Мэри Чабб
Здесь жила Нефертити
Необычна историческая судьба древнеегипетской царицы Нефертити. Супруга фараона-реформатора. Аменхотепа IV, называвшего себя впоследствии Эхнатоном, пока была не только современницей, но и, по-видимому, активной участницей важнейших событий политической к культурной жизни Египта на рубеже XV и XIV вв. до н. э. Однако на протяжении тридцати грех веков ее имя было забыто. И даже после того, как примерно полтора века назад в результате гениального открытия французского ученого Ф. Шампольона нам стали понятны древнеегипетские письмена, о ней упоминали довольно редко и обычно в трудах, предназначенных для сравнительно узкою круга специалистов.
Сейчас о Нефертити знают миллионы людей, весьма далеких от египтологии. И славой своей египетская царица обязана не собственной исторической роли, пусть немаловажной, а необыкновенно талантливому скульптору, о котором ничего неизвестно, за исключением, быть может, его имени. Он обессмертил Нефертити, создав удивительные по силе художественного воздействия и совершенству ее портреты. Сохранившиеся по воле случая, они были Найдены около полувека назад.
Для того чтобы понять, как это случилось, следует разобраться во многом. Каковы были причины, обусловившие реформы Эхнатона? Как они осуществлялись и почему оказались недолговечными? Что нового вызвали эти реформы в мировоззрении и искусстве древнего Египта? В чем их значение для истории человечества? Отчего, наконец, имя реформатора — «Проклятого из Ахетатона» (так впоследствии называли Эхнатона жрецы в своих надписях) предали забвению? Обо всем этом, правда, говорится в книге М. Чабб, но мимоходом, в отдельных репликах и замечаниях. Определения автора не всегда соответствуют истинному положению вещей, характеристики субъективны, в них порой больше эмоций, чем исторической истины.
В начале второй половины XVI в. до н. э. правившему в Фивах фараону Яхмосу I после десятилетий упорной борьбы удалось добиться окончательной победы над азиатскими племенами гиксосов, которые поработили Египет почти на полтора столетия. В этой долголетней войне он вновь объединил страну, распавшуюся в период социальных смут и господства иноземцев на отдельные области — номы. Тесня врагов. Яхмос I перешел северные рубежи своей страны, вступил в Южную Палестину и восстановил господство египтян в Северной Нубии. Так началась новая эпоха в истории долины Нила. Мы называем ее периодом Нового Царства. Фараоны-завоеватели XVIII династии: основатель ее Яхмос I, его сын Аменхотеп I, Тутмос 1 и особенно Тутмос III присоединяли к Египту все новые и новые земли. Более ста лет продолжались их победоносные завоевательные походы в Нубию, Палестину и Сирию. От четвертого порога Нила на юге до рубежей Малой Азии на севере на протяжении более трех тысяч километров тянулись владения фараонов. Им подчинялись нубийские вожди. Цари государств Сирии и Палестины, торговые города Финикии. И никто не мог сравниться с их могуществом: ни правителя хеттской державы, чье господство распространялось почти на всю Малую Азию, ни воинственное царство Митании, находившееся в долине Евфрата и его притоков.
Неисчислимые богатства стекались в сокровищницу фараонов: с юга, из Нубии, — золото и слоновая кость: с севера, с островов Крит и Кипр и покоренных городов Сирии и Палестины, — изделия искусных ремесленников, серебро, медь, драгоценные камни, лес, в первую очередь ливанские кедры. Сотни тысяч людей угоняли египтяне из завоеванных стран к себе на родину, обращая их в рабство. Грабительские походы обогащали фараона, знать и жрецов, которых царь щедро оделял, желая снискать расположение богов. Жрецы владели огромными в условиях Египта массивами земли, отдельными городами, сотнями деревень, десятками тысяч рабов. Апогея могущества Египет достиг при отце Эхнатона Аменхотепе III (1455–1419 гг. до н. э.). За четверть века правления ему почти не приходилось прибегать к оружию, чтобы поддерживать свой авторитет в покоренных странах. При нем сооружались великолепные храмы, воздвигались колоссальные статуи и обелиски, строились большие дворцы. Неслыханная роскошь окружала фараона и его близких. От них стремились не отставать придворные: сановники и вельможи с необыкновенной пышностью справлялись религиозные празднества, для чего жрецам отпускали огромные средства. От притока средств извне выигрывали и средние слои населения: зажиточные ремесленники и землевладельцы; первые получали выгодные заказы, вторые расширяли свои земельные наделы. И те и другие обогащались за счет дешевого труда рабов, число которых непрерывно пополнялось. Но, как и прежде, в бедности и нужде прозябала основная масса населения страны.
Ведь к прежним повинностям и тяготам прибавились новые. Непрестанные походы влекли за собой дополнительные налоги, отрывали мужчин от семей, от труда. При разделе добычи им доставалась ничтожная доля, и их семьи разорялись. Конечно, противоречия эти проявились не сразу, и Аменхотеп III не без основания мог считать себя сильнее всех царей соседних стран. Недаром царь Митании, грозный воитель Душратта, повергший в страх все Двуречье, писал ему льстивые письма, выпрашивая дары: «Пусть брат мой пришлет золото в очень большом количестве, без меры, и пусть он пришлет мне больше золота, нежели моему отцу, ибо в стране моего брата золото все равно, что пыль…»
В династической истории того времени многое остается неясным. Из документов, дошедших до нас, мало что удается узнать. Мы не можем даже с полной уверенностью утверждать, что Аменхотепу III в юности был уготован трон. Косвенным доказательством тому служит его брак с некой Тии — женщиной нецарской крови, которая в нарушение всех обычаев и традиции стала главной женой царя. Как известно, фараоны обычно женились на своих ближайших родственницах, чтобы сохранить чистоту крови». Наследниками престола объявлялись дети от этого брака.
Надписи на скарабеях — изображениях священных жуков, посвященных богу солнца, свидетельствуют, что Аменхотеп III считался со своей супругой больше, чем это было принято, и притом не только в семейных делах. Подобное пренебрежение к древним установлениям, естественно, вызвало неудовольствие советников фараона и жречества, т. е. тех кругов, которые обычно ближе всех стояли к царю. Они чувствовали себя обойденными.
Так как Аменхотеп IV был сыном Аменхотепа III от Тии, то неприязнь придворных кругов распространялась и на него Стареющий отец, но давнему обыкновению предков, назначил своего сына соправителем, а сам, возможно, почти отстранился от повседневных забот, связанных с управлением страной. Таким образом, к власти пришли ненавидимые знатью и жречеством Аменхотеп IV и Тии, к мнению которой, видимо, прислушивался и сын.
Но, конечно, в последующих политических событиях решающую роль играли не личные отношения между отдельными людьми или даже настроения тех или иных влиятельных группировок, а гораздо более серьезные и глубокие противоречия, причины которых следует искать в особенностях исторического развития страны.
Глава рабовладельческой деспотии — фараон представлял интересы крупнейших землевладельцев, т. е. знати и жрецов. Именно они больше всего были заинтересованы в грабительских походах. На них опирался фараон, считавшийся верховным собственникам всей страны и всего ее населения. Но в действительности верховные сановники, наиболее влиятельные полководцы и высшие круги жречества ограничивали его власть, причем силы жрецов основывалась не столько на богатстве, сколько на религии. Именно идеологическое влияние позволяло им играть важнейшую, в иных случаях даже решающую политическую роль в жизни страны. Фараоны не могли не считаться со знатью и жрецами и в первую очередь фиванскими. Но в то же время между ними шла, не ослабевая, то разгораясь, иногда скрытая, а иногда явная борьба за власть. Жрецы и старая поместная знать, из среды которой обычно выходили династии номархов, т, е. правителей отдельных областей — номов, стремились избавиться от опеки и контроля царя-деспота. Номархи были для царя тем более тягостны, что обычно они одновременно носили сии верховных жрецов местных богов. Таким образом, если фараон желал обезвредить своих политических противников, ему следовало в первую очередь лишить номархов их основной силы — идеологического влияния. На этом пути он неизбежно должен был вступить в конфликт с древними религиозными верованиями и традиционной теологической системой.
Но и другие причины, в которых он, конечно, не отдавал себе отчета, побуждали молодого царя Аменхотепа IV бороться с верованиями предков, Его предшественники на протяжении многих десятилетий создали огромную империю. По существу, это была первая «мировая» империя в истории человечества. Естественно, ей должна была соответствовать и идеология, которая в ту отдаленную эпоху, прежде всего, проявлялась в форме религии. Но древняя религия долины Нила с ее чисто египетскими характерными чертами, десятками местных богов и их очень сложной иерархией была непонятна и чужда населению завоеваниях стран.
