— Обещай неприкосновенность на всю жизнь, дай американские гарантии и дай понять, что мы знаем его грехи и легко можем объявить вне закона. Он будет наш. Основная твоя задача — продолжать начатый проект. Не секрет, что нефть на Ближнем Востоке скоро закончится. Она закончится во всем мире лет через двадцать пять. Если за топливо можно быть спокойным, ученые предлагают много наработок, то углеводороды используются еще и в производстве полимеров и пластмасс. Их заменить нечем. Поэтому мир ждет столетняя «газовая пауза», в течение ста лет мы будем использовать газ как источник углеводородов. Половиной мирового газа владеет Россия. Нельзя допустить восстановления Русской империи, которая захочет воспользоваться этим счастливым для нее моментом. Столкновения с Россией неизбежны. Теперь вопрос, Хербст: кто будет с ней воевать?
— Только не мы.
— Верно. И дело не только в атомной бомбе русских. Просто каждый американский гроб — это удар по рейтингу американской власти и вообще по нашей государственности. Наша кровь дорого стоит. Пусть русские воюют сами с собой. Русские, которые стали за сто лет «украинцами», пусть воюют с русскими, которые еще остались русскими. Наше дело натравливать их друг на друга, сеять вражду.
— В истории Османской империи известны войска янычар. Их набирали из славянских мальчиков-сирот, родителей которых убили турки. Этих мальчиков-славян воспитывали как цепных псов, и они были самыми жестокими солдатами, убивали своих же бывших сородичей.
— Вот это я называю эрудицией, Хербст! Именно! Ты должен сделать из украинцев янычар, которые пойдут умирать за наши интересы в борьбе с русскими. Они должны трястись и скрежетать зубами при звуке русского имени. Через год в этой Украине выборы, тебе надо сделать все как в Грузии: организовать революцию, привести к власти бультерьера, который будет терзать и кусать Россию, выведет ее из себя, заставит реагировать и навсегда испортит отношения между русскими и украинцами. Между ними должна возникнуть не просто отчужденность, а ненависть. Эта ненависть будет нам нужна, когда мы примем Украину в НАТО и пошлем полки украинцев резать глотки русским и умирать от русских пуль. Нам нужно сделать из украинцев пушечное мясо…
— Сало, мэм.
— Какое сало? «Пушечное мясо» — это выражение, которое означает…
— Я знаю, что оно означает, но в данном случае лучше говорить о сале. Я прочитал, что сало — главный национальный украинский продукт.
— Хорошо, пусть будет «пушечное сало». И нашу операцию назовем «Пушечное сало»… Отправляйся на Украину, когда разберешься с обстановкой, мы вызовем тебя в Вашингтон: надо, чтобы грузинские коллеги передали тебе свой опыт.
Козак во всем по жизни был аналитик и стратег. Даже в том, как покорять женские сердца. Чтобы действовать наверняка и сразу произвести неизгладимое впечатление, Николай решил устроить Алле Лисовской обзорную экскурсию по родному Киеву не на машине и даже не на открытой палубе второго этажа английского дабблдеккера, а на вертолете. Пусть увидит дивную красоту с высоты птичьего полета. Для этого слегка злоупотребил служебным положением, позвонил ребятам из президентского авиаотряда, они все равно летают над Днепром каждый день, возят то экологов, то киношников, так пусть покатают и его с девушкой!
В большом салоне «Ми-8» были только Алла и Николай. Командир, второй пилот и бортинженер понимающе прикрыли дверь в кабину, чтобы не мешать господину Козаку ухаживать за дамой.
— Николай, вы волшебник, — счастливо засмеялась Алла. — Прямо как в песенке в детской: прилетит к нам волшебник в голубом вертолете… это точно про вас. Ой, а там что?
— Это метромост, а там острова, любимая зона отдыха киевлян.
— А там?
— Киево-Печерская лавра.
— Откуда христианство по Руси пошло?
— Типа того. Я в религии не очень разбираюсь.
— А высокая дама со щитом и мечом, это Родина-мать?
— Ну да. Поставили еще при Брежневе к тридцатилетию Победы, когда Украина входила в СССР.
— Понятно. А теперь сносить не собираетесь? Как болгары солдата Алешу или как эстонцы памятник на Тынисмяги?
— Нет, не собираемся, мы же вместе ту победу одержали.
— А это что?
— Где?
— Ну это, красно-коричневое!
— А! Так это университет киевский, где, кстати, Булгаков учился, тот, что «Мастера и Маргариту» написал.
— А почему такого цвета?
— Кто?
— Университет.
— Потому что так покрасили.
Алла звонко рассмеялась. Она и пленила Козака своим смехом. И ему хотелось, чтобы девушка смеялась еще и еще.
— Вот ты про университет говоришь… — Он автоматически перешел на «ты». — Удивляешься, что так чудно университет покрасили. Когда я учился в военном училище, ходил такой анекдот, тогда вообще была мода на абстрактные анекдоты…
— А в каком военном училище ты учился?
— Это сейчас не важно.
— Не хочешь говорить?
— Скажу, ты слушай пока анекдот.
— Нет, ты сперва скажи, какое училище оканчивал? Это что? Тайна?
— Омское высшее училище КГБ СССР, устраивает?
— Вполне.
— Теперь можно анекдот?
— Давай.
— В общем, курсанта спрашивают, что такое: зеленое, соленое, висит на стенке и пищит.
— Ну?
— Ответ — селедка!
— А почему зеленое?
— Потому что покрасили.
— А, поняла! — снова расхохоталась Алла. — Вот уж и правда кстати анекдот!
— Ты не дослушала, почему висит на стенке и пищит.
— Ну, почему?
— Потому что прибили гвоздиками к стенке.
— А почему пищит?
— А потому что ее крепко обнимают. — Козак крепко обнял Аллу.
Когда вертолет садился на площадке в Борисполе, Николай и Алла уже целовались, словно студенты, что по весне слиняли с занятий.
— Хочу с тобой видеться, — не отпуская ее руку, попросил Николай.
— Звони, — кивнула Алла.
Январь 2004 г.Сигари «Пуерто-Ріко» і справжня «Гаванна» в магазинах «Доміникана». Будь чоловіком — пали сигару[7].
— МИД Украины сообщил, что в августе 2004 года планируется официальный визит министра обороны США Д. Рамсфельда в Украину.
— Ваш паспорт, пожалуйста.
— Вот, Дружинин Евгений Васильевич.
— С какой целью следуете в Украину?
— Бизнес.
— Счастливого пути.
Дружинин прошагал в накопитель и уже хотел присесть и полистать свежий номер «Коммерсанта», как увидел до боли знакомую спину. Эту спину ни с какой другой спиной Евгений спутать не мог. Два года в строю за нею вышагивал.
— Павло!
Да, это действительно оказался Павло Ксендзюк. Они обнялись.
— Ты хде? — с мягким хохляцким «г» поинтересовался Ксендзюк и, не дожидаясь ответа, стал излагать свою биографию. — А я теперь в Торонто, у Канаде, маю хату, три кары, пять чылдренят.
— Давно не видались, — слегка отстраняясь, улыбнулся Дружинин.
— Ага, с самого Душанбе, как нас расформировали после вывода, — почти перешел на русский Павло.
Павло. Его командир взвода прапорщик Ксендзюк. Афганский хохол, как все звали его тогда в Баграме и в Кандагаре.
— Я ж при Горбаче запаковался — упаковался весь, — блеснул дентальной жемчужностью американской стоматологии Павло. — Кому война, а кому мать родна! Ты ж понимаешь.
— Понимаю, — улыбнулся в ответ Дружинин. — А что теперь там?
— Там? — Ксендзюк вздохнул. — А там бизнес у меня, жрачка, сальце-шмальце, ты ж понимаешь, хохол без склада, где тушенка, — не хохол!
Добродушно посмеявшись, прошли в буфет.
— Виски, водку? — поинтересовался Дружинин.
— Не, я у Канаде на бурбон перешел, — покачал головой Ксендзюк. — Та же наша украиньска горилка, только з кукурузы!
— Два «Джим Бима», — сказал бармену Евгений.
— Ага, — кивнул Ксендзюк.
Он буркнул что-то насчет нигде не принимаемых канадских долларов и золотой «визы» Чейз-Манхэттен банка, которую тоже не везде принимают «тут в Крыму», предложил пить «на счет старого афганского дружбана Дружинина».
— Я года три назад кого-то из наших встречал, мне сказали, у тебя сын есть, Василек, как он? — после второго «Джим Бима» поинтересовался Ксендзюк.
— Да вырос уже, — вздохнул Дружинин. — Тоже бизнесом занимается.
— Каким бизнесом? — почти с профессиональным американским интересом спросил Ксендзюк.
— Рок— и поп-группы украинские в Москву возит, вроде пиар-менеджера у них там, — невесело ответил Дружинин.
— Что? Дела не очень чтобы очень? — хмыкнул Ксендзюк.
— Да чем бы дитятко ни маялось, лишь бы не плакало. — Евгений запросил у бармена по третьему «Джим Биму» и предложил выпить за Афган и за пацанов, что прилетели оттуда в Союз «черными тюльпанами».
