Долгий сухопутный путь в санитарном отношении оказывается удобнее переезда на пароходах*. Особенно терпят дети и нередко гибнут во время пути. Из числа нескольких подобных фактов, оглашенных в печати (а сколько неоглашенных?), приведу следующий, бывший на пароходе Ермак. На этом пароходе прибыло из Тюмени в Томск 37 семейств переселенцев, у которых было 18 детей, больных скарлатиной, и, кроме того, в пути умерло трое детей**. На обоих пароходах, на которых мне пришлось ехать, были больные дети в переселенческих семьях, остававшиеся, разумеется, без всякой помощи, пока кто-то из пассажиров случайно не узнал об этом и не обратил на них внимания случившегося на пароходе врача. Ходил даже слух, будто один ребенок на сибирском пароходе умер от дифтерита и был поспешно похоронен на ближайшей пристани. Пароходная администрация тщательно отрицала этот факт, чтобы не смущать "чистую" публику, тем более, что в числе последней был один важный административный "чин", ехавший на службу в Сибирь с семейством. Вообще говоря, плавание в невозможной тесноте и особенно при неблагоприятной погоде в осеннее время является отличным средством для развития заразных болезней. Именно эти болезни вместе с болезнями (желудочно-кишечными) от дурного питания господствуют между переселенцами. На такие факты, разумеется, никто не обращает внимания. Да и кому дело до переселенцев? Господа капитаны, внимательные к "хорошему" пассажиру, с которым можно закусить и выпить, и лебезящие перед пассажиром, которого, в качестве "чина", можно трепетать, обращают нуль внимания на остальных и в особенности на безответных "серых", привыкших бояться всякого начальства. Я, по крайней мере, ни разу не видал, чтобы кто-нибудь из пароходного начальства, хотя бы для вида, позаботился взглянуть, как размещаются на ночь палубные пассажиры, спросить об их удобствах и т.п. По-видимому, подобные заботы никогда не приходят никому в голову, и когда один нервный господин, из так называемых "беспокойных пассажиров" (чем дальше от столиц, тем реже встречается этот типичный русский "беспокойный пассажир"), поднял было вопрос о тесноте помещения переселенцев и возмутился, что с них берут за кипяток по пять копеек, то сияющий и щеголеватый наш капитан даже вытаращил свои маленькие глазки, очевидно, удивленный подобному вмешательству не в свое дело и едва ли понимавший, как это теснота может беспокоить палубного пассажира, да еще сиволапого.
______________
* Из общего числа переселенцев, проследовавших в 1885 г. через Томск, из переселенцев, прибывших водой, пользовались врачебною помощью около 13 %, а из числа прибывших сухим путем - 8 %. (Прим. автора.)
** Памятн. книжка Томск. губ. на 1885 г., стр. 25. (Прим. автора.)
- Помилуйте! Чем им нехорошо? - воскликнул он. - На других пароходах не так теснятся, а у нас довольно даже поместительно. У нас, с позволения сказать, на Волге всякие такие "филантропии" вовсе не известны. Никто из переселенцев не заявляет претензии, и вы только себя напрасно беспокоите пылким "воображением фантазии", - ядовито прибавил капитан.
Заметьте, что все это происходит на пассажирских пароходах (где капитан все-таки "почище"), на глазах у публики, - правда, публики в большинстве случаев равнодушной к подобным фактам и не любящей впутываться в "истории", но среди которой нет-нет да и объявится вдруг "беспокойный пассажир" с сильно развитыми альтруистическими наклонностями и подымет "историю". Что же делается на буксирных пароходах и на баржах, где, кроме переселенцев, никого нет? Там уж вовсе не церемонятся с людьми и нередко обходятся совсем варварски. Так, например, в 1883 году, в конце июня месяца, прибыла в Томск на буксированной пароходом Ерш барже Тура огромная партия переселенцев в 2500 человек, втиснутых в пространство, на котором едва бы могло поместиться 800 человек. Подвергаясь всякого рода притеснениям со стороны пароходовладельца и, главное, терпя недостаток в продовольствии, партия эта привезла с собою 80 детей, больных скарлатиною, корью, дифтеритом и кровавым поносом. На самой барже найдено 5 трупов, и в первые сутки по прибытии умерло 9 детей, а, по рассказам крестьян, во время перехода водой было еще 20 умерших. Изнуренные такими лишениями, люди, очевидно, не могут устроить себе на зиму сносные избы, а, скучиваясь в самых тесных помещениях, по нескольку семей вместе, продолжают бедствовать от недостатка пищи и от морозов. Все эти люди составляют таким образом самую благоприятную для развития заразных болезней почву*.
______________
* Санитарное состояние Томской губернии в 1883 году (Памятн. книжка Томск. губ. на 1885 г., стр. 25 и 26). (Прим. автора.)
Плохо приходится переселенцам и во время стоянок в Тюмени, в ожидании парохода. Несмотря на важность этого перевалочного пункта, там до сих пор не устроено никаких приспособлений, хотя в этом городе и есть переселенческий чиновник. "Со слезами на глазах рассказывают переселенцы об ужасах их пребывания в Тюмени. Недостаточность помещения вызвала страшную скученность. Людей валили, как скот, в сараях, в хлевах, на открытом воздухе. О различии полов никто и не помышлял; о возрастах никому не приходила мысль. В одном сарае поместили до 3000 переселенцев, между которыми была масса больных. И в такой обстановке несчастным приходилось мучиться семнадцать дней, так как пароходы их не брали. Прождав 17 дней и испугавшись поголовной смерти, они возвратили в пароходную контору обратно билеты и двинулись далее на лошадях"*.
______________
* См. Сиб. Газету (№ 36) и Русск. Вед. (№ 211). (Прим. автора.)
Но мытарства переселенцев не кончаются и тогда, когда они после всех испытаний добираются наконец (случается, христосовым именем) до желанной "самары", как называют они Томскую губернию. Новые и немалые затруднения ждут их на этой "самаре" и особенно в Алтайском горном округе, куда главным образом и стремятся переселенцы.
VI
Мне придется коснуться некоторых подробностей земельного неустройства старожилов Алтайского округа, т.е. бывших горнозаводских крестьян и прежде переселившихся на Алтай беглых из России, чтобы читателю были понятнее причины затруднений, испытываемых на вольных землях переселенцами*. Эта безурядица, продолжающаяся до сих пор и сама по себе очень характерная, как иллюстрация картины беспорядка при обилии земли, влияет и на положение переселенцев и на отношения старожилов к ним - отношения, бывающие иногда далеко не мирными. До сих пор там нередки споры из-за земельных границ между новоселами и старожилами и между теми и другими и горным ведомством. В 1881 году из-за неправильных требований лесных чинов были даже некоторые волнения среди алтайских крестьян.
______________
* Малоизвестные публике сведения о земельном неустройстве на "благодатном" Алтае извлекаем из статьи: Народонаселение Томской губернии в связи с крестьянскими переселениями, составленной по официальным данным и напечатанной в Памятной книжке Томск. губ. на 1884 год, изданной статистическим комитетом. (Прим. автора.)
Начало этой безурядицы идет не со вчерашнего дня. Крестьянская реформа отозвалась на Алтае освобождением горнозаводских крестьян от обязательного труда и устройством крестьянских учреждений, но положения о земельном устройстве крестьян и о выкупе не применены, ввиду того, что большая часть земель, занятых бывшими заводскими крестьянами и разбросанных на громадной площади, не была точно обмежевана. Некоторые из земель подверглись в 20 годах обмежеванию, но столь неудовлетворительному, планы и пояснения на планах представляли такое несходство с натурой, что подобное межевание не могло служить основанием для земельного устройства бывших горнозаводских крестьян.
На основании этих-то соображений и было постановлено: "Впредь до приведения в известность земель Алтайского горного округа предоставить крестьянам, в оном поселенным, пользование всеми усадебными, пашенными, сенокосными и другими угодьями в тех размеpax, в каких ныне угодья сии в их пользовании состоят", и за такое пользование в доход кабинета его величества взыскивалось по 6 р. оброку с каждой ревизской души.
Закон этот сперва не вызывал никаких недоразумений, хотя неравномерность земельных наделов существовала и тогда. У одних селений земли в пользовании было много, у других мало; в некоторых селениях на душу приходилось свыше 500 десятин земли, в других от 7 до 14, наконец были и такие, где надел колеблется между двумя и семью десятинами, и таким образом 6-ти рублевый оброк ложился неравномерно. Ввиду возможности пользования свободною землей на правах аренды, подобные порядки не имели существенного значения на месте до тех пор, пока земли кабинета его величества не были открыты (в 1865 году) для переселения. С тех пор границы "условного пользования" стали мало-помалу уничтожаться, а между тем никаких мер к более правильному земельному устройству алтайских крестьян не предпринималось, и земли все еще "не приведены в известность". Мало того, закон, предоставлявший алтайским крестьянам неограниченное пользование угодьями в размерах, в каких они пользовались при обнародовании положения 8 марта 1861 года, был нарушен восстановлением заведомо негодных планов 20-30 годов, на основании которых крестьян обязали пользоваться землей. Отсюда земельные споры о границах, до сих пор не прекратившиеся и разоряющие крестьян. Еще более тягостными являются стеснения тех же крестьян в пользовании лесом. Хотя в 1881 году и было разъяснено, что крестьяне могут пользоваться лесом в пределах своих наделов безусловно, а из заводских дач за пользование более ценным лесом на собственные только надобности обязаны отбывать повинности опалку заводских дач и тушение лесных пожаров, - тем не менее ни закон, ни разъяснение его не исполнялись лесным ведомством; оно запретило крестьянам пользоваться лесом в пределах их наделов даже по неудовлетворительным планам. Взращенный и сберегаемый крестьянами лес вдруг оказался под запрещением.