This was the vile brood which the early eighteenth century had spawned forth, and of them all there was none who could compare in audacity, wickedness, and evil repute with the unutterable Sharkey.
It was early in May, in the year 1720, that the Happy Delivery lay with her fore-yard aback some five leagues west of the Windward Passage, waiting to see what rich, helpless craft the trade-wind might bring down to her.
Three days she had lain there, a sinister black speck (он находился там уже три дня – зловещее черное пятно; to lie), in the centre of the great sapphire circle of the ocean (в центре огромной темно-синей окружности океана; sapphire – сапфировый; темно-синий). Far to the south-east the low blue hills of Hispaniola (далеко на юго-востоке невысокие голубые холмы Эспаньолы) showed up on the skyline (выступали над линией горизонта; to show up – виднеться, вырисовываться).
Hour by hour as he waited without avail (час за часом проходил в бесплодном ожидании; without – без, в отсутствие; avail – польза, выгода), Sharkey’s savage temper had risen (и раздражение Шарки переросло в бешенство; temper – характер, нрав; вспыльчивость; to rise – вставать, восходить; увеличиваться, возрастать), for his arrogant spirit chafed against any contradiction (ибо его заносчивая натура раздражалась от любого противодействия; to chafe – тереть, втирать; раздражаться, нервничать), even from Fate itself (даже если /его оказывала/ сама судьба). To his quartermaster, Ned Galloway, he had said that night (своему интенданту Нэду Гэллоуэю той ночью он сказал), with his odious neighing laugh (со своим отвратительным, напоминающим ржание смехом; to neigh – ржать), that the crew of the next captured vessel should answer to him (что экипаж следующего захваченного судна ответит ему) for having kept him waiting so long (за то, что заставил его ждать так долго; to keep – держать, хранить; вынуждать, заставлять).
Three days she had lain there, a sinister black speck, in the centre of the great sapphire circle of the ocean. Far to the south-east the low blue hills of Hispaniola showed up on the skyline.
Hour by hour as he waited without avail, Sharkey’s savage temper had risen, for his arrogant spirit chafed against any contradiction, even from Fate itself. To his quartermaster, Ned Galloway, he had said that night, with his odious neighing laugh, that the crew of the next captured vessel should answer to him for having kept him waiting so long.
The cabin of the pirate barque was a good-sized room (каюта пиратского барка – помещение значительных размеров), hung with much tarnished finery (имела роскошное, но потерявшее былую красоту, убранство; to hang – вешать, развешивать; to hang with – украшать, развешивать /что-л./ для украшения; to tarnish – лишать блеска, тускнеть), and presenting a strange medley of luxury and disorder (и представляла собой странную мешанину роскоши и беспорядка). The panelling of carved and polished sandal-wood was blotched with foul smudges (панельная обшивка из резного и отполированного сандалового дерева вся была в грязных пятнах; to blotch – покрывать пятнами) and chipped with bullet-marks fired in some drunken revelry (в сколах и отметинах от пуль, выпущенных: «выстрелянных» во время какого-то пьяного кутежа; to chip – откалывать, отбивать).
Rich velvets and laces were heaped upon the brocaded settees (дорогой бархат и кружева грудами лежали на покрытых парчой диванах; rich – богатый, состоятельный; ценный, стоящий; to heap – складывать в кучу, нагромождать), while metal-work and pictures of great price filled every niche and corner (а изделия из /драгоценных/ металлов и огромной цены картины заполняли каждую нишу и каждый угол), for anything which caught the pirate’s fancy in the sack of a hundred vessels (поскольку все, что пленяло воображение пирата при грабежах сотен судов; to catch – схватить, захватить; sack – разбой, разграбление; fancy – воображение, фантазия) was thrown haphazard into his chamber (в беспорядке было свалено: «брошено» в этой каюте; haphazard – случайный, бессистемный; chamber – комната, камера).
The cabin of the pirate barque was a good-sized room, hung with much tarnished finery, and presenting a strange medley of luxury and disorder. The panelling of carved and polished sandal-wood was blotched with foul smudges and chipped with bullet-marks fired in some drunken revelry.
Rich velvets and laces were heaped upon the brocaded settees, while metal-work and pictures of great price filled every niche and corner, for anything which caught the pirate’s fancy in the sack of a hundred vessels was thrown haphazard into his chamber.
A rich, soft carpet covered the floor (дорогой мягкий ковер покрывал пол), but it was mottled with wine-stains (но весь он был в винных пятнах; to mottle – испещрять, покрывать пятнышками; mottle – крапинка, пятнышко) and charred with burned tobacco (и прожжен пеплом от табака: «сгоревшим табаком»).
Above, a great brass hanging-lamp threw a brilliant yellow light upon this singular apartment (висевшая вверху большая медная лампа бросала яркий желтый свет на это своеобразное жилище; to throw; singular – исключительный, необыкновенный), and upon the two men who sat in their shirt-sleeves (и на двух мужчин, сидевших в одних рубахах; shirt-sleeves – без верхней одежды; shirt – рубаха; sleeves – рукава) with the wine between them, and the cards in their hands (/за столом/ с вином, стоявшим между ними, и с картами в руках), deep in a game of piquet (с головою ушедших в игру; deep – глубокий; piquet – пикет /карточная игра/).
A rich, soft carpet covered the floor, but it was mottled with wine-stains and charred with burned tobacco.
Above, a great brass hanging-lamp threw a brilliant yellow light upon this singular apartment, and upon the two men who sat in their shirt-sleeves with the wine between them, and the cards in their hands, deep in a game of piquet.
Both were smoking long pipes (оба курили длинные трубки), and the thin blue reek filled the cabin and floated through the skylight above them (и тонкий = прозрачный голубой дым наполнял каюту и уплывал в /расположенный/ над ними люк; reek – сильный неприятный запах; зловоние; густой дым, копоть; skylight – световой люк), which, half opened, disclosed a slip of deep violet sky (люк был полуоткрыт, и сквозь него виднелась полоска темно-фиолетового неба; to disclose – обнаруживать, открывать) spangled with great silver stars (усеянного огромными серебряными звездами).
Ned Galloway, the quartermaster, was a huge New England wastrel (огромный Нэд Гэллоуэй, интендант из Новой Англии, был непутевым малым; wastrel – расточитель, транжир; никчёмный человек), the one rotten branch upon a goodly Puritan family tree (гнилой веткой на древе благопристойного пуританского рода).
Both were smoking long pipes, and the thin blue reek filled the cabin and floated through the skylight above them, which, half opened, disclosed a slip of deep violet sky spangled with great silver stars.
Ned Galloway, the quartermaster, was a huge New England wastrel, the one rotten branch upon a goodly Puritan family tree.
His robust limbs and giant frame were the heritage of a long line of God-fearing ancestors (могучие конечности и гигантский костяк он унаследовал от многих поколений богобоязненных предков; heritage – наследство; long – длинный; line – линия; очередь, череда), while his black savage heart was all his own (тогда как дурной и свирепый норов целиком принадлежал ему; black – черный; дурной, злой; heart – сердце; суть, сущность). Bearded to the temples, with fierce blue eyes (с бородою до висков, лютыми синими глазами), a tangled lion’s mane of coarse, dark hair (спутанной львиной гривой жестких темных волос; coarse – грубый; жесткий), and huge gold rings in his ears (и огромными золотыми серьгами в ушах), he was the idol of the women in every waterside hell (он был кумиром женщин в каждом портовом притоне; waterside – прибрежный; портовый; hell – ад, преисподняя; притон) from the Tortugas to Maracaibo on the Main (от Тортуги до Маракайбо на севере Латинской Америки). A red cap, a blue silken shirt (красная шапочка, шелковая голубая рубаха), brown velvet breeches with gaudy knee-ribbons (коричневые бриджи из бархата с яркими лентами у колен), and high sea-boots made up the costume of the rover Hercules (и высокие морские сапоги составляли костюм пиратского Геркулеса; to make up – быть частью, составлять; rover – морской разбойник, пират; to rove – скитаться; странствовать; бродить, путешествовать).
His robust limbs and giant frame were the heritage of a long line of God-fearing ancestors, while his black savage heart was all his own. Bearded to the temples, with fierce blue eyes, a tangled lion’s mane of coarse, dark hair, and huge gold rings in his ears, he was the idol of the women in every waterside hell from the Tortugas to Maracaibo on the Main. A red cap, a blue silken shirt, brown velvet breeches with gaudy knee-ribbons, and high sea-boots made up the costume of the rover Hercules.
A very different figure was Captain John Sharkey (совершенно иной облик был у капитана Джона Шарки). His thin, drawn, clean-shaven face was corpse-like in its pallor (его худое, вытянутое, чисто выбритое лицо своей бледностью походило на /лицо/ покойника; thin – тонкий; худой), and all the suns of the Indies could but turn it to a more deathly parchment tint (а солнце /обеих/ Индий смогло лишь придать ему еще более мертвенный пергаментный оттенок; to turn – поворачивать, вращать; превращать). He was part bald, with a few lank locks of tow-like hair (он был плешив: «он был частично лысым», с прямыми прядями волос /по бокам, свисавшими/, как пакля), and a steep, narrow forehead (и непомерно высоким и узким лбом). His thin nose jutted sharply forth (его тонкий нос остро выступал вперед), and near-set on either side of it were those filmy blue eyes (а с каждой его стороны располагались те самые, словно подернутые пленкой, голубые глаза), red-rimmed like those of a white bull-terrier (с красными веками, как у белого бультерьера), from which strong men winced away in fear and loathing (при /взгляде/ которых даже сильные люди отшатывались в страхе и отвращении; to wince – вздрагивать; отшатываться; to loathe – питать отвращение).
