На вопрос: является ли он коммунистом?
Фонсека ответил:
«Нет, сеньор, но я не ненавижу коммунистические идеи, я согласен с марксистской философией. Не думаю, что было бы возможна в современных исторических условиях Никарагуа реализация социалистического или коммунистического общества. Я думаю, что решение проблем, которые испытывает никарагуанский народ, может быть достигнуто посредством режима, который реализует политику, которая сделает экономически независимой страну от североамериканского империализма и освободит её от проимпериалистических никарагуанских сил. …Я верю, что этого может достичь государство Никарагуа, без необходимости устанавливать диктатуру пролетариата, как это было в России, когда победила Октябрьская революция 1917 г. В этом государстве, которое я желаю для Никарагуа, часть составит национальная буржуазия».
На вопрос: симпатизирует ли он коммунистам?
Фонсека ответил:
«Это зависит… Если коммунисты представят программу, которая желает освобождения Никарагуа от всякого империализма, тогда я буду симпатизировать им. …Как я сказал, мои симпатии к коммунистам относительны».
На вопрос: что Вы понимаете под коммунизмом?
Ответ: «Я понимаю под коммунизмом социальную систему, в которой не существует классов, в которой исчезла эксплуатация человека человеком, в которой не существует также никакое государство, и, наконец, общество, в котором каждый индивид, согласно формуле, данной Марксом в прошлом веке, каждый индивид должен дать обществу то, что позволяет его способность, и получить от общества всё, что может удовлетворить его потребность».
Вопрос: верит ли он в победу коммунизма в Никарагуа?
Ответ: «Я думаю, что коммунистическое общество не может быть построено в современных исторических условиях, как в Никарагуа, так и в других странах Латинской Америки…, но думаю, что, когда Никарагуа, как и другие страны, подчинённые империалистам, преодолеют современный исторический этап, только тогда будет возможно строительство коммунистического общества. В данный момент, я думаю, что роль коммунистов в современности должна свестись к сотрудничеству с другими националистическими силами для достижения экономического освобождения Никарагуа».
«В действительности думаю, что коммунизм в целом слаб в Никарагуа».
Предлогом, который был использован прессой для обвинения Фонсеки в марксизме, явилась его брошюра «Никарагуанец в Москве», написанная им после поездки по социалистическим странам. Он сам называл этот предлог «абсурдным». «Признать определенные успехи советского режима не является серьезным аргументом для того, чтобы считать человека коммунистом».
В своей брошюре, изданной в 1958 г., он указывал на случайный характер его поездки в Москву из Коста — Рики. Тогда он имел весьма смутные представления о том, что такое Советский Союз и социализм вообще. «В Никарагуа, в Соединенных Штатах, во всей Америке, вообще нет даже идеи о русской реальности», — писал он. Он описал свое впечатление о Москве и Советской России, которое у него сложилось по книгам, радио, американским голливудским фильмам и даже песням. «Через посредство этих средств, мне рисовалась Москва, как город, купающийся в крови. Город с миллионами жителей, которые, столько испытав, забыли улыбаться. В Никарагуа мне рисовали Москву с населением истощенных рабочих. Без права заявлять о своих правах. Мне рисовали Москву, наполненную танками и штыками для того, чтобы убивать мужчин и женщин, которые осмеливались протестовать. Весь этот ад мне рисовали в Никарагуа».
И всё–таки он сомневался. «В Никарагуа я думал, что янки не могут говорить правду о Москве, если меньше того, они говорят её о преступных диктатурах Латинской Америки».
Однако когда самолёт приземлился в Москве, он с трудом поверил в то, что это не сон. Он посетил Большой театр (балет «Лебединое озеро» с Улановой), города Ленинград, Киев (после фестиваля), встречался и разговаривал со студентами и рабочими. Фонсека представлял Никарагуа на молодежном фестивале один. Он описал Москву: автомобили, велосипеды, Кремль, Красную площадь, Мавзолей («Ленин — Сталин»). По поводу памятников Сталину и речи Хрущева на XX съезде, он записал: «Однако Сталина помнят как великого человека. Когда он был жив, его считали полубогом. Сейчас нет. Сейчас просто его считают великим человеком». Он описал свои впечатления от речи Хрущева на праздновании 40‑й годовщины Октябрьской революции, речей Долорес Ибаррури, Тольятти, М. Тореза, Хо — Шемина. Он изложил свой разговор с венгром о событиях 1956 года.
Затем описал свою поездку в Германию, Прагу, Польшу (сильное впечатление произвело на него посещение концентрационного лагеря Аушвиц — Освенцим). Затем он вернулся в СССР и посетил Ленинград. На этот раз он побывал на Пескарёвском кладбище и рассказал о «ленинградской блокаде». В заключение он писал:
«Мое путешествие в Советский Союз и другие социалистические страны, этот прыжок через воображаемый железный занавес лишь означал свершение в моей скромной персоне переворота обманутой никарагуанской судьбы»
Поездка в Советский Союз и другие соцстраны, безусловно, значительно повлияла на формирование политического мышления Фонсеки. Тогда он определял свое мировоззрение как сплетение «народной сущности различных идеологий: марксизма, либерализма, социал–христианства».
«Марксистская интерпретация социальных проблем, его враждебность к богатым, применима, хотя бы отчасти, — писал он позже. — Марксизм должен иметь некую правоту для того, чтобы быть способным завоевать доверие широких масс миллионов человеческих существ в определенной части мира. Марксизм должен иметь некую правоту, когда существуют многие люди, которые жертвуют жизнью, защищая свои принципы».
Вместе с тем можно использовать либеральную интерпретацию политических явлений, её защиту личности, для подталкивания «богатых» к участию в борьбе против сомосовского правительства и во благо революционного процесса. Он также считал, что нужно извлечь «народную суть» из социал–христианской доктрины. «…Если мы примем в расчет социалистическую доктрину, в данном плане как марксизм и либерализм и любую другую идеологию, мы воспрепятствуем тому, чтобы быть поверженными умирающими контрреволюционными силами».
В 1958–1960 гг. Фонсека сотрудничал с либеральными и молодежными организациями страны. Он вспоминал 1958 год., когда партизанское движение на Кубе всколыхнуло политический процесс в Никарагуа и напомнило о забытом на четверть века Сандино первой партизанской акцией во главе с ветераном–сандинистом Романом Раудалесом. Затем был «Чапаррал». Тогда Фонсека, раненный в грудь, был арестован и доставлен в Тегусигальпу (столица Гондураса) и оттуда выслан на Кубу.
После возвращения с Кубы (через Коста — Рику) Фонсека принял решение организовать революционную группу. Но потерпел неудачу, был арестован и выслан в Гватемалу, где был вновь арестован. В письме от 22 апреля 1959 г. Фонсека описывал обстоятельства его высылки в Гватемалу: «Никогда, как сейчас, когда силой меня отделили от моего народа, я не чувствовал так близко страдания этого народа. Ничто во вселенной не заставит меня покинуть героические и славные ряды борцов за благо человечества. Всю мою жизнь я отдам полностью этому делу. Чувствую себя гордым, когда отдаю себе отчет, что вручаю человечеству, никарагуанскому народу, лучшее, что можно иметь, молодость, потому что жизнь — это молодость». Из лагеря он бежал и вернулся в Никарагуа.
Из этого трагического партизанского опыта, он сделал вывод о том, «что вооруженная борьба есть единственный путь, который может привести к революционным изменениям в Никарагуа», что необходимо объединить и организовать никарагуанские революционные силы.
«Борьба против диктатуры, возглавляемой семьёй Самосы, есть борьба за то, чтобы достичь трансформации Никарагуа. Это равно тому, чтобы сказать, что мы предлагаем ликвидировать экономическую и политическую систему, которая господствует в нашей стране, для того, чтобы заменить её новой и лучшей системой». Сомосистская диктатура, которая функционирует как агентство североамериканского Государственного Департамента в Никарагуа, опирается на полуколониальную и полуфеодальную экономическую структуру, капитал которой находится в Вашингтоне. Её главная сила есть Национальная гвардия, то есть армия, которая была создана североамериканскими оккупантами, вынужденными освободить страну в результате борьбы сандинистских патриотов. Диктатуру контролирует тот, кто контролирует Национальную гвардию. Поэтому легальная борьба народа не может привести к победе, так как «абсурдно, чтобы народ поднял закон против силы, кодекс против штыка». «Лишь восставший вооруженный народ способен ликвидировать диктатуру».
