Лев Стекольников - Необыкновенный махаон

Что мне с тобой делать? В саду под кустиком ты бы лежала без движения до середины мая. Но это меня не устраивает. Сделаю-ка тебе очень короткую зиму.

Не помню, в какой ученой книге я прочитал, что для правильного развития многим бабочкам, в том числе и бражникам, требуется зимой период покоя. Ученые называют этот период «диапаузой». Без диапаузы бабочка развиваться не будет и куколка высохнет.

— Подержу-ка тебя дней десять на морозе, — решил я, — а потом постепенно повышу температуру до комнатной.

Но зима в Ленинграде, как водится, не торопилась приходить. Прошел ноябрь, первая половина декабря — морозы не наступали.

— Дядя Лева! — сказал мне мой племянник Толя. — А что, если нам купить электрохолодильник и поместить в него куколку?

— Идея хороша, но боюсь, что бражник обойдется нам слишком дорого… — Наконец, под Новый год ударила стужа, но увы! — она не держалась больше пяти дней. Банка с бражником стояла между окнами. Там же был помещен термометр, но синий столбик упорно не хотел опускаться ниже нулевой черты. А ведь надо обязательно подержать куколку на морозе. Этим советом ученых-энтомологов я не решался пренебречь и продолжал держать банку с бражником между рам так долго, что в конце концов совсем забыл о ней.

Незаметно подошел февраль. Недели три стояли лютые холода, окна заросли серебряными травами, а бражник лежал в банке под легкой марлей.

«Вымерзла, наверно, куколка, — думал я. — Подожду уж до оттепели. Тогда и вытащу».

А оттепели не пришлось ждать долго. Закапало с крыш, снег потемнел и уплотнился.

Прежде всего надо убедиться, что бражник жив. Я достал банку из-за окна и выкатил куколку на ладонь. Она казалась окаменевшей, тяжелой и очень холодной.

Внимание! Я взял ее за головку. О, чудо! Бражник слабо шевельнул брюшком. Теперь надо повышать температуру. И я последовательно переставлял банку: сперва — на подоконник, а потом — на стол.

Прошла неделя. Бражник не подавал признаков жизни. Может быть, мне показалось, что он шевелился?

И еще двадцать дней минуло. В окнах ярко заблестело мартовское солнце, но снег еще не таял. Однажды утром, собираясь идти на работу, я бросил взгляд на банку с бражником.

Что такое! Откуда там взялся сухой пучок листьев?! Бражник! Он вывелся-таки! Но что это с его крыльями? Они покороблены, свернуты в трубочки, как береста на окне.

Эх! Как же я мог забыть, что бабочке для расправления крыльев надо влезть куда-нибудь повыше? Бедняга-бражник не мог влезть по скользкой стеклянной стенке — и вот результат.

Вместо чудесной бабочки — «инвалид».

Надо было хоть лучинку поставить в банку.

Так неудачно окончился у меня первый опыт по выводу бражника среди зимы.

Может быть, у вас получится удачнее? Попробуйте!

Моль залетает в комнату так незаметно, бесшумно; держится так скрытно, что древние ученые приписывали ей способность произвольного зарождения из пыльной шерсти.

Конечно, это неверно. Моль — бабочка. Ее развитие проходит те же стадии, что у обыкновенной капустницы. Только гусеницы капустницы питаются зелеными листьями растений семейства крестоцветных, а гусеницы моли питаются «животной» пищей — шерстью и пером. Капустница-бабочка питается нектаром цветов, у нее есть длинный хоботок, а моль совсем не питается, и хоботок у нее отсутствует.

Молей на земном шаре много — около двенадцати тысяч видов. И большинство их «на одно лицо» — маленькие, с узкими крылышками бабочки, очень скромной окраски. Та шелковисто-серая бабочка, которую все знают, называется шубной молью.

Вам, наверно, приходилось видеть одежду, попорченную молью. Тонкая шерстяная материя обычно проедается гусеницами насквозь — «украшается» дырками. Тут же лежат и куколки, словно скатанные из шерсти, размером с рисовое зерно.

Но не следует думать, что гусеницы всех молей питаются только шерстью, пухом и пером. Нет, есть моли, которые развиваются за счет лишайников, грибов и, как обычные бабочки, на цветковых растениях.

Из громадного количества видов следует вспомнить капустную моль.

Эта бабочка замечательна тем, что она «владеет всем земным шаром». Нет такого края на нашей планете, где бы не летало это маленькое (всего 5–6 миллиметров в размахе крыльев) существо.

Окрашена бабочка очень просто — крылья сероватые или коричневые, с белой волнистой полоской по нижнему краю.

Капустная моль — вредитель. Гусеницы ее питаются капустными листьями. Развитие бабочки проходит очень быстро. Весь цикл, от яйца до бабочки, занимает меньше месяца. Значит, она может дать несколько поколений в год. Борются с ней огородники так же, как и с белянкой-капустницей: опыляют капусту и собирают гусениц.

Считается, что в Советском Союзе около четырехсот видов молей; но в действительности их больше. Изучение этой группы насекомых по-настоящему началось только в последнее время. Только теперь становится ясно, какую большую роль в деятельности человека играют незаметные, тусклые бабочки-моли.

В «Занимательной астрономии» вы прочтете о громадной планете Юпитер и о небесных лилипутах-астероидах, узнаете о гигантских звездах и о «видимых ничто» — кометах.

В «Занимательной ботанике» рассказывается о великанах секвойях и о микроскопических водорослях.

И среди бабочек есть свои гиганты и свои карлики.

Как же называется и где летает самая большая бабочка на земле?

Летает она в Южной Америке, называется «агриппина». Размах крыльев ее доходит до 27 сантиметров.

Представьте себе бабочку, способную накрыть своими крыльями две страницы книги. Но окраска у нее скромная, серая. Эта великанша — родня нашим совкам и летает, как и они, по ночам.

А самая маленькая бабочка — это моль-малютка, размах крыльев которой не превышает 3 миллиметров.

В Советском Союзе тоже имеются бабочки, замечательные своими большими размерами. Например, у нас разводят на шелководческих фермах китайский (восточный) дубовый шелкопряд. Самка бабочки достигает в размахе 16 сантиметров. Крылья красивого светло-рыжего цвета, с прозрачными окошечками. Этот шелкопряд дает нам чесучу, особо прочный шелк, из которого делают парашюты. Другой наш великан — большая сатурния. Красивая буро-коричневая бабочка, имеющая в размахе 12 сантиметров. Летает по ночам в мае — июне на юге России.

В Уссурийском крае живет сине-зеленый мааков махаон. Самая большая наша дневная бабочка. Она достигает в размахе 11 сантиметров.

Очень крупны сумеречные бабочки-бражники. Но о них надо говорить не как о самых больших, а как о самых толстых бабочках.

В самом деле, у мертвой головы брюшко достигает толщины большого пальца руки. А самый большой бражник на земле — антей, летающий в Бразилии, обладает телом толщиной в 3 сантиметра. Интересно, что хоботок антея в длину имеет 25 сантиметров.

Самым тонким, относительно величины всей бабочки, телом обладает наша белая горчичница.

Брюшко ее имеет в толщину всего 1 миллиметр. А сама бабочка не так уж мала.

На этом был бы и кончен рассказ о больших и маленьких, о толстых и тонких, но предвижу еще один вопрос: а как называется и где летает самая красивая бабочка на свете?..

Я вспоминаю огромных золотисто-зеленых птицекрылок Новой Гвинеи и зеркально-голубых морфид лесов Амазонки, — они пользуются заслуженной славой среди собирателей бабочек, но, на мой взгляд, прекраснейшая бабочка летает на острове Мадагаскар. Это урания. Трудно описать ее треугольные передние и украшенные несколькими «хвостами» задние крылья. Преобладают бархатные иссиня-черные и золотисто-голубовато-зеленые тона. И тут же горят красные лучистые пятна… нет, словами не описать! Лучше зайдите в Зоологический музей Академии наук и сами оцените красоту бабочки, рожденной роскошным миром тропиков.

Началась эта история не в лесу, не в поле, даже не в городском саду, а в одной из шумных комнат универмага, где была размещена выставка новых тканей самых различных расцветок.

— Какой милый рисунок! — воскликнула женщина, пробуя рукой добротность материи.

Действительно, узор показался мне очень привлекательным и странно знакомым. Был он совсем прост. Какая-то комбинация черных и желтых пятен на белом фоне. Но пятна эти были размещены, как говорится, «со вкусом». Они не раздражали пестротой, а радовали глаз.