Благо немцы и румыны сами торопились смазать салом пятки.
И.И. Масленникова (1900–1954) в полководцы выдвинул Л.П. Берия. Ничем крупнее кавалерийской бригады, да и то в годы Гражданской войны, Иван Иванович не командовал. После разгрома белых гадов. получил должность командира эскадрона. Всеобщее и военное образование приобрел сразу за один год учебы в Военной академии имени Фрунзе. В 1928 году перешел на службу в ОГПУ — НКВД, где достиг немалых высот. В июне 1941 года генерал-лейтенант Масленников уже был заместителем наркома по пограничным и внутренним войскам. С началом войны получил под свое командование 29-ю, а затем 39-ю армию в составе Калининского фронта. В июле 1942 года в районе города Белый армия была окружена и почти полностью уничтожена немцами. Командарм-39 спасся и буквально через две недели возглавил Северную группу войск Закавказского фронта — оборону Кавказа курировал Лаврентий Павлович. Оперативными талантами генерал Масленников не блистал, неоднократно снимался с должности с понижением, но, имея столь высокого покровителя, вновь всплывал и дослужился до генерала армии. После войны из Вооруженных сил вернулся в родную систему МВД.
В отличие от чекиста Масленникова, И.В. Тюленев (1892–1978) был чистокровным рубакой буденновской породы и даже биографию имел схожую: два класса сельской школы, царский вахмистр, четыре Георгиевских креста в Первую мировую, лихие дела в рядах 1-й Конной армии. После Гражданской войны Иван Владимирович командовал различными кавалерийскими соединениями, был заместителем инспектора кавалерии РККА и, будучи на этом посту, издал сочинение под названием «Первая конная в боях за социалистическую родину», а после победы клана первоконников над «бандой Тухачевских и гамарников» получил назначение на должность командующего войсками Закавказского военного округа. В 1940 году Тюленев стал генералом армии и командующим войсками Московского округа. Летом 1941 года он довольно неудачно командовал Южным фронтом, впрочем, кто в тот период мог похвастать успехами, затем почти полгода возглавлял резервную 28-ю армию, в мае 1942 года вступил в командование войсками Закавказского фронта. Немецкое наступление через перевалы Главного Кавказского хребта Тюленев, положившись на природную неприступность горных перевалов, по его собственному признанию, бездарно «проспал», хотя в конце концов врага удалось остановить. Воспрянув духом, командующий предложил Ставке сформировать на Кавказе конную армию, объединив в ее составе семь кавалерийских дивизий. Идея заинтересовала самого Сталина, но Генеральный штаб, исходя из опыта боевых действий, дал отрицательное заключение, полагая, что такая громоздкая организация «будет чрезвычайно уязвима с земли и с воздуха й не оправдает возлагаемых на нее надежд. При использовании конницы без средств усиления она несла слишком большие потери, достигая весьма ограниченных результатов своими поистине героическими рейдами. В некоторых случаях ее приходилось просто выручать, вплоть до подачи овса на самолетах в тыл противника, откуда кавалерийские соединения не могли выйти самостоятельно».
3 января Тюленев примчался к Масленникову, «чтобы лично руководить действиями войск». Однако и чекист и кавалерист, оба оказались непригодны к руководству маневренными операциями в современных условиях.
За трое суток «стремительного преследования» войска Северной группы продвинулись на некоторых отдельных участках от 25 до 60 километров, заняли Нальчик, Моздок, Прохладный, но основные силы фон Макензена не настигли. Это несмотря на то, что перед правым флангом группы Масленникова простиралась степь, и там действовали два кавалерийских корпуса и танковая группа генерал-майора Г.П. Лобанова, имевшая в своем составе три танковые бригады, танковый полк, отдельный танковый батальон, два истребительно-противотанковых полка — 106 танков и 24 бронемашины. На левом фланге, в полосе 9-й армии, оперировала танковая группа подполковника В.И. Филиппова — три танковые и одна стрелковая бригады, два танковых батальона и два истребительно-противотанковых полка — 123 танка.
«Штаб группы и штабы армий потеряли с войсками связь и не знали, где они находятся, — пишет маршал А.А. Гречко. — Так, 5 января штаб группы потерял связь с 58-й армией… Привела к путанице в управлении и потеря связи с 44-й армией. Двое суток не было связи штаба группы с 5-м кавалерийским корпусом и с танковой группой генерала Лобанова».
Прямой связи с Москвой тоже не было.
В итоге «танки и кавалерия не смогли опередить пехоту», а 58-я армия в ходе преследования очутилась в собственном тылу. В общем, врага не настигли. Оно, наверное, и к лучшему.
«Командование же Закавказского фронта, — пишет Штеменко, — не вполне точно оценивало обстановку. Главное внимание оно по-прежнему уделяло действиям Северной группы войск, хотя стало уже очевидным, что ее фронтальным преследованием противник только выталкивается. Значительно большие перспективы рисовались в полосе Черноморской группы войск. Но как раз здесь командование фронта ничего существенного не предпринимало». То есть Тюленев не понимал, что главная его задача состоит не в том, чтобы догонять уходящего, сохранившего свои силы и боевую технику противника, гордо рапортуя об освобождении населенных пунктов, а в том, чтобы отрезать ему все пути отступления и превратить предгорья Кавказа в могилу для оккупантов.
4 января в штаб Закавказского фронта позвонил Сталин и лично продиктовал директиву для командующего:
«Противник отходит с Северного Кавказа, сжигая склады и взрывая дороги. Северная группа Масленникова превращается в резервную группу, имеющую задачу легкого преследования противника. Нам невыгодно выталкивать противника с Северного Кавказа. Нам выгоднее задержать его с тем, чтобы ударом со стороны Черноморской группы осуществить его окружение. В силу этого центр тяжести операций Закавказского фронта перемещается в район Черноморской группы, чего не понимают ни Масленников, ни Петров… Первая задача Черноморской группы — выйти на Тихорецкую и помешать таким образом противнику вывезти свою технику на запад… Вторая и главная задача ваша состоит в том, чтобы выделить мощную колонну войск из состава Черноморской группы, занять Батайск и Азов, влезть в Ростов с востока и закупорить таким образом северокавказскую группу противника с целью взять его в плен или уничтожить…»
В заключение Верховный потребовал, чтобы командующий фронтом немедленно выехал в полосу Черноморской группы, которая должна перейти в наступление не позднее 12 января, «не откладывая этого дела ни на час, не дожидаясь подхода всех резервов».
Что касается Северной группы войск, то Ставка рекомендовала не вытеснять противника, а подвижными соединениями охватывать его фланги и выходить на тыловые коммуникации с целью нанесения поражения врагу и захвата его техники. Штаб Тюленева ответил: «Есть!» — и тут же настрочил стопку бесплодных приказов в лучших традициях довоенных маневров. Что нисколько не помешало немцам продолжать организованный отход.
7 января Генеральный штаб провел анализ действий Северной группы и представленного ею плана «дальнейшего преследования противника». В документе отмечалось, что практика распыления сил кавалерийских корпусов и танковых групп продолжается, а войскам ставятся нереальные задачи: так, Кубанскому кавалерийскому корпусу предлагалось к 9 января овладеть Ворошиловском, удаленным на 200 километров от расположения корпуса; самой отстающей 58-й армии ставилась задача преодолеть за два дня свыше 100 километров. В то же время 9-я армия, имевшая наибольшее продвижение, задерживалась на месте на три дня и выводилась в резерв.
Генштаб со своей стороны предложил: продолжать наступление 9-й армии на Георгиевск, Минеральные Воды; основные силы подвижных войск использовать на правом фланге на путях отхода противника в районе Невинномысска, «а возможно, и глубже». На левом фланге иметь минимальные силы, чтобы они только сковывали, а не выталкивали противника из предгорий Главного Кавказского хребта. В тот же день два кавалерийских корпуса, обе танковые группы и 62-я стрелковая бригада были объединены в конно-механизированную группу под командованием генерал-лейтенанта Н.Я. Кириченко. Правда, неизвестно, когда эту новость получил сам генерал, поскольку командование Северной группы в очередной раз утратило связь со своим правым флангом. Впрочем, и Кириченко вряд ли знал, где находятся его дивизии, поскольку сей генерал-сказитель никогда не приближался к линии фронта ближе чем на 40 километров и радиосвязи с подчиненными штабами не имел.
Бывший унтер-офицер царской армии Н.Я. Кириченко в Гражданскую войну командовал карательным полком ВЧК. В 1924 году был назначен командиром бригады, в 1937-м — командиром кавалерийской дивизии, в марте
