По оценке современного исследователя, Деникин отвергал «любые попытки втянуть его не только в политическую борьбу внутри эмиграции, но и в возобновление вооруженной борьбы против Советской России» {{ Ипполитов Г.М. Деникин. – М.: Молодая гвардия, 2000. – С. 435. }} .
Отношения между Деникиным и руководством РОВС складывались не просто. Сказывались последствия конфликта между Деникиным и Врангелем периода 1919-20 годов. Конфликт окончательно завершился лишь со смертью Врангеля в 1928 году. Деникин отдал дань уважения его памяти, приняв участие в панихиде. Однако, бывший главком выступил и против политики нового председателя РОВС А. П. Кутепова, направленной на проведение террористических актов против представителей большевистского истеблишмента. Деникин считал подобную практику «бессмысленной, вредной и приводящей к прислужничеству белых лидеров иностранным правительствам» {{ Там же. – С. 450.}} .
Е. К. Миллер, возглавивший РОВС после похищения Кутепова, повел политику «решительного отгораживания» от Деникина. Окончательный разрыв произошел после того, как руководители РОВС пошли на организационные контакты с германскими нацистами.
Несмотря на попытки уйти из политической жизни белой эмиграции, Деникин, в конечном счете, стал ее активным участником: писал статьи, выступал публично. В 1929 году совместно с историком С. П. Мельгуновым и бывшим промышленником А. О. Гукасовым создал газету «Борьба за Россию», в 1938 году собственную организацию – «Союз добровольцев».
В 1939 в книге «Мировые события и русский вопрос» он обозначил свои позиции в связи с надвигающейся войной, участие СССР в которой представлялось неизбежным: «Нельзя – говорят одни – защищать Россию, подрывая ее силы свержением власти… Нельзя – говорят другие – свергнуть советскую власть без участия внешних сил, хотя бы и преследующих захватные цели… Словом, или большевистская петля, или чужеземное иго. Я же не приемлю ни петли, ни ига. Верую и исповедую: Свержение советской власти и защита России» {{ Деникин А. Мировые события и русский вопрос. — Париж: Изд. Союза добровольцев, 1939. — С. 64.}} .
Деникин писал, что свержение сталинского режима до войны «сорвало бы «идеологические» покровы с захватных устремлений, разрушило бы все просоветские комбинации…» {{ Деникин А. Указ. соч. — С. 87.}} . Под «идеологическими покровами», очевидно, подразумевались заявления Гитлера о том, что он будет не порабощать Россию, а освобождать ее от большевизма. Под «просоветскими комбинациями» – стремление представителей левого крыла эмиграции сформировать оборонческое движение. Это движение было лояльно по отношению к советскому строю и пользовалось поддержкой Москвы.
Вместе с тем, бывший главнокомандующий не смог предложить конкретную технологическую схему ликвидации большевистского правления в невоенных условиях.
В отношении перспектив Красной Армии Деникин допускал два возможных варианта развития событий: «Если в случае войны, народ русский и армия отложат расчеты с внутренним захватчиком и встанут единодушно против внешнего…, мы, не меняя отнюдь своего отношения к советской власти,… были бы бессильны вести прямую борьбу против нее. Но и тогда наша активность… должна быть направлена не в пользу, а против внешних захватчиков… Если Красная армия и Вооруженный Народ сбросят советскую власть и обратятся… в русскую национальную силу,… наше место – там, в их рядах … Все равно, откуда раздастся призыв – отсюда или оттуда. Все равно, если возглавит движение не воин стана белого, а бывшего красного» {{ Деникин А. Указ. соч. — С. 65-68, 87.}} .
Категорически отказавшись рассматривать гитлеровскую Германию как союзника в борьбе с большевизмом, Деникин мог руководствоваться не только этическими соображениями, но и верностью прежним союзникам по Антанте. Позицию Деникина иллюстрирует эпизод из истории Гражданской войны, описанный другом Деникина полковником П. В. Колтышевым: «Борясь с немцами, а потом с большевиками, он призывал в то же время своих соратников – белых воинов – оставаться верными обязательствам, принятым на себя старой русской властью в отношении ее бывших союзников: Франции, Англии, Соединенных Штатов Северной Америки. «Мы, русские, мира с немцами не заключили», – любил говорить генерал Деникин. И когда в июле 1918 года немецкая кавалерия, стремясь на Кубань, занятую Добровольческой армией, стала переходить реку Ею через Кущевсий железнодорожный мост, последний по приказу Деникина был взорван, несмотря на то, что этим Белая армия прервала свою связь с Севером» {{ Колтышев П.В. На страже русской чести. Цит. по: Русский Корпус на Балканах во время II Великой войны 1941-1945. Воспоминания соратников и документы. Сборник второй / Под общ. ред. Н.Н. Протопопова и И.Б. Иванова. – СПб: Изд. Санкт-Петербургского ун-та, 1999. – С. 10. }} .
Кардинальное отличие позиции Деникина от позиции руководителей РОВС в 1941 году было закономерным. Эта организация претендовала на то, чтобы объединить всех ветеранов Белого движения за рубежом. Это ей во многом удалось, но вместе с тем, это была врангелевская организация. Чины РОВС неизбежно находились под влиянием авторитета основателя и первого председателя Союза. Его мировоззрение становилось мировоззрением его подчиненных. Влияние авторитета начальника сохранялось и после его смерти.
Деникин не участвовал в деятельности РОВС, из-за конфликтных отношений с Врангелем, которые начались еще в 1919 году во время разработки «Московской директивы», и достигли апогея весной 1920 года. Находясь вне РОВС, Деникин был и вне прогерманских тенденций, широко распространившихся в этой организации к концу 1930-х годов. Безусловно, Врангель в крымский период своей деятельности ориентировался на Антанту, прежде всего на Францию. Но в то время других союзников у него быть уже и не могло. Германия давно капитулировала. Свою общую схему выбора союзников Врангель вывел в виде формулы: «Хоть с чертом, но против большевиков»* {{* Один из ближайших соратников Врангеля – генерал-майор фон Лампе писал 28 октября 1944 года: «Лозунг «ХСЧНПБ» был вызван к жизни и исповедывался покойным Главнокомандующим, о чем он не раз говорил мне лично». (ГАРФ. — Ф. 5796, Оп. 1, Д. 21, Л. 284).}} .
Другим человеком, помимо Деникина, не принявшим «генеральной линии» РОВС, теоретически мог стать генерал-майор А. В. Туркул. Группы фон Лампе, Подгорного и Головина покинули организацию в 1938-40 годах по тактическим соображениям. Их выход из Союза был вызван изменением политической карты Европы, носил формальный характер, не был результатом конфликтов в руководстве и не может рассматриваться как раскол. Группа Туркула – исключение. Создание в 1936 году обособленной организации под его началом явилось результатом кризиса в руководстве РОВС. Туркул обвинял председателя Союза Миллера в уклонении от создания политической программы. Туркул из РОВС был официально исключен.
Однако, восхождение Туркула как военного руководителя началось во время Гражданской войны в связи с вступлением его в должность командующего Дроздовской дивизией после гибели М. Г. Дроздовского. Традиции этого воинского соединения Туркул чтил, и даже выход его из РОВС в эмиграции называли «вторым дроздовским походом». Как уже отмечалось, Дроздовский в 1918 году пошел на соглашение с немцами, чтобы получить возможность бороться с большевиками.
Таким образом, если замена Деникина Врангелем на посту главнокомандующего ВСЮР, сопровождалась конфликтом между ними, отголоски которого звучали и в 1941 году, то приход Туркула на место Дроздовского был событием органичным.
В преддверии советско-германской войны в кругах российской военной эмиграции проявилась еще одна тенденция, прямо противоположная устремлениям руководства РОВС. Генерал П. С. Махров призывал к созданию эмигрантского «оборонческого батальона» для оказания помощи Красной Армии в борьбе с немцами {{ Назаров М. Миссия русской эмиграции.}} . Это начинание развития не получило* {{* Отбыв за границу после захвата Крыма большевиками, Махров примкнул к тем русским военным кругам за границей, которые признавали своим вождем ген. Деникина.}} .
Такая тенденция берет начало в 1917 году, когда после захвата власти большевиками часть российского офицерства и генералитета продемонстрировала технократический подход к происходящим в стране событиям, руководствуясь принципом «армия вне политики». Высказывалось суждение о недопустимости снимать с германского фронта боевые части и направлять их на подавление большевистских мятежей в тылу – «берлинские немцы, опасней петроградских немцев». Примерно 20% сотрудников Генерального штаба «продолжала делать свое дело на своем месте», что означало переход на службу большевикам {{ Рутыч Н.Н. Биографический справочник высших чинов Добровольческой армии… — С. 8-9. }} .
Справедливости ради следует отметить, что, во-первых, организатор Красной Армии Троцкий широко практиковал круговую поруку и взятие в заложники членов семей «военспецов». Российские офицеры и генералы, служившие в РККА, далеко не всегда делали свой выбор добровольно. Во-вторых, часть из них использовала службу в РККА для того, чтобы подыграть белым или при первой возможности перейти на их сторону {{ Вилькицкий Б. Когда, как и кому я служил под большевиками. Воспоминания белогвардейского контр-адмирала / публикация, предисловие и примечания Юрия Дойкова. – Архангельск, 2001. – 44 с.}} . Помимо уже упоминавшегося генерал-лейтенанта А. П. Архангельского, из Красной Армии ушли в Добровольческую генерал-лейтенант Н. Н. Стогов, занимавший у красных должность начальника Всероссийского главного штаба и генерал-майор Д. А. Мельников – начальник 3-го отдела Управления военных сообщений Южного фронта РСФСР. И Стогов и Мельников, еще находясь на командных должностях РККА, поддерживали связь с Добровольческой армией и белогвардейским подпольем. Генерал Кузнецов, полковник В. В. Ступин, полковник В. Я. Люденквист (начальник штаба 7-й Красной армии в Петрограде) были расстреляны большевиками за участие в антисоветском Национальном центре {{ Там же. – С. 8-9, 160, 230.}} . Разумеется, этот список не полон.
