Джон Джулиус Норвич - История папства

После примерно 2000 лет существования папство является старейшей из нынешних неограниченных монархий в мире. Для миллионов людей папа — наместник Христа на земле, непогрешимый истолкователь божественного откровения. Для еще большего числа людей он является воплощением библейского пророчества об Антихристе. Невозможно отрицать, что история римского католицизма началась с историей самого христианства. Все другие христианские религии — а их существует более 22 тысяч — являются ответвлениями или отклонениями от него.

Эта книга является, по сути, однотомной историей папства. Это идея, которую я вынашивал свыше четверти века. Еще больше времени я писал о различных папах по отдельности. Некоторые из них играют значительную роль в моей истории норманнской Сицилии, написанной сорок лет назад, и того большую — в моих книгах по истории Венеции, Византии и Средиземноморья. Я могу даже претендовать на некоторый личный опыт в отношении Ватикана, поскольку работал в его библиотеке и имел две частных аудиенции, с Пием XII и Павлом VI — с последним в то время, когда мне посчастливилось присутствовать при его коронации мальчиком на побегушках при герцоге Норфолке, который представлял королеву. Я помню также будущего папу Иоанна XXIII, когда он был папским нунцием в Париже, а мой отец — послом во Франции, и будущего Иоанна Павла I в бытность его патриархом Венецианским.

Но мы поведем речь об истории, не о личных воспоминаниях. Конечно, не стоит надеяться на то, чтобы дать всеохватную историю, поскольку она была бы слишком большой для однотомника, да и слишком часто становилась бы скучной. О многих из пап ранних времен мы мало что знаем помимо их имени, а один из них (точнее, папесса Иоанна), которому я, несмотря ни на что, не могу не посвятить небольшую главу, вообще не существовал. Мы, естественно, начнем с самого начала, со святого Петра. Но после него изложение событий большей части последующего тысячелетия будет носить скорее эпизодический, чем непрерывный характер — мы сосредоточим наше внимание на тех понтификах, которые творили историю: например, на Льве Великом, защитившем Рим от гуннов и готов; на Льве III, возложившем императорскую корону на голову Карла Великого; на Григории Великом и его преемниках, решительно боровшихся с императором за супрематию; на Иннокентии III и пагубном Четвертом крестовом походе. В последующих главах речь пойдет о «вавилонском пленении» в Авиньоне, о папах-чудовищах эпохи Высокого Возрождения — Александре VI Борджиа, Юлии II и Льве X Медичи («Бог дал нам папскую власть, так насладимся же ею!»); затем — о Контрреформации, прежде всего о Павле III; о злополучном Пии VII, которому пришлось бороться с Наполеоном; и о еще более злополучном Пии IX, который вел — или чаще оказывался неспособным вести — папство через бури Рисорджименто.

Когда же мы достигнем начала XX столетия, то обратим свой взор на такую примечательную личность, как Лев XIII, а затем на пап времен двух мировых войн, Бенедикта XV и одиозного антисемита Пия XII, от которого весьма выгодно отличался пришедший ему на смену возлюбленный папа Иоанн XXIII. Затем, после беглого знакомства с понтификатом несчастливого Павла VI, мы переходим к величайшей тайне в истории папства — смерти Иоанна Павла I, чей понтификат длился всего один месяц. Был ли он убит? Когда я брался за свое исследование, я склонялся к тому, что это именно так; но теперь уверенности у меня поубавилась. Наконец, мы обсудим удивительный феномен Иоанна Павла II. Что же касается Бенедикта XVI, то с разговором о нем, думаю, лучше подождать.

История папства, как и многое другое, может быть написана с различных позиций. В этой книге она рассматривается с политической, культурной и до известной степени социальной точки зрения. В некоторых случаях невозможно избежать обсуждения основополагающих вопросов вероучения, когда нужно объяснить, что такое арианская ересь, великая схизма — разрыв с православной церковью, крестовые походы против альбигойцев, Реформация, непогрешимость папы и непорочное зачатие, однако я старался, насколько это возможно, быть понятным в вопросах богословия, поскольку недостаточно компетентен, чтобы уверенно судить о них. Поступая так, я подражал многим из самих пап, которые больше заботились о своей преходящей власти, нежели о духовном спасении.

Я бы хотел сказать еще несколько слов о том, против чего многократно приходилось возражать и раньше: я не ученый, и мои книги не являются научными исследованиями. Наверное, в предлагаемой книге нет каких-то важных сведений, которые не были бы и так прекрасно известны всякому уважающему себя историку церкви. Но эта книга не предназначена для историков церкви. Подобно прочему, написанному мною, она рассчитана на среднестатистического образованного читателя, верующего или неверующего, который просто хотел бы знать несколько больше, чем азы, об этой удивительной, по общему мнению, истории.

Я попытался, как и всегда, писать легко и доступно. Конечно, историческая точность не должна сознательно приноситься в жертву развлечению читателя, хотя зачастую, особенно применительно к первым векам, это почти невозможно гарантировать, однако остается бесчисленное множество очаровательных и хорошо засвидетельствованных историй и анекдотов, которые и впрямь было бы жаль пропускать. Одни из них благоприятны для папства, другие — нет. У меня как протестанта-агностика нет личной заинтересованности, и могу лишь сказать, что не собираюсь ни обелять, ни поднимать его на смех. Моя задача проста — бросить свой взгляд на то, что является, по-видимому, наиболее удивительным общественным, политическим и духовным институтом, когда-либо созданным, и дать честный, объективный и точный рассказ, насколько это в моих силах.

Все началось, согласно общепринятой точке зрения, со святого Петра. Для большинства из нас он знакомая фигура. Мы видим его изображение в тысячах церквей — в виде картин, фресок, каменных статуй: седые курчавые волосы, коротко остриженная борода, ключи свисают с пояса. Иногда он стоит рядом, иногда напротив чернобородого лысеющего Павла, вооруженного книгой и мечом. Вместе они представляют общую миссию церкви: Петра — по отношению к евреям диаспоры, Павла — к неиудеям. Первоначальное имя Петра было Симон или, видимо, Симеон. (Достаточно странно, что эти имена не являются родственными: первое из них греческое, второе — еврейское. Но оба языка были распространены в галилейской Вифсаиде, где он родился.) По роду занятий — рыбак, и весьма преуспевающий. Симон и его брат Андрей состояли в партнерских отношениях с Иаковом и Иоанном, сыновьями Зеведея. Кажется, у него была собственная лодка, и он, безусловно, мог нанять определенное число работников. Его брат Андрей, как это описывается в Евангелии от Иоанна, являлся учеником Иоанна Крестителя, и очень может быть, что именно благодаря Крестителю Симон первым встретил Иисуса. Во всяком случае, вскоре он стал первым из его учеников, а затем и из двенадцати апостолов, которых Христос отобрал из их числа, видя в них, судя по всему, символ двенадцати колен Израилевых. И он уже добился первенствующего положения, когда Иисус, согласно Евангелию от Матфея, в Кесарии Филипповой (Мф 16:13) сказал ему: «…ты — Петр, и на сем камне Я создам церковь Мою… Я дам тебе ключи Царства Небесного» (Мф 16:18-19). На этих немногих словах (их латинский перевод начертан на основании собора Святого Петра) покоится все здание римско-католической церкви.

Имя Петра настолько привычно для нас сегодня, что довольно неожиданно узнать: до той поры это слово было вообще не именем, а вполне обыкновенным существительным — арамейское kephas (Кифа) переводится на греческий как petros, что означает скалу или камень. По-видимому, мало сомнений в том, что Иисус действительно дал упомянутое имя Симону. Это подтверждается и в Евангелии от Марка, а также от Иоанна, хотя версия последнего и более поздняя, и оба, по общему мнению, расходятся в вопросе о том, при каких обстоятельствах это событие произошло. Евангелие от Матфея, однако, — единственное, где говорится о соображениях Иисуса в пользу выбора имени Петра, и именно это дополнение заставило ученых предположить, что весь упомянутый пассаж, возможно, представляет собой позднейшую интерполяцию. То обстоятельство, что в других Евангелиях на сей счет ничего не говорится, выглядит в их глазах подозрительным, хотя есть множество других эпизодов, о которых сообщается только в одном из Евангелий и которые при этом не вызывают вопросов. Более серьезным возражением является то, что слово «церковь» — по-гречески ecclesia — во всех четырех Евангелиях встречается только дважды, и ее второе упоминание появляется в контексте (Мф 18:17), который вызывает подозрения по другим причинам. Во всяком случае, остается неясным, действительно ли думал Иисус об основании церкви в столь ранние времена?