Отнюдь не обескураженная, Мэри отправилась сначала в Турцию, а вскоре уже оказалась в Балаклаве, где открыла так называемый «Британский отель» — на самом деле приют для поправляющихся раненых и больных. По вечерам она надзирала за своим приютом, а днем была на передовых позициях, оказывая помощь раненым. Вскоре она стала хорошо известна всем воюющим — ее легко узнавали по яркому цветастому наряду и мулу, нагруженному перевязочным материалом, сумкой с набором медицинских инструментов и кое-какой едой. Когда в сентябре 1855 года пал Севастополь, она была первой женщиной, вошедшей в город, где тут же принялась раздавать еду и помогать раненым. Хотя Мэри стала популярной фигурой в глазах британского общества, правительство долгое время не оценивало по достоинству ее героизм и самоотверженность. Только через несколько лет после окончания войны ее без большой огласки наградили Крымской медалью. Такова была эта черная героиня с Карибских островов.
Лечение или профилактика заболеваний в значительной мере зависит от питания. Союзные войска в Крыму, да и армии в более поздние времена многим обязаны французу, который в течение двадцати лет был шеф-поваром престижного лондонского клуба «Реформ»[33]. В начале 1855 года этот непредсказуемый мсье Алексис Сойе вызвал замешательство в свете, объявив одновременно о своем уходе из «Реформа» и намерении отправиться на Восток, чтобы принять на себя ответственность за питание армии. Сойе не испытывал сомнений в своих способностях и важности взятой на себя роли. («Я знал, что мисс Найтингейл окажет мне значительную помощь при работе в крымских госпиталях», — писал он.) Оказавшись на фронте, изобретательный француз со всей энергией принялся за оборудование кухонь самого разного назначения — судовых, полевых, госпитальных. Он изобрел новые плиты, духовые шкафы, различные виды кухонного оборудования. Он стал выпекать новые сорта хлеба, готовить новые виды соусов и подливок и обучать желающих кулинарному искусству. Из-под его пера вышло великое множество простых и вкусных рецептов, которые с удовольствием перенимали солдаты. Примеры таких рецептов читатель сможет найти в Приложении.
Подобно тому как винтовка Минье и разрывные снаряды изменили лицо армии, бронированные военные суда, движимые гребными винтами, сделали совершенно иным флот. «Мы не должны обманывать себя, говоря, что до сих пор наши винтовые двигатели — всего лишь эксперимент, а не новое слово в военном деле», — писал «Бентлиз мэгэзин». Действительно, эксперимент был весьма успешен и положил конец эре парусного флота. Русскому флоту пришлось обороняться, и российские инженеры прикладывали все усилия для разработки новых видов вооружения. В 1839 году француз Фортье изобрел boulet asphyxiant[34] и предложил его своему правительству, но французское военное ведомство не проявило интереса к этому изобретению, и им воспользовались в России. «В описании изобретения Фортье говорится, что оно представляет собой жидкое пламя, горящее под водой, которое способно вызывать смерть от удушья у всех, кто находится не далее определенного расстояния от взрыва. — Отчет об этом оружии сообщает далее: — Если российский император проявит действительную заинтересованность в обладании этим несущим смерть изобретением, объединенные флоты всего мира окажутся бессильны перед ним».
Начались разработки подводных устройств. «Удивительный эксперимент проделан в Марселе доктором Пайерном. Вместе с тремя моряками он опустился на дно в присутствии сотен зрителей, а затем, поднявшись, проник в орудийный порт военного корабля, не замеченный его командой»[35].
В Англии было объявлено о создании устройства, получившего название «переносной плавучий подавитель волн Макинтоша». Действие этого изобретения, как сообщалось, «было основано на понимании механизма возникновения волн и на теории их подавления». Ослабляя штормовые волны, это устройство якобы позволяло устраивать гавани в местах, которые ранее были недоступны во время штормов.
Крымская война как выражение русско-турецкого конфликта была одной из целой серии войн, вспыхивающих каждое поколение. Таковы были войны 1768–1772, 1787–1792, 1806–1812 и 1828–1829 годов, а после Крымской войны эта традиция продолжалась в 1875–1878 и 1914–1918 годах. Как война с участием западных держав Крымская война оказалась первой, в которой Россия воевала с европейской коалицией, и первой же в новой истории, в которой Англия и Франция воевали на одной стороне. Вторжение в Россию стало также очередным в целой серии предыдущих и последующих, включая нашествие Наполеона в 1812 году, германских войск в 1916–1918 годах, западных союзников в 1919–1920 годах и снова Германии в 1941–1944 годах. Географические особенности, климат и упорство русских в совокупности отбили все эти вторжения. Думаю, для союзных войск обернулось удачей, что в ходе Крымской кампании они не стали вторгаться в глубь России.
В течение сорока лет, предшествовавших Крымской войне, ни одна из великих держав Европы не воевала с другой, зато после этого столкновения менее чем за двадцать пять лет Европа пережила целых пять крупных войн: франко-австрийскую (1859), датско-австро-прусскую (1864), австро-прусскую (1866) франко-прусскую (1870) и русско-турецкую (1878). При этом причины этих конфликтов восходят непосредственно к последствиям Крымской войны.
Еще одним следствием Крымской войны стало содействие появлению такой организации, как Международный Красный Крест, официально учрежденной в 1864 году Женевской конвенцией. Сообщения военных корреспондентов с места боев очень ярко и живо описывали гибель и страдания людей. Тяжелые климатические условия, пневмония, тиф, гангрена, холера и постыдное бессилие медицины на фронте — все это вызвало озабоченность европейской общественности. Стали меняться представления о ценности человеческой жизни, повысилось уважение к правам отдельного солдата.
Но пожалуй, наиболее важным итогом этой войны стало исчезновение страха перед российской мощью, который долго влиял на европейскую политику. В 1815 году, после того как русский царь возглавил коалицию, которая нанесла поражение Наполеону, Россия оказалась самой могущественной европейской страной. После революций 1848 года она не просто обладала военным превосходством, а превратилась в настоящую сверхдержаву того времени и заняла доминирующую позицию в мире. Именно тогда Николай получил прозвище gendarme de l'Europe. Пагубный исход Крымской войны сверг Россию с этого пьедестала, жандарма лишили силы. В последующие двадцать лет Россия была всего лишь одной из равных, но отнюдь не сверхдержавой. Затем, с быстрым укреплением Германии после 1870 года, былое превосходство царя перешло к кайзеру.
После унизительных поражений в Крымской войне Россия поняла, что не в состоянии соперничать со странами Западной Европы, где экономика и социальное устройство претерпели изменения в результате промышленной революции. Правительство России было дискредитировано открывшейся коррупцией, которая глубоко проникла в политику и экономику. Несмотря на определенные успехи в материальной сфере, достигнутые за предшествующие десятилетия, война ярко продемонстрировала техническое отставание России, особенно в развитии транспортной инфраструктуры. Как сказал один историк, «это была лебединая песня старого уклада России, обозначившая конец Средневековья и начало новой истории». После подписания Парижского мирного трактата в 1856 году в стране началась грандиозная перестройка, которая очень скоро поставила Россию перед необходимостью реформ, включая отмену крепостной зависимости крестьян и модернизацию законодательства. Лишь позже, когда Александр II и его преемники остановили процесс реформирования сверху, в стране стало нарастать революционное движение снизу. Поэтому можно считать, что семена большевистской революции 1917 года вызревали в плодородной почве, подготовленной итогами Крымской войны.
Во время войны Россия оказалась в изоляции, которая продолжилась и после подписания мирного договора. От нее вскоре отвернулась даже Австрия, ее единственный верный друг. В самом начале конфликта император Франц-Иосиф I объявил о своем нейтралитете, а затем, поколебавшись, разорвал альянс с Россией. В конце концов он пригрозил Николаю, что присоединится к союзникам, и тем вынудил царя к мирным переговорам. Даже Пальмерстон посчитал это предательство «бесчестной игрой». Этот новый поворот в австро-российских отношениях внес свою ноту в похоронный звон колоколов по европейскому союзу.
Если Россия осталась в одиночестве к концу войны, то и об Австрии можно сказать то же самое. Утратив добрые отношения с Россией, Франц-Иосиф не смог приобрести дружбу Англии или Франции. Обе эти страны сочли политику Австрии слишком выжидательной, осторожной и ненадежной.
