я попросил самоеда въехать в мою комнату на санях с его оленями и снял все это, чтоб показать, как запрягают этих животных там.
Эти сани длиною обыкновенно бывают восемь рейнских футов, шириною в три фута и четыре дюйма и спереди загнуты вверх, как наши коньки. Он садится на задке, поджавши ноги, иногда выставляя одну из них в висячем положении наружу. Спереди у седока проходит небольшая планка, сверху закругленная... и такая же планка, только повыше, приделана и позади его; сам же он держит в руке длинную палку с набалдашником на конце, которая служит ему для того, чтоб поднять ею оленей своих. На переднем конце саней приделываются еще две крючковатые планки, по правую и по левую сторону, которые вертятся, как блоки, и через которые проходят постромки, а оттуда проводятся между ног оленей, у шеи которых постромки эти привязываются к недоузду. Вожжа, или повод, который ездок держит в правой руке, привязывает(ся) к ремню, повязанному вокруг головы оленя. Но так как я любопытствовал испытать эту упряжку и поглядеть получше и на самый бег оленей, то я упросил все того же самоеда снарядить двое саней и в каждые из них запрячь по два оленя. Таким образом мы отправились на лед и проехались несколько раз по реке. Я вышел затем из саней, чтобы лучше рассмотреть все, и нашел, что самоед не вполне хорошо снарядил те сани, которые он ввозил в мою комнату. (...)
На сказанной реке я заметил, что лошади, завидевши оленей и самоедов, разбегаются в испуге, запряженные ли в санях или не бывшие в упряжи. Это же случается и в городе и заставляет поэтому видеть в этом страх лошадей, внушаемый в них сими животными и людьми. Олени бегут с быстротою, превосходящею быстроту лошадей, не выбирая наезженной дороги, и бегут всюду, куда только их правят; а желая, чтобы мчались быстрее, подгоняют их, причем они приподнимают голову свою так, что рога ее касаются спины. Они никогда не потеют, но, когда устанут, высовывают язык на сторону, и если сильно разгорячатся, то ускоренно дышат, как собаки. Для ловли этих животных этот народ употребляет троякого рода стрелы. Первый род — обыкновенные с одним острием, другой — с двумя остриями и третий — с весьма острым, спереди клинообразным, концом. (...) Самоеды называют их, вместе с русскими, стрелами, а одну — стрела, снаряд же дугообразный, с которого спускаются стрелы, зовут луком. Отправляясь охотиться на белок, они употребляют особые стрелы, называемые ими томар; эти стрелы с тупыми концами, похожими видом на грушу из кости или рога, для того, собственно, чтобы, убивая белку, не испортить шкурки или меха, что уменьшает цену их. Охота за оленями бывает зимой, и для нее употребляют деревянные коньки (лыжи) длиною в пять футов и шириною в полфута, которые с середины привязываются к оконечности ступни (цыпочкам) ремнем, а от этого ремня идет другой ремень, охватывающий пятки, прикрепленный к дереву. Вооружив таким образом свои ноги, самоеды скользят поверх снега и по холмам с невероятною быстротою. Лыжи эти подшиты снизу кожею с ноги оленя, шерстью наружу, для того чтобы не подаваться назад и иметь возможность остановиться, всходя на гору. При этом самоеды имеют в руке палку, снабженную на конце лопаткою, которою они, завидя оленей, бросают в них снег, для того чтобы загнать их в ту сторону, где поставлена западня для поимки их в том случае, когда они находятся на таком расстоянии, на котором нельзя достать в них. На другом конце этой палки приделан небольшой обруч или кружок, имеющий в поперечнике около четырех дюймов, снабженный небольшими струнами и похожий на четвероугольник, и таким снарядом пользуются они для того, чтобы по временам останавливаться там, где застрянет кружок, втыкая в снег конец палки, проходящий сквозь этот кружок и несколько выходящий вон из него. Когда они загоняют зверей в расставленные для них силки, то они попадают в оные, словно рыбы в вершу, причем не успевших освободиться они тут же убивают. Затем шкуру продают или делают из нее одежду, как сказано выше, и питаются мясом их. Не меньшую пользу извлекают они от прирученных оленей, продавая часть их, а другую употребляя для возки своих саней в зимнее время. Если случится, что дикий самец олень повяжется с прирученною самкою, то самоеды убивают приплод от такой помеси, потому что такие молодые олени непременно убегают в пустыню в течение первых же трех или четырех дней. Прирученные же совсем другого свойства: они остаются в лесах, бегая близ жилищ самоедских, и самоеды умеют зазывать оленей, а диких заманивать в силки, которые они им расставляют. Животные эти сами отыскивают себе корм, состоящий из известного белого моху, растущего на болотах. Они умеют находить этот корм даже тогда, когда он покрыт горою снега, который и разрывают они своими ногами до тех пор, пока не достигнут до самого моху. Этот мох составляет почти единственную пищу их, хотя, за отсутствием его, они могут есть и траву, и сено. Северные олени очень похожи на обыкновенного оленя, но только сильнее его и имеют более короткие ноги. (...) Они почти все белые, но есть и серые между ними; подошва ног их покрыта некоторого рода черным рогом. Рога у них падают и меняются ежегодно весною, и они покрыты волосяною кожицею, которая тоже падает с наступлением зимы. Вообще животные эти живут обыкновенно от восьми до девяти лет.
Кроме этой охоты на суше самоеды занимаются еще и другою, на воде, — охотой на морских собак [5], которые в марте и апреле месяцах держатся на Белом море, куда, как вообще полагают, стекаются они с Новой Земли на время совокупления. Они совокупляются на льду, где самоеды подстерегают их, одетые для поимки их таким образом, что они менее всего кажутся похожими на человеческие создания. Охоту эту они производят таким образом: они продвигаются к месту, где эти (животные) находятся, по льду, простирающемуся иногда в море на полчаса от земли, вооруженные палкою, снабженной багром и привязанной к веревке почти сажен в двенадцать длиною. Завидев животных, они подползают к ним на брюхе сколь возможно ближе в то самое время, когда животные совокупляются, и приостанавливаются, как только удостоверятся, что животные приметили их движение. Затем онц подвигаются еще немного и, когда приблизятся на такое расстояние, с которого могут уже достать, мгновенно бросают в них свой багор. Почувствовав в себе орудие, прикрепленное
