Олег Курбатов - Военная история русской Смуты начала XVII века

Сигизмунд III Ваза, король Польши (1587–1632), главный внешнеполитический противник России в Смуту. Гравюра XVII в.

Смутное время в Российском государстве начала XVII в. — это уникальное по своим масштабам и глубине потрясение основ государственной и общественной жизни огромной многонациональной страны. Справиться с кризисом Россия смогла только путем крайнего напряжения всех здоровых сил общества, его преодоление заложило фундамент могущества и процветания на последующие три столетия — до новых политических бурь XX столетия.

Память о «Московском разорении» на долгие годы стала существенным элементом российской государственной идеологии и народного самосознания, отразилась в календаре и молитвенных песнопениях Русской православной церкви, вдохновляет поколения поэтов, композиторов, художников. И все же к началу нынешнего века, благодаря усилиям советской цензуры — а более из-за утраты народом своей исторической памяти, — в ней сохранились лишь немногие фрагменты того выдающегося эпического полотна. На слуху имена князя Пожарского и Козьмы Минина, но уже мало кто знает о князе Скопине-Шуйском или Прокопии Ляпунове; известно, главным образом из учебников, о героических защитниках Троице-Сергиева монастыря и Смоленска, но почти забыта оборона Тихвина (1613) и уж тем более стойкость жителей Михайлова (1618). Напомнить имена забытых героев и страницы ратной летописи Смуты — основная задача этой книги.

Изучение любого общества в период кризиса, крушения привычной для него жизни, в условиях смертельной борьбы за выживание всегда дает историкам богатый материал для исследований, помогает понять многие моменты социальной истории, малозаметные в эпоху стабильности. Именно поэтому исследование Смутного времени — одна из центральных тем нескольких поколений российских и советских ученых, а также заметное направление в зарубежной русистике. Изданы сотни научных и научно-популярных книг и публикаций документов, написаны тысячи статей. Интерес к Московской Смуте не ослабевает — он чрезвычайно оживился с конца 1980-х гг., когда с историков был снят пресс идеологической цензуры. Свести воедино результаты наиболее значимых исследований 1990-х и 2000-х гг. — пусть даже лишь в одном, военно-историческом аспекте — еще одна важная задача, которую ставит перед собой автор работы.

События Смутного времени — большей частью войны, походы, сражения, осады, вооруженные восстания и грандиозные разбои. Однако в историографии Смуты доля специальных военно-исторических работ ничтожно мала. Многие авторы — Р. Г. Скрынников, А. Л. Станиславский, И. О. Тюменцев — львиную долю своих монографий и публикаций посвятили детальному освящению ряда военных аспектов, однако только в качестве необходимого основы для более широких исторических построений. Настоящая работа, посвященная исключительно ратной истории Смуты, не претендует на глубину и новизну сугубо научной монографии. В основном своем объеме это научно-популярное повествование сводного характера, призванное обобщить на современном уровне достижения историков по военно-исторической тематике Смутного времени. В то же время автор включил в нее результаты собственных научных изысканий и подробно откомментировал ряд моментов, вызывающих дискуссии в современной историографии.

Научно-популярная направленность работы диктует особые требования к форме подачи материала. С одной стороны, весь текст снабжен ссылками, что характерно для научной монографии. С другой стороны, автор отказался от «линейной» подачи материала, рассредоточив очерки о состоянии вооруженных сил, различных аспектах тактики и боевых приемах, об истории подразделений и т. п. по всему тексту книги: они служат скорее комментариями или «текстовыми иллюстрациями» к тем событиям Смуты, о которых повествуется в основном тексте и хронологических таблицах.

За основу формирования текста выбран хронологическо-тематический принцип, то есть каждый раздел, повествующий об отдельной войне, кампании, осаде, снабжен подробной хронологической таблицей. Источники для каждой таблицы отдельно не указываются — это результат обобщения материала, изложенного в основном тексте, помещенном под тем же заголовком. Таким образом, по замыслу автора издание должно приобрести справочный характер — хронологические таблицы позволяют уточнить время и последовательность событий Смутного времени и призваны, таким образом, стать важным подспорьем преподавателям и студентам вузов и всем читателям, которые глубоко интересуются историей России.

На исходе XVI столетия Россия являлась огромным по территории государством, которое продолжало стремительно расширяться в южном и восточном направлениях. Вместе с тем плотность населения страны была крайне низкой, а его численность сильно уступала, например, могучему соседу — Речи Посполитой.

Россия представляла собой конгломерат земель, значительно различавшихся между собой по экономическому, социальному и национальному признакам[1]. Поморье и вятские земли населялись в основном «черносошными» — свободными крестьянами, объединенными в крепкие общины — «миры». Хозяйство их, как и могучих вотчинников — Соловецкого, Кирилло-Белозерского и иных монастырей, было не столько земледельческим, сколько промысловым. Поволжье представляло собой район активной земледельческой колонизации. Характерными отличительными чертами этой области — «Низовой земли» или «Низа» — являлись богатые торговые города (Ярославль, Кострома, Нижний Новгород), расположенные на путях в Персию, а также преобладание в сельской местности так называемых «инородцев»: татар, мордвы, чувашей и т. п. Легендарный поход Ермака за «Камень» (Урал) открыл дорогу к освоению Сибири, и вскоре ее несметные сокровища, прежде всего в виде пушного «ясака» от покоренных племен, хлынули в Москву.

Разительный контраст представляли собой области Центральной и Северо-Западной России. Ливонская война, а еще больше — опричная политика Ивана Грозного нанесли страшный удар по хозяйству дворян и детей боярских — основных помещиков на этих землях. Крестьяне, не в силах нести бремя обеспечения служилого человека, охотно уходили к экономически благополучным крупным вотчинникам — монастырям и боярам. Да и ратные люди, несмотря на все запреты, старались к концу жизни заложить земли «за помин души» в монастырь, а разорившись, поступали в боевые холопы московской знати. В итоге помещичья земля запустела, а благосостояние деревень богатых соседей создало основу для недовольства массы служилых людей «по отечеству».

Активное возведение боевых оборонительных линий вдоль границы с «Полем» (так называемых «засечных черт»), продвижение передовых рубежей все дальше в степь сказалось на структуре населения южной окраины Московского государства — «Украинных», «Польских», «Северских» и иных подобных городов. В первую очередь здесь необходимо было наполнить гарнизоны многочисленных городов-крепостей, из-за чего большую часть населения составили служилые люди «по отечеству» и «по прибору» (стрельцы, казаки и т. д.) со своими семьями. При «верстании» (приеме на службу) власти мало интересовались прошлым переселенцев, почему юг стал надежным прибежищем для беглых холопов, всякого рода «гулящих» людей и даже преступников: «Егда кто от злодействующих осужден будет к смерти, и аще убежит в те городы польскиа и северскиа, то тамо да избудет смерти своея»[2]. Причем последнее отчасти происходило по инициативе самого правительства: еще в 1582 г. царь с боярами приговорили «писати в казаки в украинные городы» осужденных за лжесвидетельство и иные «крамолы»[3]. Все эти люди уходили из коренных областей России с обидой на существующие порядки, что исподволь создавало почву для будущих мятежей.

Однако Русская земля конца XVI столетия не обрывалась Диким полем. На просторах южных степей, по берегам рек Дона, Волги, Яика и Терека жили вольные казаки — особое сообщество людей, исповедавших православную веру и в силу этого считавших себя подданными русского царя, — хотя никаким законам государства они не подчинялись и, фактически, частью его не являлись. Казаки в это время пополнялись в основном за счет выходцев из России: родственников служилых людей южнорусских городов, свободных людей других областей, а также сбежавших от своих господ или преследуемых по каким-то иным причинам людей; самыми боеспособными из последних были боевые холопы дворян[4]. Живя разбоем и лихими набегами, казаки не теряли окончательно связей с Русью и стали активными участниками ее внутренней Смуты.