Рис. 31. Рельеф «красной короны» на фрагменте амратского черноверхого сосуда из Нагады
С другой стороны, штандарты разнообразной «геральдики» присутствовали уже в «серповидных» ладьях, которые появились в орнаменте египетской расписной посуды D-ware на «стадии» Нагада Пс Кайзера, т. е. в начале – середине герзейского периода или, по существующим календарным оценкам, во второй трети IV тыс. до и. э. (рис. 13, 18, 59) [459]. Мало того, древнейшее известное изображение предмета, похожего на фараоновский венец, принадлежит амратской культуре: фрагмент красно-коричневой черноверхой керамики В-ware из захоронения 1610 в Нагаде, которое Питри датировал интервалом S. D. 35–39 (Нагада Па по Кайзеру) [365; 367], демонстрирует рельефный абрис «красной короны» [447] традиционно понимаемой наукой как на фрагменте амратского символ царственного господства над Нижним черноверхого сосуда из Нагады Египтом (рис. 31) [ср. 391].
Рис. 32. Доисторические петроглифы мужчин в «красных коронах» в Вади Каш
Дополнительно к этому, в Вади Каш, части водосборного бассейна Вади Хаммамат в Восточной пустыне, на расстоянии 50–60 км от Нила Винклер нашел петроглифы двух мужских фигур в головных уборах наподобие «красных корон» и с крючковатыми посохами, как у «царя в белой короне» из Наг ал-Хамдулаб (рис. 32) [479]. Одна фигура имеет футляр для пениса, чем напомнила Уилкинсону мужские изображения на сосудах Нагады I [470]. Вторая, по наблюдению Беатрисы Мидан-Рейн, занята преследованием «крупных речных животных» (крокодилов и Др.), на которых обычно охотились с лодки [316], что логично продолжить тезисами о сравнительно влажном климате, еще не иссякших нильских притоках в восточных вади и, соответственно, вероятной принадлежности всей этой сцены в глубине пустыни тому же амратскому периоду.
Рис. 33. Доисторический (?) петроглиф мужчины в «белой короне» в Вади Махамид
Хотя первобытные корни «белой короны» по аутентичным памятникам не прослеживаются даже в таком ограниченном ассортименте, археологическая тенденция к удревнению здесь также налицо. Когда-то первыми изображениями этой «верхнеегипетской» регалии считались артефакты «0-й династии», прежде всего найденные в Иераконполе навершие булавы «Скорпиона» и палетка «Нармера» [390]. Открытие близ Наг ал-Хамдулаб петроглифов «асуанского царя» дало специалистам основание несколько понизить ее хронологию в рамках про-тодинастики [246], а находка «царских» резных курильниц в погребениях Кустула позволила заговорить о ее функционировании уже за несколько поколений до известных науке архаических фараонов [473]. Наконец, фрагмент очень примитивной петроглифической фигуры «царя» в треугольном колпаке на скалах Вади Махамид в районе ал-Каба (с Иераконполем на противоположном берегу Нила) склонил исследователей к согласию датировать данную «корону» (рис. 33) с одинаковой вероятностью архаикой и поздним додинастическим периодом [247]. Пусть более древние свидетельства пока не обнаружены или не признаны таковыми в авторитетных ученых кругах, теоретически ничто не мешает ожидать, что «белая корона» в итоге окажется ровесницей «красной», в частности, учитывая их историческое двуединство в короне
«Обеих Земель» фараоновского Египта. Вообще же, недостаточность археологической изученности и понимания хозяйственного, социального и территориально-«политического» уклада первобытной нильской долины (например, неумение объяснить, как головной убор, представленный в изобразительности додинастического Верхнего Египта и окрестных «пустынь», стал «нижнеегипетской» короной [80; 468 и др.]) сегодня вынуждает нас довольствоваться лишь рабочими гипотезами генезиса древнеегипетской цивилизации в его разнообразнейших аспектах, включая происхождение и развитие лодочного транспорта на Ниле.
С учетом изложенных соображений, не следует пока совсем отказываться от альтернатив «аксиоме», что петроглифический «царь в белой короне» на «прямоугольной» ладье из Вади ал-Фарас близ Асуана принадлежит непременно прото- или архаическим династиям, а не племенам или чифдомам предшествующих столетий. Если контрадикция «архаический (раннединастический) царь в амратской лодке», как абсолютная историко-хронологическая бессмыслица, в полной мере выражает бесперспективность исследования в обозначенном направлении, то, например, непротиворечивый тезис «архаичнейший царь (бигмен) в лодке древнейшего типа» намечает выход из этого логического тупика. Лодочный рисунок идеально «прямоугольного» профиля с рядами гребцов и весел, имея амратские аналоги в петроглифике Восточной пустыни, мог бы послужить аргументом в пользу отнесения «царя» из Вади ал-Фарас к додинастической эпохе, ближе к временам того же «вождя» – владельца иераконпольской расписной «гробницы 100». На ее фреске, как мы помним, из флотилии стандартных «серповидных» лодок выделяется экзотическая «полупрямоугольная» (рис. 22), и она же, в петроглифическом виде, сопровождает «прямоугольную» ладью «асуанского царя» (рис. 25). Наблюдаемая изобразительная сопряженность ладей этих трех типов, хотя пока и не поддается выстраиванию в точно датированную последовательность, согласуется с мыслью о конструктивном родстве и даже эволюционной взаимосвязи судов, осваивавших на разных этапах доисторический Нил. Допуская, в силу приведенных выше доводов, что древнейшим из них являлась «прямоугольная» ладья амратского периода, «полупрямоугольную» конструкцию герзейского времени можно гипотетически рассматривать как ее производную, которая к тому же своим корпусом пусть малой, но зримо вырисовывающейся кривизны словно эволюционировала в сторону «серповидного» профиля. Так ли уж «слеп» был Червичек, отнесший одну из «полупрямоугольных» модификаций к типу 1 в предложенной им классификации ранних древнеегипетских лодок?
Другими словами, как версия, «прямоугольная» доисторическая ладья, плававшая по Нилу в начале или первой половине IV тыс. до и. э., позже поочередно потеряла ахтер- и форштевень, т. е., по сути, исчезла при сопутствующем появлении ко второй половине IV тыс. до и. э. «серповидной» лодочной конструкции. Вероятно, эта предполагаемая техническая метаморфоза, вписанная в хронологические рамки культуры Нагада II с поправкой на «стадии» Кайзера, сопровождалась освоением первобытными египетскими «корабелами» нового конструкционного материала, что специалистам подсказывали, помимо профилей как таковых, некоторые графические детали и нюансы изображений лодок разных типов на скалах, керамике и т. д. [441][20]. Возможно, воссоздаваемая здесь «кораблестроительная» картина отражала какие-то специфические демографические, общественные и хозяйственные процессы, происходившие в смешанном ареале «прямоугольных» («заморских», по Питри-Винклеру) и «серповидных» (бесспорно нильских) ладей, или в повседневной жизни людей на Реке, или в природе самой Реки, ибо конструкция (включая материал и размерения) судна так или иначе определяется свойствами и состоянием воды, по которой оно ходит.
Тем интереснее «венценосное» явление «прямоугольной» ладьи на художественно оформленных памятниках времен египетского протогосударства, от погребального инвентаря Кустула до вотивов Иераконполя и др. Ее тогдашнее «главенство» наглядно подтверждается остатками резьбы на ножевой рукоятке из Метрополитен-музея, где «фараон» (фигура в белой короне), словно попирая нижний ярус «серповидных» лодок, плывет над ними в подобии «вогнутой прямоугольной» (чей профиль по ахтерштевню здесь, вероятно, обусловлен стандартно скругленной законцовкой рукояток этой серии, см. рис. 19). «Прямоугольные» лодки аналогичного рисунка, вырезанные опять же регистром выше, по-видимому, наносят военное поражение «серповидным» в батальной композиции, декорирующей нож из Гебель ал-Арака (рис. 20). Пусть это не доказательство победного вторжения в долину Нила чужеземной «династической расы» [43] – хотя изобразительный орнамент изделия и отличают некоторые «неегипетские» черты[21], – но недвусмысленный намек на превосходство «прямоугольной» ладьи в данном случае также налицо.
Явно неравностатусный параллелизм протодинастических «прямоугольных» и «серповидных» лодок, с подчеркнутым возвеличиванием первых над вторыми, в подобных художественных сценах с «заморским» акцентом выглядит как устойчивый итог некоего культурного отбора, возможно, отразившегося в египетской доисторической петроглифике. Например, относимое археологами к поздней додинастике наскальное «панно крокодилов» в Вади Магар внутри «фиванской излучины» Нила, с устьем на широте Нагады, демонстрирует звериные штандарты и лодки круто изогнутых форм с общим тяготением к «прямоугольному» профилю, в котором, однако, довольно выпукло проступают черты «серповидности» (рис. 34) [158]. Т. е., это не синхронные упрощенные аналоги ладей первобытной Восточной пустыни с их длинными прямолинейными корпусами, десятками гребцов и весел и антропоморфными гигантами-«флотоводцами» на борту, а именно позднейшие конструктивно-иконографические модификации, которые, как то удостоверяют прилагающиеся к ним, среди леса крокодильих, «царственные» штандарты быка и сокола, стали лодками архаических фараонов, запечатленными на известных культовых артефактах.
