— Империя не позволяет никаким своим частям воевать друг с другом.
— Империя немедленно выступает на защиту любой своей части.
— Империя даёт максимально равные права национальным элитам всех своих частей. При этом члены этих элит рекрутируются в центральные органы империи, в том числе на самые высшие должности. С другой стороны, внутри своей канонической территории каждая элита имеет очень широкую автономию.
— Каждый народ империи может молиться своему богу.
Если мы попытаемся приложить эти принципы к новым империям (США и Евросоюзу), то принципы окажутся приложимы (необходимы, но недостаточны).
Рим потратил сотни лет на выработку этих принципов, но и потом их не раз нарушал (гонения на христиан, например). Татаро-монголы принципам следовали строже. Русские тоже не раз нарушали принципы патернализма, хотя потом к ним и возвращались. Двухвековой запрет ислама в Татарстане — сильное отступление от патернализма.
Очень существенно, все жители империи, будь то в Риме, в монгольской империи или России, твёрдо знали — армия империи непобедима. Она может потерпеть временные поражения, может быть занята на другом конце империи, но в конце концов, пусть не через год, а через пять, она придёт, и враги её будут повержены в прах. Поэтому восстания — дело бессмысленное. И очень хорошо они это усвоили. Не в результате восстаний падали империи. И Россия освободилась через десятилетия после полного распада империи монголов (и Тимура). И всё-таки утрата непобедимости армией империи означает конец империи. И для Римской, и для Византийской, и для Монгольской империй это свершилось. А для России этот момент не наступил, и, по-видимому, глава 3-я о военной славе совсем не является лишней.
Патернализм является на сегодняшний день единственным известным способом удерживать в единстве территории, сильно отличающиеся по уровню развития, население которых имеет существенно разный менталитет. Прочие принципы годятся лишь для однородных территорий. Упрощая, можно сказать, что принципы толерантности и политкорректности сводятся к правилу: «Будь таким, как мы, и мы будем тебя уважать, независимо от происхождения». А принцип патернализма — к правилу: «Плати налоги и соблюдай общие правила (главное, не воюй с соседями), и мы будем тебя уважать таким, какой ты есть, независимо ни от чего».
А нужна ли России вообще демократия?
Вопрос совсем не праздный, учитывая, сколько людей в России считают, что нет. В конце концов, Россия внесла решающий вклад в победу во Второй Мировой войне, не имея никакой демократии внутри страны. А ведь эта победа спасла демократию в Европе. Чем же всё-таки плохо отсутствие демократии?
Ни в конце XV века, ни в XVI веке отсутствие демократии ни к чему плохому не приводило. Впрочем, тогда её и нигде не было. Конечно, Великая Хартия Вольностей была подписана в Англии в 1215 году, ещё до набега татаро-монголов на Русь. Но подписание хартии никакой демократии ещё не установило. Даже образование феодализма было ещё впереди. Но некие общие принципы всё же были установлены. И буржуазная революция Кромвеля (1649) эти принципы подхватила. Периодическая смена властных элит уже началась. Но даже там, где смены не было, правящая элита могла услышать нелицеприятные вещи в рамках закона.
А Русь, пережив тиранию Ивана Грозного и Смутное время, вползла в застой. И в конце XVII века Пётр I обнаружил, что страна-то отстала. Начались реформы Петра, положившие начало специфически русскому явлению: «догоняющее развитие при реформах, проводящихся сверху». Общий сценарий один: толчок, смена элиты на реформаторскую, реформы, рывок, быстрая или медленная замена элиты на консервативную, застой. Екатерина II поставила хороший эксперимент, предложив своим подданным самим высказаться по поводу того, как они хотят жить. Выбранная в 1767 году Комиссия об Уложении оказалась крайне консервативной, даже не помышлявшей о прогрессивных реформах. Реформы Екатерине II пришлось проводить самой. И даже пороть дворян запретили, потому что так хотела царица. А сами дворяне об этом не просили.
Николай I успешно завершил екатерининский период. Был он царь добрый. Бунтовщиков повесил и успокоился. Вернул Пушкина и стал править по старине. И ничего плохого про него сказать нельзя (если ты не поляк). Его потомок, Николай II, не только не вышел к монархическому шествию в 1905 году, но послал войска расстрелять его. А за 70 лет до этого, во время холерного бунта, Николай I вышел не к монархическому шествию, а к озверевшей толпе, уже успевшей опьянеть от крови. Вышел и остановил толпу. И вот всё это кончилось жестоким поражением в Крымской войне в 1855 году. Технологическая отсталость армии была уже очень большой.
Александр II начал третью реформу сверху (после Петра и Екатерины). Опять всё довольно быстро сошло на нет и закончилось поражением в Первой Мировой войне.
Тут уже пришли большевики, и следующую, четвёртую реформу в 30-х годах XX века проводил уже Сталин. И опять она закончилась уже в 1964 году со снятием Хрущёва. Не странно ли, что именно с этого момента начала уменьшаться продолжительность жизни в России? И всего-то через 27 лет застоя, в 1991 году, Россия опять оказалась на грани гибели.
Тут пришли Ельцин с Гайдаром и начали пятую реформу.
Пять реформ — это уже много. Можно уже делать выводы. Нужно делать выводы, поскольку только реформы Екатерины II прошли более или менее безболезненно. Остальные реформы сопровождались огромными жертвами.
Наводит на мысли уже то, что реформы иссякают полностью примерно через 30–50 лет после начала — время смены двух поколений реформаторов. И общие признаки болезни описаны многократно. Общество стратифицируется, т. е. распадается на довольно изолированные слои (страты), обмен между которыми прекращается. Внутри изолированного слоя можно только родиться, а попасть в него снаружи — нет. Запрет неписаный, но выполняющийся неумолимо. Даже если человека сажали в тюрьму на десятилетия, то он либо умирал, либо возвращался в свой слой. Столетиями частичный обмен между стратами поддерживался путём производства солдат в офицеры и карьерного роста офицеров. Но к середине XIX века даже этот путь иссяк.
Во время периодов застоя самые верхние слои дегенерируют первыми. Но и остальные движутся в том же направлении. Потрясающе, но почти не появляются новые яркие писатели, поэты, учёные, промышленники (хотя правил без исключений не бывает). Пользуясь своей властью, верхние слои уничтожают всякую критику в свой адрес. Остаётся критика со стороны маргиналов, но кто ж её слушает. Скоро верхние слои убеждают сами себя в своей гениальности, а те из них, кто не может поверить в эту дурь, спиваются. А те, кто может поверить, постепенно и все остальные слои (кроме низших) избавляют от излишних новшеств. Однако же в силу чисто генетических причин в каждом слое общества имеется только 20 % активных людей и лишь 5 % — по-настоящему активных. Говорят, на детях великих людей природа отдыхает. Но и у просто активных людей, своим умом и талантом пробившихся в элиту, рождаются дети, 80 % которых не хотят надрываться так, как это делали их родители. Их — большинство. И если они по рождению составляют элиту, то это значит, что большинство элиты — за застой. А самым активным 5 %-ный застой — нож острый, именно они впоследствии становятся его могильщиками. У Липатова в повести «Игорь Саввович» блестяще описан такой персонаж. Его место в обществе предопределено его рождением, и ни вверх, ни вниз его не пускают. А он хочет прожить жизнь сам, но безуспешно. О «прожить жизнь сам» хочется сказать отдельно. Даже в самых застойных обществах существовало немало малонравственных путей наверх. Можно было стать любовницей короля (или барина), выйти замуж за богача. Можно было заниматься воровством и мошенничеством. Но обществу такие выдвиженцы ничего не дают. Сколько бы Распутин ни молился за здоровье царского сына, застой от этого не уменьшается. Вознаграждаться должна общественно полезная деятельность, и только это ведёт и к прогрессу, и к стабильности.
Итак, застой поражает все слои общества. И в каждом слое имеется достаточно много людей, желающих этот застой сломать. Именно поэтому великие князья крайне критично относились политике Николая II и не остановились даже перед убийством Распутина. Именно поэтому Горбачёв вызрел ещё при Брежневе. Но эти люди не приобретают никакого опыта реформ. К моменту, когда они приходят к власти, нужно уже действовать очень быстро, а они не умеют даже медленно. Поэтому ломать получается, а строить — нет. Поэтому начинающаяся реформа делается крайне неумело и сопровождается огромными ненужными жертвами.
Итак, мы приходим к тому, что в России, кажется, понятно уже всем: реформы надо проводить постоянно, ответственно, конструктивно, а революций избегать. Конечно, тем, кто слишком много наворовал или незаслуженно возвысился, всякая реформа — нож острый. Они предпочли бы ничего не менять. Проблема в том, почему эти люди каждый раз побеждают?
