Лев Остерман - Римская история в лицах

ISBN 5-900241-46-7

© Л. Остерман. Москва, 1997

© «О.Г.И.», Москва, 1997

Редактор Р.Харламова

Художественное редактирование и дизайн Г.Лесскис

Технический редактор Л. Подберезин

Корректор Т. Крастошевская

Компьютерный набор Т.Донскова

Налоговая льгота — общероссийский классификатор продукции ОК-005-93, том 2; 953000 — книги, брошюры

ЛР № 061109 от 23.04.92. Сдано в набор 22.02.96. Подписано в печать 18.02.97. Формат 84x108/16. Гарнитура Гарамонд. Печать офсетная. Бумага мелованная Принтере Матт Арт. Объем 65,52 усл. печ. л. Тираж 7000 экз. Заказ № 4112.

Издательство «О. Г. И.», 121117 Москва, Кутузовский проезд, 10. Тел./факс: 290-29-17; e-mail: [email protected].

АООТ «Тверской полиграфический комбинат» 170024, г. Тверь, проспект Ленина, 5.

=================================

Скан: Янко Слава (http://yanko.lib.ru, http://tvtorrent.ru, http://yanko.ru);

OCR&FB2: asd66

Вопрос вполне серьезен и касается именно Ромула. Ну, конечно, и его незадачливого брата — Рема. Позвольте напомнить из раннего школьного детства:

На склонах невысоких Альбанских гор, километрах в двадцати пяти южнее будущего Рима, в VIII веке до рождества Христова располагался городок Альба-Лонга. Он был центром Лациума — небольшой прибрежной области средней Италии, примыкавшей с юга к нижнему течению полноводной в те времена реки Тибр. По площади область немногим превышала нынешнюю Москву. Населяло ее племя латинян, пришедших сюда, как полагают историки, из центральной Европы где-то в конце второго тысячелетия до Р.Х.

Так вот. Царствовал в Альба-Лонге некий Нумитор. В древности правитель каждого городка без лишней скромности именовал себя царем. Был у него младший брат, Амулий — порядочный злодей. Брат отнял у Нумитора царский престол, сына его извел, а дочь, Рею Сильвию, отдал в весталки и таким образом обрек на безбрачие. То ли согрешила новоявленная весталка, то ли и впрямь, как утверждает легенда, был к этому самым непосредственным образом причастен бог Марс, но только родила она пару отменно крепких мальчишек-близнецов, Ромула и Рема. Разгневанный Амулий повелел утопить их в Тибре, как раз бушевавшем обильным паводком. Слуга царский, как полагается, не решился взять грех на душу — посадил близнецов в корыто и пустил на волю судьбы. Паводок сошел, корыто благополучно причалило к берегу на склоне прибрежного холма, именовавшегося Палатин. Пробегавшая мимо волчица пожалела орущих от голода человеческих детенышей и подставила им полные молока сосцы. Тут же оказался и царский свинопас. Он забрал близнецов к себе, вырастил среди пастухов, а когда они возмужали, открыл тайну их рождения. Братья во главе шайки сорвиголов — своих сверстников — пробрались в город, убили Амулия и вернули знаки царского достоинства своему деду.

До сих пор история довольно банальна, но далее она сходит с накатанной многими мифами колеи. Казалось бы, отчего не наслаждаться положением наследных принцев, ожидая, пока старик Нумитор не отправится к праотцам? Но нет! Ромул и Рем решают основать свой, новый город и выбирают для него место на берегу Тибра, на том самом Палатинском холме, куда их — разумеется, по воле божества — некогда доставила река. Кому из братьев быть в городе царем? Запрашивают богов. Ответ ожидается в виде знамения. Каждый очерчивает посохом в небе священный квадрат для наблюдения и ждет. Вот к Рему с правой стороны — счастливый знак! — летят шесть коршунов. Ему царствовать? Но тут в квадрат Ромула, тоже справа, влетают двенадцать коршунов. Видимо, его божественный покровитель выше рангом. А это важно!

Ромул запрягает в плуг быка и корову, ведет глубокую борозду вокруг Палатинского холма. Вдоль нее будет проходить городская стена. Прорезанная под аккомпанемент соответствующих молитв и заклинаний, эта борозда не простая. Она открывает дорогу духам преисподней. Всякий, кто в попытке подняться на стену пересечет священную борозду, обречен на гибель. Там, где будут городские ворота, Ромул приподнимает плуг. Обиженный Рем смеется над суеверием брата и перепрыгивает через борозду. Деваться некуда — во исполнение заклятия Ромулу приходится его убить. Эти события римская легенда (традиция) относит к 753-му году до Р.Х. Подробное изложение легенды об основании Рима дошло до нас в сочинении римского историка I века до Р.Х. Тита Ливия. Любопытно будет процитировать из его многотомного труда описание первых деяний молодого царя:

«Воздав должное богам, Ромул созвал толпу на собрание и дал ей законы — ничем, кроме законов, он не мог сплотить ее в единый народ. Понимая, что для неотесанного люда законы его будут святы лишь тогда, когда сам он внешними знаками власти внушит почтение к себе, Ромул стал и во всем прочем держаться более важно и, главное, завел двенадцать ликторов». (Тит Ливий. История Рима. Т. 1, I, 8)

Ликторы — царские телохранители. У каждого на плече «фаски» — перевязанный ремнями пучок розог, из которого торчит лезвие секиры. Это символ права на принуждение и права казнить ослушников. Ликторы выступают впереди царя, расчищая ему дорогу. И ликторы, и фаски заимствованы у этрусков, чьи владения начинаются рядом — на правом, северном берегу Тибра. Несколько позже у них будут скопированы и прочие атрибуты царской власти: пурпурный плащ, золотая диадема, скипетр с орлом, кресло из слоновой кости (курульное кресло). Кстати, обычай начинать закладку города с проведения священной борозды тоже заимствован у этрусков. Заметим это до поры, а пока продолжим цитату из Тита Ливия:

«Город между тем рос, занимая укреплениями все новые места, так как укрепляли город в расчете скорей на будущее многолюдство, чем сообразно тогдашнему числу жителей. А потом, чтобы огромный город не пустовал, Ромул... открыл убежище в том месте, что теперь отгорожено, — по левую руку от спуска меж двумя рощами (речь идет о спуске с Капитолийского холма. — Л.О.). Туда от соседних народов сбежались все жаждущие перемен — свободные и рабы без разбора, — и тем была заложена первая основа великой мощи». (Там же)

Это весьма примечательное сообщение о происхождении первых поселенцев Рима тоже следует взять на заметку. Кстати, такого рода храмы — убежища для беглых рабов, под покровительством особого божества — существовали и в Греции. Свое мнение о «достоинствах» первых римлян Тит Ливий невольно выражает в продолжении цитированного отрывка:

«Когда о силах тревожиться было уже нечего, Ромул сообщает силе мудрость и утверждает сенат, избрав сто старейшин, — потому ли, что в большем числе не было нужды, потому ли, что всего-то набралось сто человек, которых можно было избрать в отцы. Отцами их прозвали, разумеется, по оказанной им чести — потомство их получило имя патрициев». (Там же)

Однако надо было позаботиться о том, чтобы это потомство появилось. Население города состояло из одних мужчин, в основном молодых. Ромул рассылает в соседние городки посольства с предложением породниться, но тщетно — темное происхождение и буйный нрав первых римлян не внушают доверия окрестным поселянам. Многие с насмешкой спрашивают, отчего бы римлянам не открыть убежище для беглых рабынь — вот бы и были супруги как раз под пару. Оскорбленные римляне задумывают и успешно осуществляют знаменитое похищение сабинянок.

Готовятся знатные игры в честь Нептуна. Разосланы приглашения. Соседям любопытно посмотреть новый город. Ближайшие из них, многочисленное племя сабинян, являются с женами и детьми. Римляне встречают радушно, приглашают в дома. Но вот начинаются состязания. Гости сгрудились на склоне холма за городской стеной. Все внимание приковано к атлетам. Условный сигнал... Римские юноши бросаются к девицам, хватают без разбора, несут в город. Смятение родителей... они безоружны... Проклиная римлян, поправших законы гостеприимства, сабиняне удаляются, грозя жестокой местью.

Между тем похитители не хотят насильно воспользоваться своей добычей — в семье они ищут согласия. Для понимания психологии римлян это момент немаловажный. Поэтому послушаем еще Тита Ливия:

«И у похищенных не слабее было отчаяние, не меньше негодование. Но сам Ромул обращался к каждой в отдельности и объяснял, что всему виной высокомерие их отцов, которые отказали соседям в брачных связях; что они будут жить в законном браке, общим с мужьями будет имущество, гражданство и — что всего дороже роду людскому — дети; пусть лишь смягчат свой гнев и тем, кому жребий отдал их тела, отдадут души. Со временем из обиды часто родится привязанность, а мужья у них будут тем лучше, что каждый будет стараться не только исполнить свои обязанности, но и успокоить тоску жены по родителям и отечеству. Присоединились к таким речам и вкрадчивые уговоры мужчин, извинявших свой поступок любовью и страстью, а на женскую природу это действует всего сильнее». (Там же. 1, 9)