Константин Пензев
Альтернативная история России. От Михаила Ломоносова до Михаила Задорнова
© Юркевич С.А. 2016
© Пензев К.А. 2016
© Книжный мир, 2016
Некоторые альтернативные историки занимающиеся арийской тематикой: Абрашкин А., Асов А., Буровский А., Галлямов С., Гриневич Г., Чудинов В.
Для начала мы зададимся вот каким вопросом. Что означает слово арии или, как еще пишут, арийцы? Мнение справочной литературы на этот счет гласит следующее: «в древнейших памятниках индоиранских народов эти народы называют себя арии, что обозначало полноправных людей, в отличие от соседних или покорённых народов» (БСЭ). Почему они называли себя именно таковым словом, а не как-либо иным, справочная литература не особенно распространяется. Поскольку на этот счет в разного рода исторических трудах бытуют различные же мнения, попробуем разобраться с этим вопросом.
Итак, в тохарском языке (А и В) слово are означает «плуг», в латинском аrō, аrārе – «пахать», в древнеирландском airim – «пашу», в готском arjan «пахать», литовском ariù «пашу», старославянском orjo «пашу», греческом άρόω «пашу», армянском arawr «плуг».[1] Т. е., на первый взгляд, дело выглядит так, что пресловутые иранцы именовали себя «землепашцами», а окружающие их народы были кочевниками. Однако данное утверждение представляется довольно сомнительным. Индоевропейцы, которые пришли на территорию Иранского нагорья, пришли сюда вооруженными до зубов и продемонстривали туземному населению новейшую боевую технику того времени – спитчатые колесницы запряженные лошадьми. Похоже, что они не намеревались ничего распахивать в Иране с самого момента своего появления здесь. Еще один нюанс. В др. – индийском árvā м. (árvan-, árvant-) означает «скаковая лошадь, конь», в авестийском aurva-, aurvant «быстрый», кроме того, в др. исландском оrr «быстрый, скорый; смелый», англосаксонском earu «скорый, быстрый», в греческом όρούω «набрасываюсь». Здесь также следует сопоставить казахское, киргизское и татарское aiγyr «жеребец» и чагатайское aiγir.[2] То, что понятия «конь» и «быстрый», «смелый», «набрасываться» связаны между собой, вполне объяснимо, поскольку они объединяются в группу понятий связанных с кавалерийским набегом.
Девочка из народности калаш. Пакистан
Здесь следует предположить, что слово арий (др. индийское aryas «арий», авестийское аirуа) запечатлелось в сознании туземного населения Ирана и Индии в связи с боевым конем и изначально подразумевало под собой всадника или же колесничего. Приблизительно так же во французском языке слово шевалье (chevalier) имеет значение, как дворянина, вообще благородного человека, так и всадника (от cheval – лошадь). В итальянском лошадь это cavallo, в испанском caballo, в латинском caballus, в древнетюркском keval, kevil, в персидском kaval,[3] наконец в русском – кобыла. В том, что понятия благородный человек, всадник и конь могут быть каким-то образом связаны между собой ничего удивительного нет. Так, широко известный римский прокуратор Понтий Пилат принадлежал, как известно, к сословию всадников.
Между тем, в древнерусском языке существуют слова орать «пахать», оратай «пахарь», орало (рало) «плуг», а также еще и орь «конь» и производные от него ортьма «попона», орчик «перекладина для постромки пристяжной лошади», орчак «остов седла».[4] Кроме того, орать употребляется в значении «кричать, громко говорить».
Орь в древнерусском это «конь», то же в чешском or, в др. – польском orz. Сближения с древнеиндийским árvā и авестийским aurva М. Фасмер считает гадательными, но, как я склонен полагать, учитывая некоторые обстоятельства, ничего гадательного в них нет. М. Фасмер считает фонетически невозможным сопоставление древнерусского орь с древне-верхне-немецким hross «конь» и англосаксонским hors, а сближение с оратъ «пахать» считает неудачным, что вызывает определенное недоумение.
Во-первых, в русском языке есть еще и слово оревина, т. е. «бык».[5] Во-вторых, в древние и средневековые времена землю пахали как на волах (оскопленный бык), так и на лошадях. Выбор (при наличии такового) тягловой силы производился в зависимости от условий вспашки. Если условия обработки почвы были тяжелыми, то применяли лошадей, поскольку развиваемое ими усилие больше, чем у волов. Если же условия позволяли, то предпочитали применять волов из-за их выносливости и неприхотливости.
Здесь мы можем обратиться к словарю Брокгауза, согласно которому, «крупный рогатый скот является самой выгодной и наиболее удобной для эксплуатации отраслью рабочего животноводства, особенно на юге и юго-востоке России, где переложная система земледелия на крепких степных залежах требует довольно интенсивной рабочей силы. Удовлетворить подобным требованиям только и может такое выносливое и неприхотливое животное, как вол. На нем без ущерба для здоровья можно работать до 10 часов в сутки, но вместе с тем от вола нельзя требовать каких-либо быстрых движений, так как при них он очень скоро устает и потеет. Опыты выяснили, что работа вола по своей производительности равняется только 2/3 таковой же у лошади. По Попову, на один кг живого веса лошадь обнаруживает работу в 940 кг в час, а вол только 620. Но, уступая лошади в производительности работы, вол превосходит ее выносливостью и отличается крайней неприхотливостью». В Великороссии, практически до конца Средних веков, господствовало подсечно огневое земледелие, для которого содержание тяглового скота вообще не обязательно, равно как и наличие землеобрабатывающего инвентаря (применялась борона-суковатка для заволачивания зерна в землю).[6] Пашенное земледелие в Великороссии изначально развивалось в районах ополий,[7] бывших как центрами поместного землевладения, так и центрами оформления государственности. Великорусские оратаи предпочитали обрабатывать землю лошадьми, о том, к примеру, можно убедиться из широко известной былины о Микуле Селяниновиче и Вольге Святославовиче, со слов которой известно, что Микула пахал на соловой кобыле. Здесь следует отметить вот еще какой нюанс.
Ожерелье I тыс. до н. э. найденное при раскопках в Гиляне
По словам Л.Р. Прозорова: «Ритуальная пахота героя – широко распространенный мотив у целого ряда индоевропейских народов: италиков, индусов, греков, франков. Священный золотой плуг присутствовал, по сообщению Геродота (IV, 5, 7), в обрядности «скифов» пахарей, сколотов Поднепровья, скорее всего бывших реликтом доскифского населения берегов Днепра. Легенды о пахаре богатыре присутствуют у прибалтийских финнов (князь Калевипоег, имя которого явно происходит от литовского или латышского «кальвис», – кузнец – и напоминает как финно-карельского Ильмаринена, так и «божьих ковалей» славян, пахавших на Змее – у эстонцев, кузнец Ильмаринен – у карел), чудесного пахаря Тюштяна избирают на княжение в мордовском предании. Впрочем, есть все основания считать, что указанные финно-угорские предания – заимствование у индоевропейских народов, в случае с карелами и мордвой – конкретно славянских. У карел были распространены даже собственно былины, перенятые у русских,[8] откуда, очевидно, и перешли в карельские руны темы головы противника, насаживаемой на кол в ограде его собственного двора, увенчанной уже головами предшественников героя, самоубийства воина-изгоя Куллерво, бросающегося на меч, и, наконец, тема волшебника кузнеца, вспахивающего плугом из золота и серебра «змеиное поле» (очевидно, переосмысление «пахоты на змее» славянских ковалей). Что до мордвы, то ее предания подвергались сильнейшему влиянию русских соседей, в особенности раскольников,[9] да и само предание об избрании Тюштяна царем едва ли не дословно повторяет легенду о Пшемысле.
Реконструкция облика представительницы фатьяновской культуры
Реконструкция облика представителя фатьяновской культуры
