Ознакомительная версия.
Анна Гранатова
Плутоний для Фиделя. Турецкий гром. карибское эхо
Посвящается легендарному разведчику, историку, аналитику и другу Кубы, генерал-лейтенанту Николаю Леонову
Глава I. Штормовое предупреждение
В Карибском кризисе, как в капле воды, отразилась вся драматургия международной политики середины XX столетия
Над всей Атлантикой безоблачное небо
Пилот специального подразделения авиации, майор Ричард Хейзер поднял самолет в воздух, когда над континентом еще сгущалась ночная мгла. Перед тем как выйти на взлетное поле авиабазы ВВС США в Калифорнии, Хейзер, подтянутый и высокий брюнет с высоким и открытым лбом, уронил взгляд на болтающийся настенный календарь, где строгие цифры украшались феерическими фотографиями штурмующих небесную бездну американских самолетов. «Незасекреченные модели», — Хейзер незаметно улыбнулся углами рта, продолжая изучать календарь: его стальной красавец Lockheed U-2, или просто У-2, как крылатую машину окрестили в Союзе, на календаре не значился.
За пару минут до команды «стартуйте!» Хейзер коснулся шершавой рукой прозрачной рамки, обозначающей на календаре дату, и передвинул ее на 14 октября 1962 года. Бортовой хронометр отсчитывал секунды едва заметного рассвета. Пилот надел шлем, очки, перчатки. Руки легли на штурвал. Густая, как сливки, влажная пелена укрывала Флоридский пролив, в направлении которого майор Ричард вел машину. Отсюда, с авиабазы Эдвардс, до береговой линии Кубы — считаные минуты лету, если держать курс строго на юг. Слева от шумно разрезающего предрассветное небо лезвиями крыльев «Локхида» пролегали Багамские острова, куда на отдых стекались напыщенные джентльмены со щебечущими длинноногими леди со всего мира. Укрытые соленой фатой ночного тумана, дремали острова Большая Абака и остров Андрос. Встречный ветер был вполне терпимый, погода благоприятствовала полету.
Октябрь 1962 года начался с проливных дождей и тоскливой затяжной облачности, так что поступил приказ из разведцентра, — временно отложить аэрофотосъемку. Президент США Джон Кеннеди и директор ЦРУ Джон Маккоун, занявший свою должность в ноябре 1961 года, к такому решению пришли одновременно, оба были не в пример предшественникам — Дуайту Эйзенхауэру и Алену Даллесу — настроены куда как менее враждебно против Кубы, а после того как Ален Даллес провалил в апреле 1961 года операцию «Сапата-Мангуста» в кубинском заливе Свиней и Кеннеди попросил именитого разведчика подать в отставку, стало очевидно, что Фидель Кастро оказался крепким орешком и с ходу на Кубе политический режим не поменяешь.
«Полеты можно продолжить, как только погода улучшится, — сухо заметил Кеннеди, пристально глядя на Джона Маккоуна. — Сейчас в них нет острой необходимости. В сентябре советский лидер Никита Сергеевич Хрущев в заявлении ТАСС объявил, что «на Кубе советского наступательного вооружения и ракет нет». — «Вы в это верите? — Джон Маккоун вскинул брови. — Можно ли доверять русским?»
Профессиональный атомщик и новый директор ЦРУ, Джон Маккоун был единственным в окружении Кеннеди, кто в преддверии Карибского кризиса вопреки всем данным собственной разведки, ничего подозрительного не обнаруживавшей, твердил, что на Кубе должно находиться советское наступательное вооружение.
«Если его там до сих пор нет сегодня, то оно появится там завтра. Понимаете, это очень удобно, — объяснял свою мысль Маккоун. — Советская военная база под боком у нас. Это сразу же изменило бы геополитический баланс сил в пользу русских». — «Вы верите, что подобный прыжок через океан возможен? Под нашим-то пристальным контролем?» — возражали Джону Маккоуну высшие чины в Пентагоне. Директор ЦРУ пожимал плечами: «Не знаю, как они это сделают, но это фантастически выигрышная для Союза позиция!» — «Думаете, Хрущев способен на подобный риск?» — «Эта игра стоит свеч!»
Еще 23 августа 1962 года Джон Маккоун направил президенту США меморандум, в котором изложил гипотезу: на Кубу возможна перевозка советского оружия морским путем, и, возможно, именно сейчас советские суда, которые туда идут, груженные якобы сельскохозяйственной техникой, на самом деле везут туда оружие. «Но чтобы обслуживать серьезное оружие наступательного характера, нужны люди, — заметил Кеннеди, ознакомившись с меморандумом директора разведки. — Кубинцы с подобной техникой незнакомы. Значит, русским потребуется тайно перевозить на Кубу целые армейские части и подразделения! Но где они спрячут огромное количество солдат? Да и переход через Атлантику — неблизкий!»
В ответ на президентский скепсис Маккоун поставил военно-практический эксперимент. Несколько подразделений американских солдат поместили в трюмы различных судов и покатали в тропических водах. На третьи сутки такого «круиза» у военных начались массовые приступы всевозможных заболеваний — от головокружений и теплового удара до лихорадки и расстройств желудка. «Значит, моя гипотеза на практике неосуществима», — устало подумал Маккоун, и его агрессивный настрой по отношению к Острову свободы поубавился. Но ненадолго. Червь сомнения продолжал грызть аналитический мозг Джона Маккоуна. 7 сентября 1962 года, еще не имея на руках таких объективных данных, как, скажем, аэрофотосъемка, директор ЦРУ, находясь во Франции, направил в штаб-квартиру ЦРУ в США шифротелеграмму, последняя фраза которой звучала так: «Возможно, на Кубе уже находится советское оружие, возможно, ракеты малой дальности» (см. С. Микоян, Анатомия Карибского кризиса, М., 2006, фотодокумент на стр. 172).
Когда же сентябрь 1962 года зарядил дождями и шквалами, директор ЦРУ приказал разведывательной авиации прекратить полеты над Кубой. «Только горючее зря тратим. Да и президент Кеннеди считает, что с этим можно повременить, тем более что советский лидер Никита Хрущев в начале сентября заверил весь мир через ТАСС, что никакого советского оружия на Кубе нет и быть не может».
Не горел нетерпением взять реванш после провала Эйзенхауэром и Даллесом операции в заливе Свиней и президент США Джон Кеннеди, его больше заботили начинающиеся выборы в Конгресс. Не считал Кубу приоритетным направлением во внешней политике и министр обороны в правительстве Кеннеди, аналитик Роберт Макнамара, пришедший на свой пост из бизнеса, из совета директоров автомобильного концерна «Форд».
И все же политическое завещание президента Эйзенхауэра ликвидировать на Кубе коммунистический режим оставалось. В день своего ухода из Белого дома, 19 января 1961 года (передача президентской власти в США традиционно приходится на 20 января перед зданием Конгресса, в полдень), покидающий свой пост Дуайт Эйзенхауэр экспрессивно убеждал нового хозяина Белого дома в том, что «необходимо срочно ликвидировать коммунистический режим на Кубе, нельзя эту проблему решать «маньяна» (испанское macana означает «завтра», кубинцы используют это слово в значении «неизвестно когда», «после дождичка в четверг»)». Кеннеди пообещал Эйзенхауэру, что на предмет «маньяна» можно не беспокоиться. Однако Джон Фицджеральд лукавил: ему просто не хотелось спорить со своим предшественником. Но тут объявились «люди из Пентагона» и начали с басовитой экспрессией давить на Кеннеди: мол, план Эйзенхауэра по Кубе «Мангуста» давно расписан в деталях, надо действовать, дайте отмашку!
Поэтому, как только небо над Флоридой развеялось и установилась относительно ясная погода, разведывательные полеты были возобновлены. Самолет У-2, ведомый рукой Ричарда Хейзера, вырулил на знакомую траекторию. Слева остался маленький скалистый, заросший буйным тропическим кустарником с жесткими листьями, напоминающий при взгляде из иллюминатора изумрудную пуговицу островок Ки-Уэст. Американцы назвали зеленый островок символично, Key West, значит, «Ключ к Западу» или «ворота на запад». Остров Ки-Уэст находится примерно посредине Флоридского пролива, между Майами и Гаваной. Именно здесь незадолго до Кубинской революции, провозгласившей победу армии Фиделя Кастро над режимом Фульхенсио Батисты, американский писатель и любитель морской рыбалки Эрнест Хемингуэй познакомился с будущим капитаном своего катера «Пилар», загорелым кубинцем Григорио Фуэнтесом Бетанкуром. Полуграмотный рыбак из кубинского Кохимара спас жизнь будущего нобелевского лауреата, когда разбитая штормом яхта Хемингуэя терпела бедствие. Кубинцы в то время ходили настороже, боялись провокаций, боялись янки, боялись жандармов Батисты, которые пачками бросали невинных в тюрьмы, боялись и повстанцев Фиделя: и среди них были свои лазутчики. Взбудораженный народ жил в постоянном страхе за жизнь. Но рыбак Григорио Бетанкур не думал о политике, сворачивая снасти и спасая бородатого незнакомца, на своем маленьком пропахшем рыбой и водорослями катере перевозя его на сушу. «Морской закон и характер кубинца! — сказал по-испански Григорио. — Мы обязаны помогать всякому, кто терпит бедствие в океане, вдали от берега, не разбирая, друг это или враг». После этого Хемингуэй записал в своем дневнике: «Ки-Уэст, «ключ к Западу», самое прекрасное место на земле». Писатель эпизодически жил здесь и на самой Кубе порядка тридцати лет. Любопытно, что одним из символов Кубы, изображенным на государственном гербе, является ключ.
Ознакомительная версия.
