В русских летописях и фольклоре татаро-монголы предстают исчадиями ада, а их государство – царством жестокости и зла. На самом же деле законы Чингисхана и его последователей были не только разумны, но во многом и гуманны. Одной из обязанностей хана было помогать беднякам, для чего предписывалось содержать специальный фонд. Правительство должно было иметь резервные продовольственные склады на случай голода, а при засухе рыть для населения колодцы.
Многие статьи Ясы посвящены регулированию повседневной жизни и быта – например, правилам охоты, которая являлась важнейшей сферой степной жизни.
Также в этом документе содержался перечень наказаний за различные уголовные преступления, и здесь монгольский закон был суров: телесные наказания и смертная казнь применялись очень широко (отсюда эти кары потом перекочуют в русские судебники, хотя в домонгольские времена столь жестокие кары на Руси – во всяком случае по судебному приговору – не практиковались).
Но для нас сейчас важны не моральные или юридические правила монголов, а законы, определявшие строение государства.
Ханская охота тоже следовала установлениям Ясы. Китайский рисунок XIII в.
По форме управления первоначальная монгольская империя была монархией, но не наследственной в традиционном смысле, когда власть передается от отца к сыну, а выборной: монарх должен был избираться на Великом Курултае, в котором принимали участие представители всех племен, а позднее улусов, то есть «вице-королевств» империи. Великий хан избирался среди Чингизидов, прямых потомков Завоевателя, которые тем самым возводились в ранг некоей особой касты, августейшей фамилии. (Рискованный способ передачи верховной власти, впоследствии вызвавший немало гражданских войн, был для Чингисхана мерой вынужденной, но мы обратимся к этой теме несколько позже.)
Все монголы, избранный народ, – и мужчины, и женщины – объявлялись служителями державы, государственными людьми, а сама империя уподоблялась армии. В административном смысле страна повторяла структуру войска – делилась на военные округа, генерал-губернаторы которых имели ранг темника, а под ними находились губернаторы-тысячники и уездные начальники-сотники. Во время войны каждая административная единица должна была мобилизовать установленное количество ратников.
Законы военной субординации, абсолютного повиновения хану распространялись на все сферы жизни. Плано Карпини пишет: «Он приказывает, где должны жить темники; темники, в свою очередь, дают приказания тысяцким; последние – сотникам, а они – десятникам. Более того, когда бы, что бы и кому бы император ни приказал, будь то война, жизнь или смерть, они подчиняются ему, не прекословя».
Интересно, с какой поразительной быстротой совершилась бюрократизация империи, в момент своего создания еще не имевшей письменности. Однако без регистрации, учета и отчетности, без постоянного «документопотока» большое государство существовать не может – и Чингисхан отлично это сознавал. Известно, что, одолев найманов, самое развитое из степных племен, имевшее навыки грамоты, хан велел привести к нему главного найманского письмоводителя и потребовал, чтобы тот посвятил его в тайны букв. И появилась монгольская письменность, ставшая основой делопроизводства.
Но Чингисхан, хорошо понимавший значение материальной объектизации символов власти, пошел дальше. Он ввел позаимствованную у китайцев систему нагрудных табличек или пластинок – предшественницу будущих эполет и мандатов. Пайцза обозначала ранг и полномочия. Она могла быть золотой, серебряной, медной – хоть деревянной, но человек с этим знаком был частицей власти и потому обладал особыми правами. Тот, кто не повиновался пайцзе, совершал преступление против великого хана. Табличка защищала ее носителя (им мог быть не только военачальник или чиновник, но купец или чужеземный посол) лучше любой охраны. Кроме того, статус пайцзы соответствовал разряду обслуживания на дорогах.
Еще одно важнейшее условие нормальной работы большой империи – связь между регионами и быстрота коммуникаций. Чингисхан и его наследники создали ямскую систему (слово ям, от которого произойдет русское «ямщик», монгольского происхождения): регулярную конно-почтовую службу, станции которой находились на расстоянии примерно в 30 километров одна от другой. Иностранцев будет поражать скорость, с которой указы великого хана преодолевают огромные расстояния: триста километров за день. Увешанный колокольчиками гонец скакал во весь опор, на станции его приближение слышали издалека, и следующий курьер, на свежем коне, был уже наготове.
Так была устроена империя, с которой предстояло столкнуться Руси. Порядка, функциональности, а главное, целеустремленности в державе Чингизидов было неизмеримо больше, чем у любого государства той эпохи. Уже это делало завоевателей огромной силой. Но явственней всего монгольское лидерство проявлялось в боевых качествах армии и воинском искусстве, с которым русские впервые познакомились на Калке.
Сила всякой армии в первую очередь определяется боевыми качествами личного состава.
Монголы были нацией прирожденных воинов. Они не отличались статью и ростом, но поражали современников физической крепостью и феноменальной выносливостью. Легко перенося любые лишения – отсутствие пищи и воды, зной и мороз, – они превосходно ориентировались на незнакомой местности и обладали очень острым зрением (все эти способности развивались у них из-за суровой жизни на огромных открытых пространствах, которые летом превращались в выжженную пустыню, а зимой в царство снежных метелей).
Всякий мужчина был воином. Он виртуозно владел арканом, имел саблю и копье со специальным крюком – чтобы выдергивать врага из седла, однако больше всего полагался на лук.
Монгольский лук
За несколько тысячелетий существования луков в разных регионах Земли было создано множество разновидностей этого оружия, но ни одна из них не может сравниться с монгольской, даже знаменитый английский longbow[1], с помощью которого были выиграны знаменитые битвы при Креси, Пуатье и Азенкуре. Английские лучники могли поражать цель максимум на триста шагов; монголы били на четыреста, а бывало, что и дальше.
В 1802 году в Забайкалье была найдена каменная стела, так называемый «Чингисов камень» (сейчас он хранится в Эрмитаже). На стеле есть надпись, о точном смысле которой долго спорили ученые. Большинство пришли к заключению, что памятник поставлен после среднеазиатского похода в память о выдающемся достижении Есунгу, племянника Чингисхана: богатырь пустил стрелу на 335 альдов, то есть более чем на 500 метров.
Начальная скорость полета стрелы составляла 300 метров в секунду, так что лучник мог на значительном расстоянии пробивать доспехи – во всяком случае, когда монголы научились делать обоюдоострые наконечники из закаленного железа. (Поначалу наконечники были из обожженного дерева, поскольку в степи кольчуг никто не носил, а металла всегда не хватало.)
Лук был короткий, изготовленный из прочного композитного материала, с двойным изгибом, и оттого очень тугой в натяжении. Чтобы эффективно пользоваться таким оружием, требовалось развить особые группы мышц. Монгольских мальчиков заставляли тренироваться с трехлетнего возраста. Зато из них вырастали поразительно меткие лучники, которые к тому же отлично умели стрелять на полном скаку. Вот как рассказывает русская летопись о монгольской коннице, ведущей обстрел осажденного города, то есть находящейся в весьма невыгодных для боя условиях: «…И летели стрелы их в город, словно дождь из бесчисленных туч, не давая взглянуть. И многие из стоявших на стене и на заборолах, уязвленные стрелами, падали, ведь одолевали татарские стрелы горожан, ибо были у них стрелки очень искусные. Одни из них стоя стреляли, а другие были обучены стрелять на бегу, иные с коня на полном скаку, и вправо, и влево, а также вперед и назад метко и без промаха стреляли».
У каждого воина было два лука и два колчана, так что атакующая или отступающая конница могла осыпать врага стрелами на протяжении долгого времени.
«Чингисов камень». Эрмитаж
Еще одним мощным преимуществом монголов были их несравненные лошади. Низкорослые, брюхастые, мохнатые, они отличались не столько быстротой, сколько проворностью и, главное, выносливостью. Ели любую растительность, вплоть до палой листвы. Зимой разгребали копытами снег и жевали сухую траву. Воин имел две, а то и три запасных лошади, в походе всё время пересаживался с одной на другую, и это позволяло армии преодолевать за день большие расстояния – в среднем 120 километров за переход.
