Ознакомительная версия.
Вторая дистанция располагалась от Балаклавской дороги до Докового оврага (4-й и 3-й бастионы), батареи на бульваре (ныне Исторический) и Пересыпи (ныне территория железнодорожного вокзала). Здесь под командованием вице-адмирала Новосильского и начальника артиллерии контр-адмирала Юхарина находились 8 батальонов и 8 полевых орудий.
Третья дистанция начиналась от Малахова кургана и простиралась до берега Килен-бухты (Малахов курган, 1-й и 2-й бастионы). 25 сентября утром Истомин произвел «репетицию штурма» на Малаховом кургане. Репетиция показала, что войск здесь недостаточно. В тот же день с Северной стороны сюда был переброшен на пароходах Бутырский полк и поставлен резерв в верховье Ушаковой балки. В распоряжении контр-адмирала Истомина и начальника артиллерии контр-адмирала Вукотича было 6 батальонов и 8 полевых орудий.
В резерве находились 2 батальона при 4 орудиях. На батареях Южной стороны были установлены 172 крепостных и морских орудия. Всего на укреплениях Южной стороны было 7 армейских и 16 флотских батальонов численностью 300 офицеров и 15 тыс. нижних чинов при 32 полевых орудиях. На Северной стороне оставалось 5 батальонов в составе 56 офицеров и 3500 нижних чинов.
Жители, моряки и солдаты, находившиеся в городе, сделали все возможное для обороны своего города. Однако слабым местом в подготовке крепости к обороне был некомплект артиллеристов на батареях и недостаточный уровень боевой подготовки артиллерийского гарнизона. Ведь даже по меркам мирного времени состава артиллеристов в ротах крепостной артиллерии не хватало. Исходя из расчета потребности в артиллеристах на орудие крепости, для 533 орудий было необходимо иметь 3252 человека артиллерийской прислуги. Но среднесписочный состав в четырех с половиной ротах артиллерийского гарнизона и Южном окружном арсенале колебался от 996 до 1018 человек. Поэтому в конце декабря 1853 г. к орудиям береговых батарей были назначены матросы флотского экипажа, солдаты инженерной военно-рабочей силы, рабочие различных экипажей и солдаты резервной бригады пехотной дивизии, едва умевшие зарядить орудие и выстрелить. Но увеличение артиллерийского гарнизона за счет неподготовленных не могло положительно сказаться на боевом мастерстве, которое и так было низким. Слабо были подготовлены и офицеры гарнизонной артиллерии, в основном выходцы из унтер-офицеров, сдавших экзамен на офицерское звание.
Между тем к 25 сентября 1854 г. англо-французский флот заблокировал в Севастопольской бухте 62 из 110 судов Черноморского флота. Это были находившиеся в строю военные корабли, яхты, шхуны, буксирные корабли. Перед главной ударной силой российской эскадры – парусными линейными кораблями и фрегатами, несущими на своих бортах от 40 до 130 орудий, была поставлена задача, обеспечить защиту входа в бухту и оказывать артиллерийскую поддержку сухопутным войскам. В этот день приказом начальника гарнизона Севастополь был объявлен на осадном положении. Общее командование судами, находившимися на Севастопольском рейде, поручалось старшему флагману, начальнику 5-й флотской дивизии вице-адмиралу П. С. Нахимову[3].
К этому времени к армии Меншикова стали подходить подкрепления. 23 сентября в Симферополь прибыла резервная легкая кавалерийская бригада генерал-лейтенанта Рыжова. Зная тяжелое положение армии в Крыму, М. Д. Горчаков направил сюда 12-ю пехотную дивизию (4 полка, 4 батареи и Уральский казачий полк) под командованием генерал-лейтенанта Липранди, резервную Уланскую дивизию (4 полка, 1 батарея) под командованием генерал-лейтенанта Корфа и 1-ю Драгунскую дивизию (3 полка, 3 батареи) под командованием генерал-лейтенанта Врангеля.
28 сентября А. С. Меншиков перевел армию ближе к городу, и она расположилась между рекой Бельбек и б. Голландией. Прибытие резервов усилило полевую армию, а главнокомандующий на следующий день ввел в Севастополь 20 батальонов, в том числе 2-й и 8-й Черноморские пешие казачьи батальоны. Гарнизон крепости увеличился до 35 тыс. человек, а в полевой армии, прикрывавшей сообщение города с Россией, находилось 25 600 человек 1 октября в город дополнительно были введены Московский, Тарутинский и Бородинский полки 17 пехотной дивизии и две легкие батареи.
За короткое время под руководством инженер-подполковника Э. И. Тотлебена в Севастополе было построено 20 укреплений. Численность орудий на Южной стороне доведена до 341 орудия. В результате в короткий срок была создана глубоко эшелонированная оборона. Значительную помощь мог оказывать флот. Основу обороны составляли бастионы. Под Севастополем были созданы три линии обороны и передовая позиция, отрыты окопы и траншеи. Впервые в России были применены блиндажи. Сочетание огня с системой траншей положило начало позиционным методам ведения войны.
Первая бомбардировка Севастополя
(Союзные войска, заняв Балаклаву и бухты между Херсонесским маяком и развалинами древнего Херсонеса, стали продвигаться к укреплениям города. Английские войска расположились на высотах против 1-го и 2-го бастионов, Малахова кургана и 3-го бастиона. Французские войска заняли высоты против 4-го, 5-го, 6-го и 7-го бастиона. Здесь они возводили свои укрепления, завозили орудия и боеприпасы.
2 октября В. А. Корнилов записал в своем дневнике: «По всему надо полагать, что неприятель готовится нас бомбардировать. Он расположился 5-ю лагерями кругом Севастополя, начиная от высот против Килен-балки и до высот, с которых опускается старая дорога из Балаклавы». Действительно, союзное командование не решилось штурмовать город с Южной стороны, приняв решение начать осаду Севастополя.
Российским командованием принимались меры к усилению артиллерийского огня против возводимых неприятелем батарей, устанавливались на оборонительной линии бомбовые орудия и мортиры. 2 октября приказом по гарнизону было реорганизовано управление оборонительной линии, вторая дистанция была разделена на две. Во вторую дистанцию под командованием вице-адмирала Новосильского вошли укрепления на Бульварной высоте (ныне Исторический бульвар), в третью – батареи Пересыпи и 3-й бастион – под командованием контр-адмирала Панфилова.
Бывшая третья дистанция контр-адмирала В. И. Истомина стала называться четвертой. Эта часть укреплений из-за слабости вооружения вызывала беспокойство главнокомандующего, и он писал В. А. Корнилову, что «часть города от бастиона № 3 до Килен-балки или Ушаковой балки, есть слабейшая и наименее укрепленная искусством и составляет ключ Севастополя, – и кто будет владеть госпиталем и казармами Лазаревскими, тому покорится и город…»
На 6 октября в гарнизоне Севастополя состояло свыше 38 тыс. человек (по другим источникам – 35 590), из них 12 203 моряка и около 26 тыс. армейских чинов.
Союзные войска, заняв позиции вокруг Севастополя, начали артиллерийский обстрел города. Защитники отвечали ответным огнем. 2 октября П. С. Нахимов вывел оставшийся русский флот из южной бухты и расставил суда так, чтобы они могли оказывать артиллерийскую поддержку осажденным.
Между тем артиллерийская перестрелка Севастополя с неприятелем с каждым днем усиливалась. 5 октября В. А. Корнилов доносил князю А. С. Меншикову: «Не можем сладить с мортирами. Карташевский поставил вчера на бастионе № 4 мортиру, в которую не лезет бомба, равно как и бомбовые 3-пудовые орудия не выдерживают пальбы. Только что поставили таковую на бастионе № 6, как отлетел винград…»
Но и под артиллерийским огнем противника продолжались работы по укреплению оборонительных позиций. Командиров можно было видеть то в одном, то в другом месте. 3 октября В. А. Корнилов записывал: «Наши укрепления принимают более и более грозный вид, на некоторые вытащили бомбические 68-фунтовые пушки… мы можем надеяться отстоять сокровище, которого русская беспечность чуть было не утратила…»
Между тем неприятельские пароходы один за другим подходили к Балаклаве, где стояли англичане, и к Камышовой бухте, где были французские склады. Пароходы привозили новые и новые грузы. Среди них, предполагал В. А. Корнилов, находились и осадные орудия. К середине октября все приготовления к началу штурма Севастополя у союзников были закончены. Начало обстрела было назначено на утро 17 октября.
Командование Севастополя ожидало очередной бомбардировки города неприятелем, но не предполагало, что она будет такой широкомасштабной и губительной. Поздно вечером 16 октября В. А. Корнилов в беседе с одним из офицеров говорил: «Завтра будет жаркий день, англичане употребят все средства, чтобы произвести полный эффект, я опасаюсь за большую потерю от непривычки, впрочем, наши молодцы скоро устроятся; без урока же сделать ничего нельзя, а жаль, многие из нас завтра слягут». За день до этого В. А. Корнилов произнес речь перед защитниками Севастополя. Командующий сказал: «Господа! На нас лежит честь защиты Севастополя, защиты родного нам флота! Будем драться до последнего! Отступать нам некуда, сзади нас море. Всем начальникам частей я запрещаю бить отбой, барабанщики должны забыть этот бой. Если кто из начальников прикажет бить отбой, заколите, братцы, такого начальника, заколите и барабанщика, который осмелится бить позорный отбой! Братцы, если бы я приказал ударить отбой, не слушайте, и тот из вас будет подлец, кто не убьет меня!..»
Ознакомительная версия.
