Ознакомительная версия.
Рассказывая о решительности Акичитов, Дениг приводит такой пример. Как-то раз (1836) лагерь Оглалов стоял подле форта Пьер, поджидая прибытия парохода с товарами из Сент-Луиса. Случилось так, что поблизости располагалось небольшое стойбище Санти, которые тоже относятся к Дакотам. Какой-то индеец Санти (Дениг не указывает его имя) выпил чрезмерно много хлебной водки и начал буянить. Прежде, чем его успели охладить, он выстрелил из ружья и ранил жену белого траппера. Она происходила из племени Змей, с которыми Дакоты постоянно воевали. В данном случае, разумеется, она вовсе не была врагом, но пьяный Санти решил совершить подвиг и выстрелил в женщину из враждебного племени, что считалось делом вполне нормальным, когда речь заходила о военном походе. Хорошо известно, что пьяные индейцы полностью теряют над собой контроль и ведут себя исключительно воинственно.
Итак, пьяный Санти застрелил жену белого траппера. Смотрителям-Оглалам было поручено схватить и выпороть буяна публично. Но виновный, будучи пьян и по этой причине буйно настроен, решил не сдаваться и оказал сопротивление. Оглалы не стали долго возиться с ним и убили его на месте. Всякий отпор Смотрителям расценивался как сопротивление воле всего племени.
Данный конкретный случай любопытен тем, что виновный принадлежал к Санти, а не к Оглалам. Тем не менее, с ним расправились Оглалы, и никто из Санти не помешал им. Это можно объяснить либо тем, что полиция Оглалов была выбрана всеми находившимися в окрестностях Дакотами, либо тем, что Оглалы были более многочисленны возле форта и позволяли себе диктовать условия.
Есть и ещё одна причина, которая обычно ускользает из поля зрения многих историков. Дело в том, что всякий командующий торговым фортом (эта должность вошла в историю американского Запада как «буржуа») назначал своих Смотрителей из числа индейцев. Так, например, в ежедневнике форта Кларк запись от 2 мая 1837 года гласит: «Я устроил угощение для солдат Ри. Мы долго и обстоятельно беседовали. Я назначил четырёх солдат для форта». Обратите внимание на слова «я назначил». Он подчёркивает, что сам назначил Акичитов для форта, а не воспользовался услугами тех Смотрителей, которые были выбраны в племени. Таких упоминаний в дневнике Шардона достаточно много.
Дж. Хэмтрамк называл солдатами тех, кто назначался специально для того, чтобы «помогать проведению в жизнь приказов торгового агента». Так что, возвращаясь к случаю с убийством индейца-Санти, можно предположить, что упомянутые Акичиты Оглалов были именно солдатами торгового поста, и вполне естественно, что они следили за безопасностью в окрестностях форта.
Смотрителям нередко приходилось заниматься и более мелкими проступками своих соплеменников. Вот лишь один из примеров повседневных забот Смотрителей племени Мандан, который приводит Шардон: «Несколько дней назад индейцы украли мышеловку (капкан на крыс). Я рассказал об этом солдатам в деревне. Они обыскали всю Большую Деревню, затем пошли в Малую Деревню, где в конце концов нашли мышеловку и вернули её мне». Трудно даже представить, с какой ответственностью подходили Акичиты к своим обязанностям. В данном случае они обследовали шаг за шагом две деревни, чтобы отыскать какую-то мышеловку! Разве это не трогательно? Дикари, буяны, сорвиголовы, бесстрашные бойцы – как ещё охарактеризовать их? – и собственноручно наказывают своих родственников за то, что те посмели украсть что-то у белого человека, к которому и сами-то Смотрители относятся без особой симпатии. Но закон есть закон, он на то и существует, чтобы его выполнять. И единственной гарантией его действенности были воинские общества.
Невольно вспоминаются слова Карла Маркса, с восторгом высказанные в работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства»: «Без солдат, жандармов и полицейских, без дворянства, королей, наместников, префектов или судей, без тюрем, без процессов – всё идёт своим установленным порядком… Все вопросы решают сами заинтересованные лица, и в большинстве случаев вековой обычай уже всё отрегулировал». Эти заинтересованные лица и вековой обычай встретятся нам ещё не раз и не два, что позволит убедиться в эффективности негосударственных органов управления обществом.
Молодых людей в раннем возрасте приглашали вступить в воинское общество. Хассрик Ройял рассказывает в своей книге «Жизнь и обычаи воинских обществ», что для вступления в общество Акичитов нужно было принять участие хотя бы в одном военном походе. Особенно желанными были юноши из уважаемых семей и, конечно, те, которые уже успели убить врага или побывали на горе в поисках видения-откровения. Но человек, совершивший преступление (убивший соплеменника или уличённый в прелюбодеянии) или прослывший жадным, потому что никогда не устраивал пиршеств, не допускался в «клубы». Никто никогда не приглашал туда и неудачливых охотников. Индейцы говорили про людей, не состоявших ни в одной организации: «Они просто существуют». Железная Раковина описывал вступление в общество Лисиц (Токала) следующим образом:
«Мне было почти девятнадцать лет, когда я присоединился к Токалам. Они пригласили меня в день своих плясок. Все люди смотрели на их танцы, и я тоже собирался поглазеть, но я только что возвратился из дозора возле табуна и не был готов. Я приводил себя в порядок, когда в типи вошли два молодых Токала – два Хранителя Плёток, и сказали:
– Мы пришли к тебе с танцев Токалов. Ты должен присоединиться к Токалам.
Я выпрямился и не отказался. Одевшись самым пышным образом, я отправился с ними, не задавая никаких вопросов.
Хранители Плёток отвели меня к Токалам, сидевшим по обе стороны вожаков. Два Хранителя Трубок сидели по левую руку от вождей, и каждый держал длинную курительную трубку. У них на коленях лежали расшитые иглами дикобраза и украшенные бахромой длинные сумки для табака. Слева от них расположились Хранители Барабанов, за ними – четыре Хранителя Копий. Их копья в действительности были луками, обёрнутыми голубой фланелью, но на одном конце лука была заострённая сталь, как наконечник копья. Четыре орлиных пера были привязаны к этому концу и ещё четыре висели вдоль лука на некотором расстоянии друг от друга. По всей тетиве болтались крохотные пушистые пёрышки. Два Хранителя Погремушек сидели рядом с Хранителями Копий. Все эти люди выкрасили лица в алый цвет, и у нескольких человек головы были выбриты таким образом, что осталась только прядь на затылке, сплетённая в косичку.
Первым заговорил один из Хранителей Трубки:
– Сегодня мы делаем тебя Токалом. Мы хотим, чтобы ты всегда был с нами, когда мы пляшем. Найди себе место.
Но официально Железная Раковина не был принят в общество до тех пор, пока не состоялся следующий праздник. В день праздника с ним пришёл его отец, чтобы разделить ответственность, которую возлагал на себя юноша. Отец призвал к себе глашатая из общества Лисиц и обратился к нему:
– Мой сын становится Токалом. Я хочу известить об этом всех людей. Сообщи им его новое имя. Теперь он будет Меняющимся. Объяви также, что по этому поводу я отдаю одну лошадь.
Все трое стояли посреди танцевальной палатки. Глашатай, объявив во всеуслышание новое имя юноши, обратился ко всем сошедшимся Токалам и всем собравшимся соплеменникам:
– Отныне Меняющийся принадлежит Токалам!
Затем он вызвал бедняка, чтобы дать ему лошадь как знак восхваления отцом своего сына. Появился старик и символически потёр лицо счастливого родителя:
– Спасибо.
Теперь Железной Раковине было разрешено покрывать лицо красным цветом, украшать гребнем свои волосы и выполнять возложенные на Токалов полицейские обязанности. Ему предписывалось присутствовать на всех праздниках и плясках общества, а за отсутствие его должны были поколотить. В случае нарушения других правил Хранители Плёток могли разрушить его жилище и другое личное имущество» (Royal Hassrick «The Sioux: Life and Customs of a Warrior Society»).
Любопытной стороной воинской жизни были откровения, приходившие к индейцам в видениях. В преданиях подавляющего большинства индейских племён содержится много упоминаний о видениях. Из-за постоянных разговоров о них у детей складывалось представление о содержании и форме этих видений, а потом дети начинали активно «искать» их. Именно посредством видений индейцы получали необходимые наставления, и каждый наставлялся своим особым образом. Это ни в коей мере не похоже на единый религиозно-мистический канон. В связи с этим нередко имели место курьёзы.
Об одном из таких редких фактов рассказывает в своей книге Мэррил Мид. Речь в данном случае, правда, идёт не о Лакотах, а об Омахах, но это не меняет сути дела. «Омахи, по-видимому, приняли тот же обычай, что и их соседи по прерии, а именно, что каждый волен утверждать, будто он имеет видения, и требовать власти, право на которую они ему дают. Фактически у Омахов членство в религиозных обществах определялось наследственными правами на тайное знание. Когда те, кто не имел наследственных прав на видения, постились и выдвигали свои притязания, им говорили, что их видение ложно» (Mead M. «Blackberry Winter. My Early Years»).
Ознакомительная версия.
