Наталья Пронина - Иван Грозный: «мучитель» или мученик?

Хорошо известно что историческая память — это не просто произвольная подборка фактов, имен и дат. Прежде всего история каждого народа есть одна из важнейших частей его национального самосознания. Следовательно, уже поэтому любые манипуляции в данной области преступны, так как могут взорвать народ изнутри, на глубинно-психологическом уровне. Могут лишить его собственных, веками формировавшихся духовных и государственных ориентиров и, значит, ослабить или же вовсе парализовать его способность к самозащите, к сопротивлению внешнему, нередко враждебному влиянию. А последнее, в свою очередь, ставит под вопрос само дальнейшее существование народа как нации, как самостоятельного субъекта всемирно-исторического процесса.

Не случайно именно так дважды произошло с русским народом в XX веке, ставшем для России веком тяжелейших войн, революций и невиданных социальных потрясений. Ибо дважды русские проиграли не просто войну, а именно идеологическую, информационную войну Запада против нашего государства. Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить, как еще на заре столетия революционные витии всех мастей и рангов настойчиво стремились очернить в глазах русских прошлое Отечества, звали «отречься от старого мира» и считать началом подлинного исторического бытия России только 1917 год. Ведь народ с тысячелетней памятью далеко не просто было завлечь в пекло «всемирной революции»… Подобная ситуация с точностью повторилась и в конце XX века, когда стараниями все тех же пособников «нового мирового порядка» в России была преднамеренно опорочена, расшатана и рухнула уже коммунистическая идеология. Увы, нас снова убедили отказаться от своего — на сей раз советского! — прошлого, растоптать собственные святыни. И защищать могучую ядерную державу оказалось некому. Крах ее был стремительным и почти бескровным…

Но идеологическая агрессия, направленная на окончательное подавление и разрушение нашего национального самосознания, продолжается. Ибо с ликвидацией СССР мировой закулисой на повестку дня ясно и недвусмысленно поставлен вопрос теперь уже о разделе самой России, а следовательно, разделении и уничтожении русского народа. Именно с этой единственной и главной целью развернут в настоящее время подлинный террор, наглое, циничное насилие над русской историей — начиная с древнейших ее эпох и вплоть до наших дней. Изуверски тонко, со знанием дела на массового читателя (и телезрителя) с новой силой обрушен целый поток лжи и клеветы едва ли не обо всех ключевых событиях и деятелях нашего прошлого. Под видом «независимого исследования» или «свежего взгляда на проблему» извлекаются на свет старые и спешно создаются новые желчные мифы о «стране вечного рабства и бескультурья». Мифы, в который раз призванные убедить: русские — дикие варвары, а исторический путь России — путь кровавых преступлений. Значит, чтобы войти в «семью цивилизованных народов», от этого пути необходимо отказаться. Его надо проклясть и забыть, всецело подчинившись «демократии» по американскому образцу.

Данное тяжелое положение многократно усугубляется и тем обстоятельством, что в силу целого ряда причин по-настоящему правдивая, патриотически ориентированная история нашего Отечества как таковая до сих пор не написана. К сожалению, отмечал еще в XVIII столетии великий русский ученый М. В. Ломоносов, далеко не все историки в должной мере точно и достоверно пишут о России. И за прошедшие с тех пор долгие века в этом смысле мало что изменилось… Таким образом перед неравнодушным и непредвзятым читателем, который все-таки хочет объективно разбираться в отечественной истории, встает поистине непростая задача, требующая глубоких знаний и глубокой мудрости.

Но без решения как раз этой задачи Россия никогда не сможет подняться с колен. Ибо в наступившем XXI веке информационная война становится уже ОСНОВНЫМ средством современной мировой политики, доминирующим способом достижения политической и экономической власти. (Самым свежим тому примером является успешно осуществленная при поддержке известных спецслужб «оранжевая» революция на Украине, в результате которой к власти в Киеве смогли прийти политики, настроенные резко прозападнически.) Пример этот ясно указывает: плодотворная созидательная работа, столь необходимая сейчас нашему Отечеству, невозможна прежде всего без активного духовно-интеллектуального отпора ополчившимся против нас силам мирового зла.

Отпора жесткого и бескомпромиссного, с четким пониманием того, что в развернувшейся глобальной информационно-психологической борьбе за власть на планете России важно отстаивать не только свои национальные экономические интересы. Не менее актуально для нее укрепить сегодня свой национальный иммунитет на духовном уровне, защитить свою историческую память. Только так, только обратившись к подлинным живительным корням, только зная и защищая свое великое тысячелетнее прошлое, мы найдем в себе силы отстоять и свое будущее. Память спасительна, ибо зовет бороться.

…Итак, когда, кем, где и для чего был создан один их самых страшных, самых русоненавистнических мифов нашей истории — миф о «кровавом тиране» Иване Грозном? Кому эта злобная легенда требовалась раньше? Кто горячо заинтересован в ее существовании теперь? Наконец, кем был в действительности первый русский самодержец Иван IV — «мучителем» созданной им могучей державы или мучеником за нее? Над всеми этими вопросами и приглашает задуматься уважаемого читателя автор…

В 2004 г. исполнилось 420 лет с момента смерти (предположительно, насильственной) величайшего из русских государей — Ивана Грозного. Срок, казалось бы, достаточный для того, чтобы разобраться в делах и поступках сего в высшей степени неординарного человека, дав ему в нашей истории место, подобающее его вкладу в эту историю. Но, как ни парадоксально (и само по себе наталкивает на определенные размышления), не существует в отечественной исторической литературе личности, вызвавшей большее количество самых ожесточеннейших споров и критики, нежели первый русский царь Иван Васильевич Грозный (1533–1584). О нем писали поэты, драматурги, публицисты. В свое время даже «неистовый Виссарион» (Белинский) не мог обойти молчанием вопрос о загадочном венценосце. «Это, — отмечал он, — была душа энергическая, глубокая, титаническая. Стоит только пробежать в уме жизнь его, чтобы убедиться в этом… Иоанн был падший ангел, который и в падении своем по временам обнаруживает и силу характера железного, и силу ума высокого»[1]… Естественно, душу Ивана пытались понять, разложив по отдельности все ее плюсы-минусы, и знаменитые наши историки — Карамзин, Костомаров, Ключевский. Да только и у маститых профессионалов, причем пользующихся почти одними и теми же историческими документами, разброд во мнениях касательно Грозного был поистине ошеломляющим: от «тирана и злодея» до «выдающегося государственного деятеля». Хотя критические настроения, за немногими исключениями, преобладали и здесь. Скажем, если Карамзин, без сомнения осуждая известную жестокость Ивана, все-таки действительно пытался понять его, объясняя суровый, порывистый нрав государя дурным воспитанием, полученным им в сиротском детстве, то уже для Костомарова Грозный царь — лишь безвольный, легко поддающийся чужому влиянию человек, никогда не имевший никаких продуманных государственных программ, в душе которого бушевали только необузданные страсти и любовь ко всяческому лицедейству.

Резко разграничивались в работах российских дореволюционных историков и два периода правления Ивана IV: первые тринадцать лет, когда молодой царь находился еще (якобы) всецело под влиянием «Избранной Рады» советников, именно благодаря мудрости которых свершились все военные победы и наиболее важные реформы того времени, и второй, разительно отличающийся от первого период — последующие 23 года, с разгулом террора и насилия, когда Грозный, отвергнув «умных руководителей», правил уже сам. Даже настойчивая борьба царя во имя централизации и укрепления государственной власти, в 1564 г. принявшая (из-за сильнейшего сопротивления оппозиции) такую жесткую форму, как введение опричнины — своеобразного «прямого» государева правления в некоторых особо стратегически важных областях страны, — многим прежним исследователям виделась лишь как расправа Ивана с князьями и боярами, ненавистными сугубо лично ему одному и, следовательно, «политически совершенно бесцельной».[2]

В общем признавая наличие княжеско-боярской оппозиции, например, Ключевский считал, что все же бороться с ней Ивану следовало бы не так жестоко и с большей последовательностью. Все дело в том, писал знаменитый историк, что «вопрос о государственном порядке превратился для него (Ивана) в вопрос о личной безопасности, и он, как не в меру испуганный человек, начал бить направо и налево, не разбирая друзей и врагов».[3] Только С. Ф. Платонов (наиболее глубокий исследователь русской Смуты XVII века) счел возможным высказаться более однозначно, полагая, что опричнина нанесла ощутимый удар по оппозиционной аристократии и тем самым укрепила русскую государственность в целом.[4]