784
Соавтором Пильняка при написании этого рассказа выступил ученый-геолог и поэт Николай Федоровский, 1886–1956 (Masing-Delic I. Abolishing Death. P. 288, 337). Он же, возможно, подсказал Пильняку прототипа главного героя — некоего известного ему профессора химии, затворнически работавшего над каким-то вполне алхимическим проектом по созданию живой материи (Парамонов И. В. Человек редкой судьбы. М., 1973. С. 114).
Пильняк Б. Дело смерти // Пильняк Борис. Собрание сочинений. М., [б.г.]. Т. VIII. С. 120.
Пильняк Б. Дело смерти. С. 121. Литературным контекстом к рассказу Пильняка могут служить повести и рассказы на схожие сюжеты: «10 000 лет в глыбе льда» Л. Буссенара (1889); «Фра, финикиец» Э. Арнольда (1891), «Под кометой» С. Вельского (1910), «Тевтоны» Н. Колесникова (1916), «Ни жизнь, ни смерть» А. Беляева (1926).
Горький М. Полное собрание сочинений. Т. 25. С. 441. Интерес к этой теме у самого Горького был давним: в пьесе «Дети Солнца» ученый Протасов пророчествовал о временах, когда химия, «изучив тайны строения материи, <…> создаст в колбе живое вещество» (Т. 6. С. 294). Горький был внимательным читателем работ по омоложению — в частности, книги Б. М. Завадовского «Очерки внутренней секреции» (М.: Прибой, 1928). В 1928 году Горький приглашал Завадовского участвовать в новом популярном журнале «Наши достижения» и в качестве первой статьи написать «Успехи науки в борьбе со старостью». Упоминаемый Горьким Эрвин Симонович Бауэр (1890–1937?), австрийский биолог-теоретик, переехал в 1925 году на жительство в СССР по приглашению директора Института профессиональных заболеваний им Обуха, где первоначально работал в лаборатории общей биологии. В 1931 году Бауэр организовал лабораторию общей биологии в созданном Биологическом ин-те им. К. А. Тимирязева. В 1934 году переехал с семьей в Ленинград и возглавил отдел общей биологии при Всесоюзном институте экспериментальной медицины (ВИЭМ). В 1937 году арестован вместе с женой; даты их смерти неизвестны. Работы Бауэра (Физические основы в биологии. М., 1930; Теоретическая биология. М., 1937) стали основополагающими трудами современной геронтологии (Воейков B. Л. Био-физико-химические аспекты старения и долголетия // Успехи геронтологии. 2002. Вып. 9 — http://www.medline.ru/public/art/tom3/art29.phtml). Об интересе Горького к «опытам по омоложению», проводившимся А. Замковым, использовавшим для этой цели фильтрованную мочу беременных женщин (урогравиданотерапия): Найман Э. Дискурс, обращенный в плоть: А. Замков и воплощение советской субъективности // Соцреалистический канон. С. 625–638.
Вестник Академии наук СССР. 1942. № 7/8. С. 20. Одной из тем, которые Горький предназначал для советских писателей, значится: «Борьба со смертью» («О библиотеке поэта», 1931): Пиксанов Н. К. Горький и наука. М.; Л., 1948. С. 17.
В середине 1930-х годов при поддержке Сталина в Киеве был организован Институт экспериментальной биологии и патологии, директором которого стал академик АН СССР и президент АН Украины Александр Александрович Богомолец (1881–1946). В сфере научных интересов Богомольца (физиология и патология вегетативной нервной системы, переливание крови, проблемы реактивности и диатезов) особое место занимала выдвинутая им теория долголетия. Старение организма, как полагал Богомолец, вызывается старением соединительной ткани, «омолодить» которую можно ее умеренным медикаментозным разрушением (с этой целью использовалась т. н. антиретикулярная цитотоксическая сыворотка), должным образом стимулировав репаративные процессы (позже будет установлено, что период полуобновления соединительной ткани составляет не менее двадцати лет, а ее восстановление даже после умеренного разрушения требует десятилетий). Сталин, по-видимому, вполне разделял надежды академика, о чем можно судить, в частности, по опубликованной в 1936 году беседе Сталина с кинорежиссером А. Довженко с упоминанием о создании еще более крупного института, призванного заниматься проблемами геронтологии: «Мы уже создаем <…> Всесоюзный институт экспериментальной медицины. Этому институту мы придаем огромное, мировое значение. Мы ставим в нем на разрешение самые большие проблемы, вплоть до проблемы продления человеческой жизни… — Товарищ Сталин на мгновенье задумался: — Вплоть до продления человеческой жизни, Довженко, — повторил он, улыбаясь тихо и задушевно» (Заметка «Из беседы с кинорежиссером А. Довженко», опубликованной в газете «Известия», 5 ноября 1936 г. // Кремлевский кинотеатр 1928–1953. Документы / Ред. Г. Л. Бондарева. М.: РОССПЭН, 2005. С. 360). В конце 1930-х годов на театральных сценах страны с большим успехом шла пьеса А. Е. Корнейчука «Платон Кречет» (1934, удостоенная в 1941 году Сталинской премии), популяризовавшая те же надежды: главный герой этой пьесы — врач Кречет пророчествует о близости «того дня», «когда мы уничтожим преждевременную старость навсегда» (Корнейчук А. Собрание сочинений: В 4 т. Л., 1976. Т. 1. С. 127). По анекдотически-фольклорному рассказу, кончину Богомольца в 1946 году Сталин откомментировал так: «Вот ведь жулик: всех обманул!» (http://www.nsmu.ru/press_center/chitalka/datal20/data358/data478/). Остается гадать, не медицинские ли расчеты Сталина сыграли спасительную роль в судьбе арестованной в 1949 году по делу еврейского антифашистского комитета академика-физиолога Л. С. Штерн, возглавлявшей до 1948 года московский Институт физиологии, — единственной арестованной, кто избежал смертного приговора (Лубянский Г. Бывший медицинский факультет Московского университета // Независимый психиатрический журнал. 2006. 2-й квартал — цит. по электр. версии: http://www.npar.ru/journal/2006/2/department.php). К истории геронтологии в СССР см.: Шмальгаузен И. И. Организм как целое в индивидуальном и историческом развитии. М.; Л., 1938; Богомолец А. А. Продление жизни. Киев, 1940; Нагорный А. В. Проблема старения и долголетия. Харьков, 1940; Френкель З. Г. Удлинение жизни и активная старость. Л., 1945; Френкель З. Г. Удлинение жизни и деятельная старость. Л.: ГИДУВ, 1949. См. также: Томилин С. А. Вклад русских ученых в изучение проблемы долголетия // Врачебное дело (Киев). 1951. № 2. С. 177–180.
В начале 1960-х годов акад. В. Парин и Р. Баевский не без сожаления упомянут о том, что о теме анабиоза больше рассуждали советские писатели, чем ученые: Парин В., Баевский Р. Вопросы кибернетики и космическая медицина // Изв. АН СССР: Сер. Биология. 1963. № 1. С. 9–14.
Такова, например, фантастическая повесть Григория Гребнева «Арктания» (1937), главный герой которой — мальчик, увлеченный мыслью найти и оживить погибшего Амундсена, — попадает в лапы укрывшихся в подводном гроте фашистов-«крестовиков». Само повествование в конечном счете и сводится к рассказу об освобождении героя от фашистов, тогда как о мотиве оживления читателю сообщается между делом: выясняется, что радий может быть использован при оживлении вмерзшего в лед человека.
Чидсон В. Радость горьких лет // Эрдман Н. Пьесы. Интермедии. Письма. Документы. Воспоминания современников. М., 1990. С. 334. Занятно, что «Колыбельная» Эрдмана, сослужившая ее автору плохую службу, обнаруживает содержательные переклички с опубликованным двумя годами позже «колыбельным» стихотворением Сергея Михалкова «Светлана» (Известия. 1935. 28 февр. № 151. С. 3), которое, по словам самого Михалкова, якобы очень понравилось Сталину и стало одним из поводов к награждению поэта орденом Ленина (Михалков С. В. От и до… М., 1998. С. 57). Станислав Рассадин, указывая на сходство стихотворений Эрдмана и Михалкова, видит в данном случае «пародию, опередившую оригинал»: «Эрдман и Масс пародировали нечто обще-слащавое, то, что становилось поэтическим стилем эпохи, вернее, фамильярно-свойской стороной этого стиля, укрепляющей имперский фасад с его колоннами и кариатидами» (Рассадин С. Бес бесстилья // Арион. 1998. № 4 — цит. по: http://magazines.russ.rU/arion/1984/4/rassad-pr.html). Рассадин отчасти утрирует ситуацию: формула «все спят, но некто не спит» стереотипна для колыбельного жанра. Столь же естественны упоминания в колыбельных о спящих зверях и игрушках (Рассадин не замечает к тому же, что в «Колыбельной» Эрдмана речь идет именно об игрушках, а не о реальных зверях, как у Михалкова); однако можно согласиться, что некоторые из них упоминаются в советских колыбельных чаще других: так, «спящие слоны» появляются не только в текстах Эрдмана и Михалкова, но и в «Колыбельной» Лебедева-Кумача из кинофильма «Цирк» (1936).
«Песня, — пояснил Юз, — написана не в лагере, а уже на свободе, в 1959 году. <…> Многие считают, что я был политическим заключенным — ничего подобного: я был обыкновенным уголовником, матросом, подсевшим за угон в пьяном виде легковой машины секретаря крайкома партии для того, чтобы не опоздать на поезд, везший меня на корейскую войну, но я об этом еще не знал. Я сидел по двум статьям: за хулиганство, то есть угон автомобиля в хулиганских целях, и за сопротивление морским патрулям. За это мне дали четыре года, и в лагере от тоски, от одиночества, от неволи, в которой чувствуешь себя, как зверь, даже если ни о чем не думаешь, начал сочинять песенки» (Из интервью Ю. Алешковского на встрече с читателями в Центральной Бруклинской библиотеке: Нузов В. «Пророчествующие гибель Америки ошибаются» // Журнал Вестник Online. 2001. 6 ноября. № 23 — http://www.vestnik.com/issues/2001/1106/win/nuzov.htm).
