Ознакомительная версия.
Василий Петрович с детства знал генеалогию своего рода, влияние которого в Черногории с избранием митрополитом Данилы Петровича-Негоша (1697–1735) неуклонно возрастало. Предназначенный со временем быть митрополитом, Василий совсем юным оказался в Цетинье, где под присмотром и опекой своего дяди, владыки Данилы, в монастырской школе научился читать и писать. После смерти Данилы в 1735 г. его место на митрополичьем престоле занял Савва, двоюродный брат Василия Петровича, проявивший себя слабым и безвольным политиком. С его приходом к власти «племена опять вскочили одно на другое; кровавая месть заступила место решения судом; всюду начались воровства и грабежи, никто не чувствовал себя безопасным», – писал русский ученый П. А. Ровинский2.
Свою внешнеполитическую деятельность Василий Петрович начал в 1740 г. с дипломатической переписки с венецианскими властями г. Котора (венецианское Приморье) в связи с различными проблемами, почти постоянно возникавшими в черногорско-венецианских отношениях. Следует заметить, что 1740 год явился знаковым в истории русско-черногорских отношений. Если ранее в основном священнослужители, получавшие из России «немалые милостыни и подаянии…, были преданы российскому двору», то в 1740 г. к ним примкнули и черногорские старейшины (сердары, воеводы, кнезы), переставшие получать ежегодную плату от венецианских властей. С этого времени «черногорские начальники…, отдалясь совсем от венецкаго правления, предались все
России», – замечал посетивший позднее Котор со специальной миссией российский эмиссар Г. Мерк3. И хотя через несколько лет Венеция вынуждена была восстановить денежную выплату черногорским старейшинам, черногорско-венецианские отношения от этого заметно не улучшились.
Надо сказать, что обострение отношений с Венецией началось после Пожаревацкого мира (1718 г.), когда после победы Австрии и Венеции над Османской империей Венеции отошли приморские черногорские общины Грбаль, Побори, Маини и Браичи, а Черногория, воевавшая на венецианской стороне, лишилась выхода к Адриатическому морю. Помимо этого сказалось и то обстоятельство, что с этого времени Венеция больше никогда не воевала с Турцией, а это явно не устраивало Черногорию, и у нее появляется дополнительный стимул к развитию черногорско-русских связей. Черногорско-венецианское противостояние достигло апогея в начале 1740-х гг., когда провидуром Котора (глава администрации) стал Марко Кверин, а комендантом порта – Никола Болица. Венецианский сенат нанес чувствительный удар по экономике Черногории, запретив доступ черногорцам на приморские базары, лишив их возможности приобретать необходимые товары, продовольствие и порох. И хотя этот инцидент, как и некоторые другие, был вскоре улажен, напряженность в черногорско-венецианских отношениях сохранялась.
Такая критическая ситуация заставила Василия Петровича, замещавшего уехавшего в Россию Савву, в апреле 1744 г. прибыть в Венецию. Василий Петрович в специальной Записке сенату республики, напоминая о заслугах черногорцев перед Венецией, сумел добиться отрешения от должности ненавистного черногорцам Н. Болицы, а также настоял на открытии для черногорцев рынка в Которе.
Успешная миссия Василия Петровича в Венецию способствовала росту его авторитета и влияния на значительную часть черногорского общества. По возвращении из России Савва, ревнуя Василия Петровича к его возросшему влиянию, предпринял энергичные меры для его нейтрализации. Савва, именуя Василия Петровича интриганом, всячески старался продемонстрировать венецианским властям свои симпатии к республике. Он утверждал, что Н. Болица оклеветан, заявлял о приверженности черногорцев Венеции и пр.4. В результате интриг митрополита Саввы Черногория оказалась поделена на две партии: одна ратовала за старого владыку, «знаменем» другой стал Василий Петрович. Дело дошло до того, что амбициозный Василий Петрович, бывший тогда еще архимандритом, в 1745 г. представлял себя перед венецианскими властями черногорским владыкой5, хотя в то время являлся помощником митрополита Саввы, замещавшим его лишь на время отсутствия в Черногории. Безусловно, разъединение Василия Петровича и Саввы являлось злом для Черногории, но было на руку Венеции. И хотя острота конфликта между двумя родственниками и высшими церковными иерархами Черногории со временем притупилась, неприязнь между ними сохранялась до самой смерти Василия Петровича.
Если во взаимоотношениях Черногории и Венеции, несмотря на все расхождения, дело все же не доходило до постоянных вооруженных столкновений, то совершенно иначе складывалась ситуация на границах с османскими владениями. Здесь жесткое военное противостояние было нормой для черногорцев. Жизнь складывалась по формуле: «или черногорцев режут, или черногорцы режут». В письме от 15(26) июля 1743 г. к российскому резиденту в Константинополе А. А. Вешнякову Василий Петрович сообщал, что против Черногории ополчилась вся Босния, ближайшая Герцеговина, Шкодра (Северная Албания), Бар и Ульцин (турецкое Приморье), Призрен и Джаковица (Косово), которые с «нашими никогда не хотят мира иметь»6.
Надо сказать, что с начала 40-х гг. XVIII в. черногорское руководство поддерживало контакты с А. А. Вешняковым, которые выражались в сравнительно редкой переписке митрополита Саввы, Василия Петровича, черногорских старейшин с российским дипломатом. Внешняя политика Саввы в значительной мере была ориентирована на Венецию, а это не устраивало Василия Петровича, недовольного провенецианскими симпатиями митрополита и все более склонявшегося к опоре Черногории на Россию.
В феврале 1746 г. Василий Петрович направляет письмо канцлеру А. П. Бестужеву-Рюмину, где он впервые излагает российскому руководству основу своей концепции. Согласно ей Черногория является независимой страной, которая «ни от турков, ни от латин стоит необладаема»7. Помимо этого он убеждал российского канцлера, что если бы «в Черной Горы произошла школа философии, филологии и ретории, то вси римска церкве сынове приступили би к православию». Утверждал, что суть разума черногорского такова, что способна превзойти «и философа римскаго». Учитывая, что тогда почти все население Черногории было вообще неграмотным, выдвигать такие идеи мог только человек с большой фантазией. Справедливости ради стоит заметить, что в дальнейшем Василий Петрович станет более трезво оценивать положение дел в области образования черногорского народа и предлагать реальные меры к его совершенствованию. В конце письма Василий Петрович просил Бестужева-Рюмина об оказании содействия в издании написанной им «Истории о Черной Горы». И российский канцлер не забудет его просьбу.
В августе 1750 г. в Белграде Василий Петрович был рукоположен в сан митрополита печским патриархом Афанасием II. Его церковный статус вырос, а также возросло влияние в Черногории, где многие были недовольны слабой и пассивной политикой Саввы. В 1751 г. Василий
Петрович отправился в Вену, где, помимо прочего, направил императрице Марии-Терезии обширный меморандум. В нем он обосновывал тезис о многовековой независимости Черногории, этой «чистой девицы, одной особой республики» под управлением митрополитов из рода Петровичей. Василий Петрович просил венский двор взять под свое покровительство Черногорию и предлагал заключить союз между Австрией и Черногорией ради освобождения балканских земель из-под власти Турции8. В Вене в то время мало что знали о Черногории, но Василий Петрович был известен как человек непредсказуемый, склонный к вымыслам. Поэтому его предложения были оставлены без внимания. Кроме прочего, Василий Петрович весьма слабо разбирался в большой европейской политике, иначе он бы знал, что в то время политика Австрии не предполагала каких-либо аннексионных планов на Балканах. Убедившись в бесперспективности надежд заинтересовать венский двор Черногорией, Василий Петрович полностью переориентировался на Россию, где он с большим успехом будет стараться воплотить в жизнь те идеи, какие оказались неприемлемыми для Австрийской империи.
В 1751 г. российским посланником в Константинополе стал выдающийся дипломат А. М. Обресков. Приступив к исполнению служебных обязанностей, Обресков практически сразу же столкнулся с проблемами, которые волновали и которые хотело решить черногорское руководство. Со стороны черногорских старейшин к нему шли просьбы защитить Черногорию от нападений соседних османских пашей. В свою очередь у митрополита Саввы были свои проблемы: он просил Обрескова ходатайствовать перед Портой о возвращении захваченных турками после Прутского похода Петра I церковных земель. По словам Саввы, турки объясняли захват тем, что «султан дал им эти земли в наказание черногорцам за их верность русскому двору». В ответном письме Обресков заверял владыку, что имеет повеление императрицы стараться защитить интересы единоверцев перед Портой, но «только теперь надобно потерпеть»9. Однако долго терпеть черногорское руководство не захотело, и в мае 1752 г. митрополит Савва письменно известил канцлера Бестужева-Рюмина о решении направить в Россию Василия Петровича «для исправления поверенных ему дел»10.
Ознакомительная версия.
