спокойной решимостью и достоинством человека, поднимающегося на эшафот. Она подъехала к четырехэтажному дому из светло-серого камня с красивой красной дверью, стоявшему в тесном ряду совершенно таких же домов. Кэролайн увидела звонок. Собственная рука показалась тяжелой и негнущейся, словно железный рельс. Она дрожала от напряжения, когда Кэролайн наконец поднесла к кнопке палец. Тем не менее она позвонила и храбро назвала свое имя пожилой экономке, пригласившей ее в мрачный вестибюль.
– Извольте подождать, – произнесла нараспев экономка и неторопливо пошла прочь по коридору.
Кэролайн застыла на месте, будто окаменела. В голове ни одной мысли. Ничего, кроме гулкого эха, – пустое пространство, не голова, а скорлупа расколотого и съеденного ореха. О Корин! Громом раскатилось в пустоте его имя. Покачнувшись, Кэролайн тряхнула головой, и пустота вернулась.
Батильда еще больше растолстела, а волосы на висках совсем побелели, но, если не считать этого, прошедшие два года ее мало изменили. Удобно расположившись на парчовой кушетке с чашечкой чая в руке, она долго изумленно разглядывала племянницу.
– Боже милосердный, Кэролайн! Я бы тебя нипочем не узнала, если бы ты пожаловала без доклада! – воскликнула она наконец, подняв брови, с присущей ей и с детства памятной Кэролайн сдержанностью.
– Тетя Батильда, – тихо и безжизненно поприветствовала ее Кэролайн.
– Волосы у тебя в полнейшем беспорядке. А этот загар! Просто ужасен. Он тебе совершенно не к лицу.
Кэролайн выслушала замечания не моргнув глазом и не произнесла ни слова, пока Батильда пила чай. Она прислушивалась к биению своего сердца – удары были медленными и сильными, в точности как тогда, когда Корина принесли с охоты на койотов. Сейчас перед ней была смерть иного рода, но все же смерть.
– Итак, чему же я обязана такой честью? А где же твой муженек? Неужели отпустил тебя за море одну, а сам остался пасти коров?
– Корин умер. – В первый раз она произнесла это вслух. В первый раз ей пришлось это сказать. К глазам подступили слезы.
Батильда какое-то время осознавала услышанное, затем тон ее смягчился.
– Подойди и сядь со мной, дитя. Я велю подать тебе чаю, – распорядилась она уже далеко не так сурово.
Батильда не мешкая взяла в свои руки устройство дел Кэролайн. Ей явно нравилось заниматься этим теперь, когда бывшая бунтарка, усмиренная и надломленная, безропотно подчинялась ей во всем. В тот же день Кэролайн съездила в отель за своими пожитками и заняла свободную спальню в светло-сером доме с нарядной красной дверью. Она была представлена владелице дома, свойственнице Батильды, миссис Дэлглиш, худой и высохшей, с тонкими губами и придирчивым взглядом.
– Где Сара? – с надеждой осведомилась Кэролайн.
Батильда лишь крякнула недовольно:
– Дура девчонка, выскочила за бакалейщика. Она уволилась еще в прошлом году.
Сердце Кэролайн сжалось еще сильнее.
– Они полюбили друг друга? – с легкой завистью поинтересовалась она. – Она счастлива?
– Не знаю и знать не хочу. Поговорим-ка лучше о деле, – отрезала тетка.
Батильда отвезла Кэролайн в банк и помогла перевести родительские деньги из нью-йоркского банка на английский счет. Она возила Кэролайн по магазинам и лавкам, поверив в историю о погибшей на ранчо старой одежде. В парикмахерском салоне, куда отвели Кэролайн, секущиеся кончики ее волос были подстрижены, разлохмаченные выцветшие пряди укрощены и тщательно завиты. В аптеке тетушкой был заказан крем «Сульфолин», довольно едкий, его накладывали Кэролайн на лицо и втирали в руки для отбеливания загорелой кожи. Были подстрижены и приведены в порядок ногти на руках и ногах, пемза помогла вывести мозоли. И – впервые за многие месяцы – тоненькую талию Кэролайн снова туго затянули в корсет.
– Какая же ты худышка, это уж чересчур, – оценивающе взглянула Батильда на плоды своих трудов. – Что там, в прерии, не было еды? – Кэролайн собралась было ответить, но Батильда продолжала: – Ну что ж, теперь ты почти готова для выхода в свет. Тебе нужно думать о повторном замужестве, разумеется. Двух вдов в этом доме и так более чем достаточно. Есть у меня на примете один джентльмен, и сейчас он как раз в городе, присматривается к девушкам на выданье. Барон, изволите ли видеть, славное имя, большое поместье, но маловато денег и нуждается в наследнике. С ним ты станешь леди, благородной дамой, – недурно для жены фермера, и это всего за несколько месяцев! Какая честь! – воскликнула Батильда, взяв Кэролайн за плечи и слегка распрямив их. – Учти, впрочем, хоть сам он и много старше тебя, известно, что ему нравятся свеженькие юные штучки… а не измученные вдовушки заокеанских скотников. Лучше будет, если не станешь даже упоминать о своем несчастном первом замужестве. Можешь ты пойти на это? Нет, надеюсь, обстоятельств, свидетельствующих об обратном? Ничего такого, о чем ты мне не рассказала? – наседала она, сверля племянницу суровыми голубыми глазами.
