— Если уж пошли стишки про училок, то я прочитаю про историчку Лидию Ивановну:
Наша пуговка сердита: грязь кругом, окно открыто,
Парты вкривь и вкось стоят, стол уехал вдруг назад.
Ох, несчастный мы народ: Пуговка речу ведет.
Выпучив глаза и губы, Пуговка спешит сказать,
Что-де все Хламиде будет вынуждена рассказать.
Но теперь совсем другое — мы и все кругом у нас:
Только дверь она откроет, видит: тихо, чистый класс.
Форточку мы закрываем, не «пробрала» чтоб она.
(Любит, хитрая какая, когда Пуговка больна.)
Мы пальцами на тыкаем и гвоздочки не сдаем,
«Корчму» смехом не встречаем, слово Пуговке даем.
И в музее замечаний мы давно не получаем —
Обещанье мы сдержали — мы музей не посещали!
— Жалко, что Пуговку сменила молодая, но не такая яркая училка. Девчонки, вы ешьте, а то мне от мамы попадет. Ритка, комсорг, давай говори тост!
— Предлагаю выпить за учителей, все-таки они у нас неплохие.
— Пьем, закусываем, а я вам напомню фельетон из журнала про нашего рыжего физика Василия Ивановича, не забыли его?
Звонок. 8 «А» шумным потоком вливается в дверь кабинета. Раздается кашель, чиханье, всхлипывания. Кругом мгла: ничего не видно из-за дыма. Что такое? Дымовая завеса? Новый опыт? Или опять лопнула колба? Нет, просто «Барбаросса» пускает дым из носа. Из разных углов кабинета разносятся стоны: «Мооооожнооо открыыыть фооорточкуу?»
«Нельзя» — отвечает он, закуривая новую папиросу и начиная урок.
— Инночка, а еще ему был посвящен стишок:
Жил на свете Барбаросса,
Любил курить он папиросы,
Всегда вонял его кафтан,
А сам он был большой болван!
Любил он занижать отметки
И к стенкам ставить учениц,
И им, бедняжкам, закон Ленца
Не захотел он объяснить,
Но берегись, тиран вонючий!
Тебе не долго мучить нас!
Мы, Барбаросса, гад ползучий,
Из тебя сделаем «gut квас»!
— Ну, девчонки, все-таки Вася еще неплохой дядька. Не чета Ивану Михайловичу, согласны?
— Да, Иван любит повыпендриваться, чтобы мы с него глаз не сводили. Девчонки из десятого класса говорят, что у них он ведет себя так же. Пытается влюбить их в себя. Кажется, у него уже начался роман с одной ученицей.
— Тамарка, не может быть! Что она в нем нашла? Противный тип. Послушайте, что я про него написала в журнале:
Тиха украинская ночь. Сидит Иван на стуле в классе,
Своей дремоты превозмочь Иван не хочет.
Чуть трепещут черны Ивановы власы,
И глупых учениц умы и старый класс их озаряет.
И вот хохочут все кругом. Вдруг в классе шепот и смятенье.
Иван смеется, и кругом все замерли от возмущенья
И на оскал его глядят. А он души во всем не чает,
Что всех улыбкой восхищает. Он вызывает всех подряд.
Иван готов нам всем поклясться, что Пушкин может сокращаться.
Иван готов лечь в гроб кровавый, но нам что делать?
Боже правый!
Что делать с Гоголем тут нам? Ведь Гоголь нам не по умам!
Конец всем мукам и страданьям. Иван на плахе.
Тут звонок спасает грешника звучаньем.
«Свободны!» — грешник говорит и вон из класса он спешит.
— Здо́рово! Молодец! А эти строчки помните?
Глаза, как капли, нос, как у цапли,
Кончик трясется, смех раздается.
Весь извиваясь, дрожит и приседает.
Ругает — бледнеет, смеется — краснеет,
Зубы свои скалит, ноги выставляет,
Власы дыбом подымает и все снова повторяет.
И при этом-то у всех вызывает дружный смех…
— Злючки, давайте сменим тему. Мне почему-то пришло на ум, что весной, когда будет солнышко, мы будем прыгать через скакалку во дворе Толстовского дома и вовсю готовиться к экзаменам. Ритка, помнишь, как мы готовились в прошлом году на нашем балконе? Расскажи девчонкам.
— Да, это было забавно. Я рано утром приходила к Ольке, Рита Александровна кормила нас завтраком, и мы шли с книжками и тетрадками на балкон. Там мы садились на стулья и начинали подготовку. Помню, как готовились по истории.
Одна читала текст вслух, другая в это время лицом к солнцу закрывала глаза и слушала, потом засыпала. Та, которая читала, ее будила, потом менялись ролями. Олька при этом злилась, а я смеялась, но обе сдали на пятерки.
— Молодцы, девчонки! Я так усердно не могла готовиться. Вы обе очень организованные, недаром комсомольские лидеры. Я полчаса выдерживала эту дурацкую историю, потом бежала на Рубинштейна смотреть на окна Лямина. Знаете, по секрету вам скажу, что начала вести список мальчишек, в которых сейчас влюблена или была. Уже больше двадцати.
— Галка, как говорят у нас некоторые иностранцы, «моя твоя понимай нет»!
— А я пока на них даже не смотрю. Может, это защитная реакция, знаю, что в меня влюбиться нельзя из-за глаза. Хорошо, когда не дразнят, как в детстве «косоглазая».
— Зря ты так думаешь, это раньше, до операции было заметно, а последние два года я, например, и не замечаю. Ты, подруга, очень даже симпатичная.
— Я присоединяюсь к мнению Мирки, считаю, что с верхней частью тела у тебя все в порядке, а вот с кривыми ножками надо еще поработать. Бери пример с меня. Я, когда хожу, носки, как балерина, выворачиваю, разрабатываю красивую походку.
— Инка молодец, следит за фигурой. Помните, когда мы всем классом ходили в Щербаковские бани, одна тетка в очереди сказала, что у нее ножки по форме напоминают бутылочки, я это запомнила.
— Вы как хотите, а мне все равно, какие у меня ножки! Я занята улучшением голоса. Хожу к одной бывшей певице, она ставит мне дыхание.
— Томочка, у тебя и так дивный голос. И личико симпатичное, а золотистая копна волос делает тебя похожей на героиню русских сказок. Не зря же Иван посадил тебя на первую парту и скалит зубы именно перед тобой.
— Ну уж, Нонночка, и скажешь ты!
— Все, девчонки! Предлагаю стаканчиком оставшегося лимонада чокнуться за нас — умниц и красавиц, и спеть хором наш экзаменационный гимн. Я написала его крупно на тетрадном листе. Мелодия знакомая.
— А у кого слуха нет и голоса?
— У всех есть голос. Инка, пой, не выделяйся из коллектива!
Хороши весной в саду цветочки,
Но плохи экзамены весной.
Знаешь вечерочком, что сдавать утрочком,
Сразу жизнь становится иной.
Мое счастье где-то недалеко.
Если вытащу я «тот» билет,
На него широко, на него глубоко
Я тотчас сумею дать ответ.
В нашей жизни всякое бывает.
Если вытащу «не тот» билет,
Ноги примерзают, пол весь уплывает,
Тут нужна подсказка и совет.
Мастерски подсказывать умеем.
(Этим отличается наш класс.)
Тут мы не робеем, тут мы не робеем,
И азарт охватывает нас.
Пальцы, наши ноги, наше тело
Букву помогают написать.
Действуем мы смело, действуем умело.
Тут уж мы сумеем подсказать.
