Едва ли только в Мавераннахре имело место прикрепление крестьян к земле. Источники об этом совершенно молчат.
Ухудшение положения ремесленников при монголах характеризуется внедрением в их среду полурабских отношений. Это в 1264 году особо ярко отметил в своих записках Плано Карпини[25]. Ко времени Тимура и при нем в положении ремесленников в самом Мавераннахре наступило значительное улучшение, однако в отношении к пленным ремесленникам, перевезенным в Самарканд и Шахрисабз, Тимур продолжал практиковать полурабские формы эксплуатации.
Клавихо, рассказывая о замке Тимура в самаркандской цитадели, говорит: «В этом же замке царь держал около тысячи пленных мастеров, которые делали латы, шлемы, луки и стрелы и круглый год работали на него». Здесь определенно говорится о типичной корхане (большая эмирская или султанская мастерская), которая весьма характерна для монгольской эпохи и в которой царили полурабские формы эксплуатации. Вместе с тем основная масса ремесленников в Мавераннахре лично была свободна и несла лишь обычные феодальные повинности.
Военная история причисляет Тимура к числу крупнейших полководцев средневековой Азии. Его военное дарование раскрылось в двух направлениях: как организатора войска и как полководца.
Тимуровское войско по своей организационной структуре продолжало традиции Чингисхана. Во-первых, оно было ополчением, во-вторых, строилось по десятичной системе, то есть делилось на тумены, тысячи, сотни, десятки. Различие состояло в том, что при Чингисхане основу войска составляли кочевники и значительно меньшую роль играло оседлое население завоеванных стран, привлекаемое в принудительном порядке. При Тимуре же оседлая часть войска хотя и не составляла основы, однако была весьма существенной, а быть может, и равной с кочевниками частью. Оседлые области поставляли пехоту, а также отряды артиллерии того времени — воинов, обслуживающих камнеметные, стенобитные, огнестрельные (радандоз) машины, самострелы и др. Когда Тимуру нужно было призвать определенные контингента конницы и пехоты, он направлял тавачиев, или туваджиев (лица, выполнявшие особо важные поручения государя), в ту или иную область своего государства с предписанием собрать, согласно переданному числовому списку (сан), нужное количество туменов. Тавачии собирали воинов пеших и конных, оседлых и кочевников, тюрков и таджиков. Согласно описаниям Абд ар-Реззака Самарканди, каждый воин ополчения должен был взять с собой провиант на год, четыре вида оружия, лук, 30 стрел, колчан, налучье и щит. У каждых двух воинов-конников должна была быть третья, запасная лошадь, на каждые десять человек — одна палатка, два заступа, одна мотыга, один серп, один топор, одно шило, сто иголок, полмана амбарного веса веревок, одна крепкая шкура, один котел. Каждая область (она же суюргальное владение) поставляла основной контингент (асль) и дополнительный (изафе). В десятичном членении войска особо важную роль играли кошуны, составлявшие, как правило, отряд в несколько сот человек. Вообще в то время под старым названием — тумен, тысяча, сотня — числились отряды, имевшие фактически иное число воинов. Тумены имели меньше 10 тысяч, а кошуны — больше 100 человек.
В походе всегда соблюдался строгий порядок (мурчил). Эмир каждого подразделения — тумена, тысячи, кошуна — хорошо знал свое место и строго его придерживался.
Впереди главных сил в походе шел авангард (манкыла), состоявший иногда даже из нескольких туменов. От манкыла нужно отличать караул (сторожевое охранение), который шел впереди авангарда. Особое место занимала разведка (хабаргири), направлявшаяся любой значительной частью войска. Для разведки отбирались исключительно храбрые воины. В походе особо важную роль играли «проводники» (качарчи). Тимур сам обыкновенно распределял между отдельными частями войска проводников.
Во время походов приходилось делать остановки. Если стан устраивали вблизи врага, то окапывали его рвом, ставили защитные орудия — туры (по-видимому, передвижные башни), большие окопные щиты (чапары). Хотя в нашу задачу совершенно не входит вопрос о вооружении войска Тимура, однако считаем необходимым отметить, что именно в его эпоху на Ближнем Востоке впервые появилось огнестрельное оружие.
Так, при описании войска султана Махмуда Делийского перед битвой с Тимуром у Дели в 1399 году Низам ад-дин Шами упоминает на вооружении у индийского войска радандоз — особые огнестрельные «громобросающие» орудия, нечто вроде примитивных пушек. Тот же автор упоминает о наличии того же оружия у воинов осажденного Тимуром Дамаска в 1400-1401 годах.
Большой интерес представляет порядок, в котором войска располагалось перед сражением. Низам ад-дин Шами, Шереф ад-дин Али Иезди приписывают Тимуру новаторство в этом отношении. Чтобы понять, что нового внес Тимур в военное искусство, необходимо представить себе, каково было расположение войска в начале военной деятельности Тимура. С этой точки зрения большой интерес представляет порядок войска во время «грязевой битвы» 1365 года. Боевой строй войска Тимура состоял из центра, правого и левого крыльев, каждое из которых имело дополнительное войсковое соединение — фланговое охранение, так называемый канбул, и авангард (караул). Боевой порядок, так образом, состоял из семи частей, из которых три имели более или менее самостоятельное значение, а четыре (два авангарда и два канбула) — подчиненное. Характерной чертой такого боевого строя являлась слабость его центра по сравнению с крыльями: центр не имел ни авангарда, ни резерва.
В 1391 году в знаменитом сражении с Тохтамышем при Кундузче у Тимура был уже значительно усовершенствованный боевой строй войска. Шереф ад-дин Али Иезди рассказывает, что Тимур первый ввел членение войска на семь кулов — корпусов. Это были самостоятельные и ответственные лишь перед командующим войсковые соединения.
В боевом строю 1391 года мы имеем уже иное отношение к центру, хотя крыльям, как и в старом боевом порядке, придается весьма большое значение. Это видно из того, какое большое внимание обращается на боковое охранение флангов (канбул). Канбулы имели целью предохранить крылья от прорыва и не допустить обходного движения врага, который мог ударить в тыл, обойдя правое или левое крыло с флангов. Поэтому канбулы составлялись из наиболее храбрых и опытных в боях кошунов, ими командовали авторитетные военачальники. Однако особенно укрепляется центр. Он получает авангард, и, кроме того, позади него устраивается ставка командующего; там же находятся резервы, которые в большинстве случаев и решают исход сражения. Таким образом, в новом боевом строе и центр, и крылья сделались предметом одинакового внимания.
Войско имело, как указывалось выше, не только конников, но и пехотинцев. Последние в боевом расположении стояли впереди конников и, в случае нападения врага, особенно при конной атаке, укрываясь за своими окопными щитами-чапарами и турами, давали первый бой. Пехотинцы играли исключительную роль на том участке боевого расположения, где бой имел оборонительный характер.
Свои войны Тимур вел с исключительной жестокостью, причем большей частью она ничем не могла быть оправдана. Чем можно оправдать постройку башни из 2 тысяч живых людей, переслоенных битым кирпичом и глиной, что имело место при взятии Исфизара (город в Афганистане), или башен, сложенных в восставшем Исфахане из 70 тысяч голов, о чем уже говорилось выше, или, наконец, погребение 4 тысяч живых людей после взятия города Сиваса в Малой Азии? Однако самым ужасным из всех его деяний этого рода является убийство около 100 тысяч пленных индусов — гебров и идолопоклонников. Низам ад-дин Шами эпически спокойно рассказывает, что Тимур издал этот приказ после того, как ему донесли, что пленники в критический момент сражения могут ударить с тыла, хотя они не были вооружены.
Тимур не принадлежал к Чингисидам, поэтому никогда не именовал себя ханом. Как и все люди того времени, он относился к титулу «хан» с большим пиететом и, несмотря на свое большое властолюбие и честолюбие, удовлетворялся скромным титулом гургана (зять, в данном случае — ханский зять). Право на титул гургана он приобрел после женитьбы на Сарай Мульк-ханум, которую взял в гареме эмира Хусейна после его убийства в 1370 году и которая была дочерью Чинги-сида — хана Казана, последнего хана Мавераннахра из дома Чагатаев. Следуя традиции, установленной еще эмиром Казаганом, Тимур держал при себе подставных ханов — Суюргатмыша (1370—1388) и потом его сына Султан-Махмуд-хана (1388—1402). После смерти последнего он больше подставного хана не держал и чеканил монеты от имени умершего. Оба подставных хана не играли политической роли, в распоряжения Тимура не вмешивались и были в этом отношении фигурами чисто декоративными. С Султан-Махмуд-ханом Тимур был в очень хороших отношениях и имел в его лице прекрасного, энергичного военачальника, командовавшего в конце XIV и начале XV века значительными войсковыми подразделениями. В битве при Анкаре Султан-Махмуд-хан сыграл немаловажную роль и даже захватил султана Баязида в плен.
