суждений о русских мужиках, турках, китайцах или индийцах опровергнуты самой жизнью. Поэтому историк должен остерегаться окончательных выводов и ограничиваться беспристрастным изложением того немногого, что мы знаем о прошлом Берберии, стремясь, если не разрешить, то по крайней мере поставить проблемы.
Глава II.
Доисторический период
Проблемы доисторического периода Северной Африки. Исследователь доисторического периода Северной Африки сталкивается с двумя основными проблемами, к которым, по сути дела, сводятся все остальные. Сначала он должен сопоставить и согласовать разнородные данные геологии, палеонтологии, антропологии и археологии, а затем связать полученные результаты с общими выводами науки о древнейшей истории Европы, Африки и Восточного Средиземноморья. Иными словами, его задача заключается в том, чтобы установить относительную хронологию памятников, оставленных нам первобытными людьми, и сопоставить полученные данные с хронологией, созданной в 1869 году Г. де Мортилье. В основу периодизации Мортилье положил классификацию орудий труда, в которую более поздние находки внесли, естественно, значительные поправки.
К сожалению, сведения, заимствуемые исторической наукой у других отраслей звания, без которых она не может обойтись, не представляют собой стройной системы прочных и неоспоримых истин. Новые открытия беспрестанно ставят под сомнение преждевременные обобщения, к которым ученые приходят каждый на основе собственных догадок. Кроме того, специалисты еще не пришли к единодушному решению относительно какой-либо, хотя бы предварительной, но единой системы. Это означает, что исследователь доисторического периода строит свое хрупкое здание на зыбкой почве, а выводы его напоминают дома в Японии, которым постоянно угрожает землетрясение.
Естественно, что поскольку работа исследователя доисторического периода проходит в таких условиях, довольно часто она приводит — к разноречивым гипотезам, и сделать из них окончательные выводы в настоящее время не менее трудно, чем, например, в 1930 году. Как и 20 лет назад, ученые довольствуются тем, что находят в этих исследованиях отправную точку для дискуссий. Правда, может быть, сейчас их умозаключения несколько более обоснованы, чем раньше. Это объясняется в первую очередь тем, что за последние 20 лет была проделана большая работа в Северной Африке, особенно в Марокко. Кроме того, это объясняется тем, что попытки сопоставления доисторического периода Берберии с соответствующим периодом истории других стран мира большей частью оказывались настолько несостоятельными, что со временем подобных попыток начали старательно избегать. Вот почему на страницах этой книги читатель найдет скорее итог исследований, чем общие выводы.
Вряд ли географический облик страны претерпел серьезные изменения после того, как Берберия вступила в историю, то есть приблизительно с конца II тысячелетия до н. э. Конечно, повседневное воздействие эрозии и образование аллювиальных отложений продолжались, но резко изменить они могли только какие-то детали топографии, например в устьях Меджерды и Сейбузы. Что касается так называемых доказательств изменений уровня моря в исторический период, то до сих пор они остаются беспочвенными.
Климат также практически не изменился. Может быть, в начале исторического периода он отличался несколько большей влажностью, чем нынешний климат, так как растительный покров Северной Африки еще не понес такого урона, как в настоящее время. Но это только предположение, и, насколько известно, новые данные науки не опровергают выводов Ст. Гзелля о неизменности климата Северной Африки на протяжении, по крайней мере, трех тысячелетий.
Напротив, Берберия в доисторический период резко отличалась от современной, и чем дальше в глубь веков, тем эта разница больше.
Первые люди, появившиеся в Северной Африке, или по крайней мере самые древние люди, следы которых удалось обнаружить, жили здесь, может быть, 300 или 400 тысяч лет назад. Какими ничтожными кажутся те 30–40 веков, о которых с грехом пополам что-то знает современный человек, по сравнению с головокружительным прошлым человечества. И все перипетии его истории происходили на фоне неизменных декораций. В доисторический период, наоборот, цивилизация казалась неподвижной по сравнению с изменчивой природой. Взору первобытного человека открывался совсем отличный от нынешнего пейзаж. Рельеф, особенно на побережьях, имел иной облик, чем в наши дни. Особенно же велико, по сравнению с современностью, различие в климате, а следовательно в гидрографии, флоре и фауне. От ученых других специальностей исследователь доисторического периода хочет в конечном итоге получить такие сведения, которые дали бы ему возможность связать судьбы исчезнувших народов с превратностями теперь уже не существующих миров. В какой же мере это возможно в настоящее время?
Данные геологии. Стратиграфия морских отложений четвертичного периода, единственное, на что может опираться исследователь доисторического периода в Северной Африке, покоится в основном на классификации, разработанной около 30 лет назад Ш. Депре. Эта классификация исходит из существования в различных частях Средиземного моря на неизменных или принимаемых за неизменные уровнях окаменевших террас с остатками сходных фаун. Различие уровней, на которых находятся эти террасы, объясняется эвстатическими движениями, соответствующими явлениям оледенения и потепления. Это соответствие в его наиболее общепринятой форме выражается в следующем виде:
1. Сицилийская терраса (90–100 м)у конец предледниковья.
2. Милаццская терраса (55–60 м), гюнц-миндельское межледниковье.
3. Тирренская терраса (28–30 м), миндель-рисское межледниковье.
4. Монастырская, или Гримальдийская терраса (15–20 м), рисс-вюрмское межледниковье.
5. Современная послевюрмская, или послефландрская эпоха, в зависимости от того, говорится ли о последнем оледенении или о последовавшей за ним трансгрессии моря.
К сожалению, эта столь остроумная схема не получила единодушного признания геологов, и не будет преувеличением сказать, что в настоящее время она отвергается почти всеми. Одни отказываются согласиться с изложенным выше соответствием между различными характерными уровнями Средиземноморского побережья и периодами межледниковья, тем более что само гюнцское оледенение вызывает серьезные сомнения. Другие идут еще дальше. Не ограничиваясь критикой выводов Ш. Депре и его учеников, они оспаривают самые основы, на которых эти выводы построены. Те же геологи, которые принимают эту систему в делом, признают, что довольно частые отклонения снижают ее общее значение. Возникает вопрос, можно ли строить на столь зыбкой основе относительную хронологию предыстории, которая сама не была бы оспариваемой? Более того, необходимо подчеркнуть, что геология прекращает или почти прекращает оказывать даже эту слабую поддержку предыстории, как только она достигает верхнего палеолита.
Но если рассматривать классификацию Ш. Депре как простую рабочую гипотезу, она может служить, во всяком случае, какое-то время удобными рамками, в которые на правах предположения можно вписывать археологические и палеонтологические данные. По теории, разработанной Р. Нёвилем и А. Рульманом и принятой аббатом А. Брейлем, при нынешнем состоянии науки наиболее древние следы человека в Марокко следует отнести к послесицилийской и домилаццской эпохе; в Алжире благодаря недавним находкам Арамбурга в Айн-Ханеше в области Сетифа обнаружены следы человека, которые, очевидно, ведут к Виллафранку. Но и в
