Военного министра поддержал генерал Маршалл:
— Русские ставят на одну доску Германию и Японию, Гарри. Но этого делать ни в коем случае нельзя. Условия в этих странах противоположные. Режим Гитлера к концу войны фактически развалился, а в Японии все правительственные структуры во главе с императорскими устоями, сохранились. С нашей стороны было бы опрометчивым шагом разрушать устоявшиеся порядки и налаживать оккупационный режим заново. Практичнее опереться на японцев и диктовать свои условия. Поэтому для Америки нет никакого резона торопиться с созданием Контрольного совета с привлечением в него представителей всех участвующих в войне против Японии союзных держав. Вклад их в окончательную победу далеко не одинаков. Американские заслуги несравнимы.
— Данное совещание я и начал с вопроса о преобладании американских интересов на Тихоокеанском театре военных действий, — снова взял инициативу в свои руки президент Трумэн. — Делиться с кем-то лаврами победы, в которую Америка внесла наибольший вклад, мы, разумеется, не собираемся. С моей стороны это было бы аморально. Что же касается российских притязаний на равноправное участие в управлении Японией, то, в меру предоставленных мне конституцией полномочий, я приложу все силы к тому, чтобы этого не допустить. В противном случае американский народ не одобрит мою внешнюю политику. Советы вполне получили свое. Южный Сахалин и Курильские острова присоединяются к Советскому Союзу. Это — более чем достаточная компенсация за понесенные русскими жертвы в Маньчжурии. Их недельное участие в боевых действиях никак не соизмеримо с нашими почти четырехлетними тяжелыми испытаниями и большими потерями, начиная с неудачи в Перл-Харборе.
Длинный монолог президента Трумэна прервал настойчивый телефонный звонок из Лондона. Звонил премьер-министр Великобритании Эттли. Он решил выразить свою признательность хозяину Белого дома по случаю блестящей организации генералом Макартуром церемонии подписания акта о безоговорочной капитуляции Японии в Токийской бухте.
Голос премьера Эттли звучал торжественно:
— Как доложил мне адмирал Фрейзер, Гарри, церемония на «Миссури» была организована выше всяких похвал. Целеустремленно и предельно компактно.
Президент Трумэн горделиво согласился:
— Все верно, Клемент. Не вы первый в восхищении от исторического мероприятия. Генерал Макартур действительно проявил себя в Токио с самой лучшей стороны. Теперь всех нас ждут трудные оккупационные дела. Генерал Макартур начал с Японии, затем Корея и организация сотрудничества с генералиссимусом Чан Кайши в Китае. Я как раз провожу оперативное совещание по всем этим проблемам. Надо иметь точный план действий.
— Наши проблемы в Индокитае, Гарри, не менее сложны. Японцы сдаются без сопротивления, но партизаны упорно противятся сдаче оружия, изъятого у оккупантов. Они требуют независимости своих стран, устанавливают власть народных комитетов. Генерал Грейси[96]ждет указаний правительства по поводу своих оперативных действий.
— Не торопитесь разоружать японские войска, Клемент, — твердо советует президент Трумэн.— Они могут сослужить вам добрую службу, чтобы обуздать невыполнимые запросы местного населения. Наше положение в Корее, как я полагаю, будет не легче. Русские поощряют на Севере как раз те действия населения, против которых мы намерены впредь решительно бороться.
— Но в Корее еще нет американских войск, Гарри, — возразил британский премьер Эттли.
Президент Трумэн не был застигнут врасплох и этим вопросом. Он возразил:
— Заканчивается подготовка нашего первого армейского десанта в Инчхон, который возглавляет генерал Ходж. А сегодня в Сеуле, Клемент, начались консультации наших представителей о создании Корейского правительства. Но и в этом случае мы намерены действовать через аппарат японского генерал-губернатора Абэ. Это привычно для местного населения. Мы лишь возьмем управление генерал-губернатора под свой повседневный жесткий контроль.
— Вам что-нибудь известно, Гарри, о предложении Советов провести в Токио Парад Победы союзных войск? — задал следующий вопрос премьер-министр Эттли. — Это предложение Москвы дошло до меня через нашего уважаемого «подписанта», адмирала Фрейзера.
— Эта идея неплохая сама по себе, Клемент, но едва ли осуществимая, — глубоко вздохнув, посетовал президент Трумэн. — Генерал Макартур докладывал мне о таком предложении русских, но я пока что не обсуждал его с военными лицами. Полагаю, что командование американскими войсками не пойдет на такой шаг ввиду его громоздкости. Одна переброска в метрополию союзных соединений чего будет стоить. К тому же, японское население может проигнорировать «позорное» для его страны мероприятие. Устраивать же парад для самих себя, по-моему, не стоит.
Последний вопрос британского премьер-министра, который напомнил о предложении русских поделить среди союзников трофейный военно-морской и часть торгового флота Японии, вызвал у президента Трумэна открытое возмущение.
— Согласиться с этим предложением русских, Клемент, — это все равно, что делить шкуру неубитого медведя. Тут пример Германии и Италии не подходит. Кто что захватил в ходе боевых действий, тот тем пусть и пользуется. В Ялте ни проблема репараций с Японии, ни проблема присвоения трофейной сухопутной и морской техники противника вообще не обсуждались. Вот и давайте руководствоваться теми документами. Эти мои суждения касаются всех союзных держав. Отдельно Советам я мог бы сказать и о том, что они свое получили, овладев портами на Сахалине и Курильских островах, в Северной Корее, в Дайрэне и Порт-Артуре. Надеюсь, я достаточно точно выразил свою точку зрения.
Завершив телефонный диалог с премьер-министром Великобритании Эттли, президент Трумэн откинулся к спинке кресла и некоторое время изображал крайне усталого человека. Но ретивый голос военного министра Стимсона тотчас вернул ею в русло прерванного разговора.
— Вы только что обсуждали с премьером Эттли вопросы, о которых нам ничего не известно, господин президент. Вы можете внести хоть какую-то ясность по поводу их происхождения? Почему они так беспокоят нашего главного союзника?
— Мы не успели еще до них дойти, Генри, — извинительная нотка отчетливо прозвучала в голосе Трумэна. — Да, эти вопросы подняты в телеграмме генерала Макартура. Они были неожиданно поставлены перед ним советским представителем в Токио. Так получилось, Генри.
— Что же касается раздела японского военно-морскою флота, господин президент, то Америке ничего не надо из трофейного корабельного состава противника, — вступил в разговор адмирал Кинг. — Практически более половины судов основных классов, это корабли устаревших типов. Если m о-го из наших союзников выражает желание их заиметь, то командование военно-морских сил готово рассмотреть эти вопросы в самое ближайшее время и принять исчерпывающие решения. Я считаю, что так будет лучше.
Это заявление Главкома ВМФ вызвало неудовольствие президента Трумэна. Он, саркастически, возразил:
— Вы, Эрнст, как я понимаю, готовы даже Советам передать часть японского боевого флота?
— Вы правильно меня поняли, господин президент, — подтвердил адмирал Кинг и попробовал обосновать свое отношение к этой проблеме: — Оставить боевые корабли в метрополии нельзя. Эго противоречило бы акту о безоговорочной капитуляции, поскольку в кризисной ситуации определенные националистические силы могли бы захватить и использовать их против оккупационных войск. Это, с одной стороны. Но с другой, перебазирование кораблей в порты Соединенных Штатов и разделка их на металлолом тоже будет стоить Америке очень больших денег. И дело это отнюдь не одного года. Так что, всем нам есть, над чем подумать, прежде чем принять окончательное решение, господин президент.
Не бесспорные доводы Главкома ВМФ заметно поколебали неуступчивую позицию президента Трумэна. В рассудительном тоне он сказал:
— На то мы и руководители, чтобы в любом ответственном деле рассмотреть несколько альтернативных вариантов и в конце концов остановиться на одном из них. И все же далеко не всегда избранный вариант оказывается оптимальным. Текущая обстановка ежедневно настойчиво вносит свои неумолимые коррективы.
Сказав так, президент Трумэн медленно повернулся в сторону военного министра:
— Русские, Гарри, поставили перед генералом Макартуром и еще один непростой вопрос — о переселении в метрополию семей генералов Кванту не кой армии. При этом сами генералы находятся в советском плену и уже переброшены в Приморский край.
Военный министр Стимсон недоуменно возразил:
— Господин президент, но почему этот вопрос поставлен Советами перед генералом Макартуром?
