Олег Трубачев - История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя

Монография является первым и до сих пор практически единственным исследованием этой важной лексической группы, изучение которой сопровождалось и сопровождается сейчас острыми дискуссиями отнюдь не только узко лингвистического характера. Сама тема интердисциплинарна, так как требует аргументированного подхода не только к лингвистическим, но и к социально-историческим проблемам прошлого и настоящего. Она настолько глубока, что затрагивает несколько тем и содержит материал для решения вопроса о примате матриархата или патриархата в древне-европейском обществе. Богатство надежной фактической базы с полным справочным аппаратом и фундаментальность этимологического анализа делают ее актуальной и сегодня не столько для учебных, сколько для исследовательских целей. Проблема человек и общество, сложная сама по себе, продолжает усложняться с развитием цивилизационных процессов, поэтому, кроме кровного родства и родства свойственного, сюда примыкает много терминов развития и изменения общественной жизни и общественного строя.

Немного об авторе и особенностях его работы с лексикой, что облегчит читателю не только изучение, но и продолжение исследования этой важной темы.

Автор работы — русист, славист, индоевропеист академик Олег Николаевич Трубачев (1930–2002) написал ее, будучи аспирантом Института славяноведения в 1956 г. (26-ти лет от роду), защитил как кандидатскую диссертацию под названием «История славянских терминов родства и некоторых терминов общественного строя». В 1959 г. она была издана и почти сразу стала раритетом. Он посвятил книгу своим родителям — Николаю Мокеевичу и Елене Васильевне Трубачевым. Отец Олега Николаевича был врачом и страстным библиофилом. Домашняя библиотека в Сталинграде, где родился будущий ученый, изобиловала не просто любимой детьми литературой (книга «Робинзон Крузо» и т. п.), но и замечательным, хорошо иллюстрированным собранием сказок и песен, фольклорных произведений народов нашей страны («Витязь в тигровой шкуре», «Джангар») и мира («Мать» Андерсена на 26 языках, сказки Перро, «Märchenband») на русском и родных языках авторов. Ранний интерес к книгам с параллельными текстами к 13 годам сделал мальчика полиглотом, чему способствовал и тонкий музыкальный слух (его бабушка была пианисткой). И хотя сталинградская библиотека сгорела в осаде, навык и тяга к хорошей книге остались, остался и вкус к языку оригинала. Будучи студентом Днепропетровского университета он сам приучил себя, ему было так интереснее готовиться к сдаче экзаменов по западноевропейской литературе, читая каждого автора только в оригинале. К этому времени в Днепропетровске в семье была собрана новая библиотека, купленная в голодные годы в букинистических магазинах оставленного немцами города.

К окончанию университета Олег Николаевич понял, что он будет только лингвистом. Некоторое время он работал в иностранном отделе газеты «Комсомольская правда» и в других газетах, где требовались и печатались переводы, а затем поступил в аспирантуру Института славяноведения, где не только продолжал изучение языков (литовский, хеттский, древнегреческий), но уже любил читать словари, особенно этимологические, прослеживающие происхождение слова. Этот шаг к этимологии стал решающим в его жизни. И потому его ранние статьи, книги о названиях животных, о терминах родства, построенные на широкой сравнительно-языковой базе, стали, как скажут много лет спустя, «колыбелью русской этимологии». Выдающийся славист, литуанист, индолог Владимир Николаевич Топоров заметит и другое: «Каждая этимология исключительна и в этимологическом исследовании нет общих правил, не существует и универсальной отмычки для каждого слова, но труды О. Н. Трубачева в области этимологии учат стратегии возведения „лесов“, которые позволяют вплотную приблизиться к слову, к его сути и, как правило, определить то, что мешает разгадке»[1].

…Он был и историком в лингвистике, и когда он писал о терминах родства и общественного строя, или о ремесленной терминологии, когда обращался к этнонимии и антропонимии и топонимии… И, может быть, самое замечательное в этом то, что он не просто хорошо знал историю и применял, когда нужно, свои знания, но то, что нечто пребывавшее в пространстве «вне исторического» он преформировал таким образом, что оно оказывалось в плотном «историческом контексте»…[2]

«С самых первых трудов Трубачева стало понятно, с ученым какого уровня мы имеем дело. О масштабе его научного дарования можно было судить по кандидатской диссертации Олега Николаевича, защищенной им в 1956 г. и поразившей специалистов (увы, тогда немногочисленных!) своей широтой…»[3]

Хотелось бы сказать и еще об одном качестве ученого: начатую тему он не оставлял в течение жизни, несколько раз обращался к ней в теоретических трудах и в тех словарях, которые он писал или переводил.

В 28 лет он начал переводить с немецкого «Этимологический словарь русского языка» Максимилиана Романовича Фасмера, делая дополнения к нему. Термины родства и общественного строя лучше всего отследить, в дополнение к названной книге, по электронному изданию с научным сопровождением, предпринятому фирмой «Дискавери» по инициативе Л. М. Суриса в 2004 г. Это издание компактно и не займет много места рядом с Вашей книгой. Второй словарь под ред. О. Н. Трубачева — «Этимологический словарь славянских языков: Праславянский лексический фонд» (т. 1–30, А–о) — издается с 1974 г., к сожалению, не компьютеризирован.

К его ранним работам, кроме «Истории терминов родства» (1959), относятся «Названия домашних животных» (1960), «Названия каш в славянских языках» (1960),

В вышедшем в издательстве «Языки славянской культуры» двухтомнике «Труды по этимологии. Слово. История. Культура» в т. I опубликована статья «К вопросу о реконструкции различных систем лексики» (с. 240–259). Она прямо продолжает тему названных трех работ (напечатана впервые в Лексикографическом сборнике. М., 1963. Вып. VI. С. 3–16), обобщая теоретически ход семантических изменений в разных лексических группах. Освещение терминов родства в западных книгах и словарях хорошо дополняет опубликованная во II т. «Трудов» (с. 639–644) «Рецензия на книгу. О. Szemerényi. Studies in the kinship terminologie of the Indo-European languages with special reference to Indian, Iranian, Greek and Latin» (Acta Iranica. Textes mémoires, V. VI Extrait. Edition Bibliothèque Pahlavi, Téhéran, Liège, 1977).

Закончить предисловие хотелось бы словами В. Н. Топорова: «Геродота греки называли „отцом истории“, хотя и до Геродота были известны тексты, содержавшие информацию исторического характера. В этом смысле и Олега Николаевича Трубачева смело было бы можно назвать „отцом русской этимологии“»[4].

О. Н. Трубачев (1959) в год выхода первого издания книги «История славянских терминов родства…»

Задача настоящей работы — возможно полнее охарактеризовать развитие терминологии родственных отношений у славян с лингвистической точки зрения, а также с учетом данных смежных наук — истории общества, истории материальной культуры, этнографии. Исследование основывается на сознании необходимости историзма — именно такого, как его понимает материалистическая диалектика, изучающая общественнное развитие как закономерную эволюцию от матриархата к патриархату. Вопрос о развитии матриархата и патриархата является одним из основных в общественной истории, чем объясняется его значение и для настоящего исследования. Этот вопрос имеет в лингвистической литературе свою собственную историю, на которой следует остановиться подробнее.

В то время как прогрессивные этнографы и основоположники марксизма еще в прошлом веке (ср. «Древнее общество» Л. Моргана, «Происхождение семьи, частной собственности и государства» Ф. Энгельса) пришли к важнейшему выводу об исторической первичности матриархата, лингвисты предлагали совершенно иную концепцию исторического развития индоевропейских народов. Эта концепция, которую было бы правильно назвать «филологической», позаимствовав это определение у Б. Дельбрюка, строилась в основном на длительном изучении классической древности, т. е. отдельных периодов древней истории греков, римлян, индийцев, а кроме того, на чрезмерном доверии к данным так называемой сравнительной мифологии при серьезной недооценке значительных уже в то время достижений смежных общественных наук. Естественно, что в таких исследованиях об индоевропейских древностях главное значение придавалось чисто лингвистическому анализу, сравнению форм. Отмечая и сейчас всю важность и далеко еще не исчерпанные возможности этого анализа, следует также признать и то, что вследствие тогдашнего уровня языкознания попытки исследований такого рода в значительной степени устаревали и воспринимались как наивные и бездоказательные уже многими лингвистами старших поколений. Так, очень быстро оказались устаревшими этимологические толкования Ф. Боппа, фундаментальное исследование Пикте «Les origines Indoeuropéennes ou les Aryas primitifs». Но в то время как в поисках более точных, специально лингвистических решений недостатка не было, в общественно-исторической части этих исследований укрепилась рутина, в привычку вошло повторять старые утверждения об исконно патриархальном быте индоевропейцев. Такие воззрения на историю общественного развития сложились очень рано на основании недостаточного знания. Эта неправильная схема во всем существенном так и осталась достоянием индоевропейского языкознания, почти не обогатившись за все время, несмотря на прогресс ближайших отраслей наук. Поэтому Б. Дельбрюк в своем труде «Die indogermanischen Verwandtschaftsnamen» (Leipzig, 1889), стремясь к пересмотру большей части старых наивных толкований идоевропейских терминов родства, по сути дела присоединяется, хотя и с известной осторожностью, к «филологической» концепции, настаивая на первичности патриархата. Дальнейшие лингвистические исследования мало что добавили к этой точке зрения, вопрос, видимо, считается решенным удовлетворительно. К сожалению, фактическое пренебрежение исторической стороной вопроса, однобоко филологический характер исследований не прошли даром для индоевропейского языкознания, существенно обесценили его усилия в этом направлении и снизили значение его свидетельств для исторических наук.