Дмитрий Володихин - Иван IV Грозный

Его… судьба наделила исключительными данными выдающегося правителя и воителя. Его вина или несчастье состояли в том, что поставивши громадную цель превращения полуазиатской Москвы в европейскую державу, он не мог вовремя остановиться перед возрастающим врагом, что он растратил и бросил в бездну истребления одну из величайших империй мировой истории.

Опять-таки оправданием или объяснением этой невольной трагедии может служить его личная судьба: так же как он быстро исчерпал средства державы, он вымотал свой могучий организм, истратил свои таланты, свою нервную энергию

Яко волки ото овец, ненавидимых им, отдели любезныя ему. Знамения же на усвоеныя воины тьмообразны наложи: вся от главы и до ног в черное одеяние облек, сообразно же одеждам их и коня им своя имети повеле; по всему воины своя вся яко бесоподобны слуги сотвори. Идеже они на казнь осужены посылаемы суть, — яко нощь темна видением зряхуся и неудержанно быстро ристаху свирепеюще, одни державнаго повеления презирати не смеюще, другие же самохотию от немилосердия работающе, суетне богатящеся, взором бо единем, неже смерти прещением, страшаху люди. Се чтущим ото образа вещи свойство ея знатно есть…

Разными способами может человек, живущий в нашей стране, содействовать ее процветанию — дальновидной политической деятельностью, стойкостью в сражениях, развитием идей, благоприятных для России и русских, да и просто честным трудом. Сюда же можно отнести христианское подвижничество и поддержку Церкви, от века бывшей главным столпом нашего Дома. Иными словами, честно послужить отечеству позволено и скипетром, и пером, и мечом, и монашеской рясой… Здесь в один ряд становятся иноки и государи, философы и генералы, епископы и поэты.

Но наша земля — нечто большее, нежели просто территория, оформленная государственными границами и населенная представителями многообразных народов. Для всех людей, народов, цивилизаций действительны одни законы и одни заветы, заключенные в христианстве. Но свыше им даются разные роли. Спрашивают со всех одинаково, но проявиться дают по-разному. Возможно, кого-то силы небесные предназначили на роль «богословской мастерской», как Византию, кого-то — на роль нескончаемого исповедничества, как Сербию… В Руси можно увидеть театр Господа. Все, происходящее у нас, имеет высший смысл и управляется высшими законами. Таково же устройство всего мира, но у нас оно, вероятно, в наибольшей степени обнажено, в наибольшей степени доступно для скудного человеческого разумения. Вся наша история представляет собой ряд притч, печальных и добрых, о сути человеческой, о диалоге человека с Богом, о сердечной мудрости и умственном распутстве. За какую ниточку ни потяни, всюду откроются обстоятельства, самым естественным образом вызывающие желание покаяться в собственных грехах или восхититься духовной чистотой людей, давным-давно ушедших на встречу с Высшим Судией.

Преосвященный митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн писал о Руси, что «…она есть подножие Престола Господня». Значит, смысл ее истории бесконечно далек от суммы корыстных действий, вызванных экономическим и политическим интересом. И если Бог радуется нашим мыслям, словам и действиям, и если Он печалится о нашей греховности, в каждом значительном событии русской исторической судьбы — благом или преступном — видна и Его любовь к нам, и Его отеческое вмешательство в нашу жизнь.

Порой Он попускает кому-то из нас ужасное своеволие, мятеж и даже кровопролитие. Верю, что для тех, кто стал невинными жертвами этих действий, Господь уготовал доброе утешение в Царствии Своем; для всех прочих в поступках злодея содержится Урок. Таким образом, явление Бича Божьего — тоже часть промысла Господня. И видеть в нем надо не наказание, не мщение, а увещевание. Бич Божий должен бы считаться устроителем Русской земли в неменьшей степени, чем воевода, павший за отечество, талантливый литератор или благочестивый архиерей.

Кажется, государь Иван IV Васильевич, прозванный Грозным, сыграл именно такую роль в биографии Русской цивилизации. Его много критиковали за «недемократический» образ правления, за самодержавный «террор», за агрессивную внешнюю политику по отношению к Европе, за азиатчину… Но в большинстве случаев эта критика была инициирована определенными политическими предпочтениями, и не то что к христианским идеалам, а даже и к правильной академической науке не имеет никакого отношения. Впрочем, похвала «прогрессивному войску опричников» со всеми вытекающими выводами столь же далека и от первого, и от второго. Все это мнения людей, пребывающих бесконечно «левее» позиции, где православное самодержавие кажется приемлемым и даже родным.

Но как выглядит роль государя Ивана Васильевича, если смотреть на русскую судьбу из толщи Русской цивилизации? Был ли он адекватен царской доле, выпавшей ему по изволению Господню? Или, быть может, заслуживает принципиально иной критики — «справа», а не «слева»?

Вот о чем эта книга.

Бесполезно искать в ней традиционную биографию Ивана Грозного, в которой жизнь первого русского царя год за годом рассматривалась бы под увеличительным стеклом. Подобным образом представлено лишь детство государя и его юность. Далее повествование распадается на несколько самостоятельных рассказов. Каждый из них посвящен области государственной жизни России, где характер Ивана IV проявился с особой яркостью и рельефностью. Государь показан как реформатор, военачальник, дипломат, основатель опричнины, а также первейший христианин Царства.

Основной принцип изложения — заменять логические спекуляции живым текстом источника везде, где это возможно; современный образованный читатель, думается, достаточно подготовлен, чтобы самостоятельно делать выводы, ознакомившись со сведениями по нашей старине. Время от времени приходится констатировать: источники противоречат друг другу и «помирить» их нет никакой возможности. В тех случаях, когда невозможно выделить наиболее достоверный, представительный и наименее «ангажированный» из них, остается честно признаться в том, что информация сомнительна. В таких случаях нетрудно на одной информационной основе построить с полдюжины правдоподобных реконструкций того или иного события, процесса; с тем же основанием можно отказаться от суждения и честно положить перо. И то и другое уместно делать довольно часто, поскольку документальная основа нашей истории страшно пострадала от пожаров 1571, 1611 и 1626 годов, осталось немногое. Если по более поздним периодам русская историческая судьба документирована в достаточной степени, то XVI век (не говоря уже об удельных временах или доордынской Руси) почти «гол». Не добротное архивное одеяние, но дырявое рубище прикрывает тело России периода последних Рюриковичей.

Автор этих строк просит у всех читателей прощения за пристрастность своих суждений — откуда взяться ледяному спокойствию, когда грозненская эпоха выходит на подмостки!

Остается поблагодарить за помощь в работе С.В. Алексеева и Г.А. Елисеева.

Государю Ивану Васильевичу досталось не самое счастливое детство и сиротская юность. Многие историки XIX и XX столетий склонны были несчастьями первых лет его жизни объяснять искривление характера, неровность воли и даже отыскивать в этой почве корни психических заболеваний, приписываемых царю. Конечно, личность складывается в весеннюю пору жизни. Но одними юными годами всего объяснить невозможно. Многие русские государи с младых ногтей принуждены были видеть ужасные вещи, приходилось им и пострадать, некоторые рано лишались родителей, другим доставались такие родители, что не приведи Господь; но характеры выходили разные. Иван III скитался со своим отцом, постоянно терпевшим поражение от политических противников. Федор Иванович, сын Ивана Грозного, лишился матери, Анастасии Захарьиной-Юрьевой, когда был юнее годами, чем его отец; детство будущего государя-праведника прошло в декорациях опричнины. Михаил Федорович рос в эпоху Великой Смуты и править начал в нежном возрасте. Петр I сполна получил ужас стрелецких бунтов… И много ли в них общего? В конце концов, человек сам отвечает за свои грехи, сам выбирает себе дорогу и сам правит своей судьбой. Зрелая личность покидает детские страхи, преодолевает юношеские комплексы и сама формирует себя…

И все же печальная судьба малолетнего наследника престола достойна сочувствия.

Будущий царь Иван Васильевич родился 25 августа 1530 года. Крестили его в Троице-Сергиевом монастыре. К тому времени его отцу, великому князю Василию Ивановичу, было за пятьдесят, однако наследником Бог его не наделил. Летопись показывает рождение Ивана Васильевича как событие мистического характера, сравнивая его с ветхозаветными историями: зачатием Исаака у Авраама и Сарры или зачатием Пречистой у Иоакима и Анны. Бесплодие стало для Василия III мучением и чуть ли не позором. Никоновская летопись трогательно и торжественно рассказывает о снятии этого бремени: «Бе… ему[1] все тщание везде к Богу молебная простирати, желаше бо попремногу от плода чрева его посадити на престоле своем в наследие роду своему, и тако потщася принудити непринудимое существо благости Божиа, его же ради Господь не преслуша молениа его и слезам его внят. Весть бо Богу содетель всяческих, яко сего ради многожеланным подвигом непрестанно разгорается сердце царево на молитву к Богу, да не погибнут бес пастыря не точию едины Русскиа страны, но и вси православнии; и сих ради милосердый Бог разверзе союз неплодства его[2] (курсив мой. — Д. В.) и дарова ему родити наследника державе его…»{1}