приносить плоды после победы лейбористов.
С другой стороны, Бевин, конечно, не собирался применять силу против евреев. Вопрос можно было уладить и более приемлемыми методами. Уверенный в том, что примирение — верный путь к решению проблемы, министр иностранных дел понадеялся на свой многолетний опыт участия в профсоюзных переговорах и даже “лично заверил” палату общин в том, что “поставит [свое] будущее политика” в зависимость от решения палестинского вопроса. Бевин рассчитывал убедить американцев в том, что они должны разделить с Англией ответственность за судьбу беженцев; тогда правительство Соединенных Штатов окажет влияние на сионистов, с тем чтобы они сохраняли благоразумие. Пользуясь своими неограниченными ресурсами, Америка найдет подходящее место вне Палестины для расселения перемещенных лиц.
Администрация Рузвельта уже выражала желание облегчить судьбу евреев, однако при этом не увеличивала американских иммиграционных квот, а вместо этого время от времени пыталась убедить британское правительство отказаться от курса Белой книги. Государственный секретарь Корделл Халл вспоминал, что во время войны “неоднократно беседовал на эту тему с послом лордом Галифаксом”. В марте 1944 г. Рузвельт заверил сионистское руководство в том, что правительство Соединенных Штатов никогда не поддерживало Белой книги, и выразил надежду, что “те, кто стремится к созданию еврейского национального очага, могут рассчитывать на полную справедливость”. Вейцман виделся с Рузвельтом в 1942 и 1943 гг. В ходе второй встречи обсуждался план Филби. По предложению присутствовавшего при этом заместителя Государственного секретаря Уэлле-са Рузвельт согласился направить представителя в Саудовскую Аравию с тем, чтобы добиться от Ибн-Сауда более внимательного отношения к требованиям сионистов. В качестве эмиссара в Саудовскую Аравию был послан полковник Халфорд Хоскинс, специалист по Ближнему Востоку, обладавший влиянием в нефтяных эмиратах Персидского залива. В августе 1943 г. Хоскинс прибыл в Риад и встретился с Ибн-Саудом. Из беседы арабский правитель вынес впечатление, что американцы не собираются оказывать на него давление и требовать, чтобы он принял план Филби. Поэтому Ибн-Сауд недвусмысленно отверг американские предложения, и на том эта миссия закончилась. Однако Рузвельт по-прежнему не скупился на выражения сочувствия сионизму и при встречах с евреями заявлял о своей личной приверженности идее еврейского национального очага. Но заверения президента осторожно сводились на нет американскими послами в арабских странах, да и сам он в частных беседах с партийными лидерами конгресса стремился свести значение своих публичных высказываний к минимуму.
К началу 1945 г. весь Государственный департамент, начиная с Государственного секретаря Эдуарда Стеттиниуса, твердо занял антисионистскую позицию. Более того, заместитель Государственного секретаря Джозеф Грю несколько позже даже обратился к администрации с заявлением, в котором утверждал: “Сионистская деятельность в США будет серьезно угрожать дружественным отношениям между Соединенными Штатами и странами Ближнего Востока до тех пор, пока не будет найдено решение этой проблемы”. В течение двух предыдущих лет ряд исследований по палестинскому вопросу был проведен комитетом Государственного департамента под руководством Гордона П. Мерриама, главы Ближневосточного отдела управления по делам Ближнего Востока и Африки, которым руководил Лой Хендерсон. В январе 1945 г. члены комитета составили записку, в которой настаивали на превращении Палестины в международную территорию под контролем ООН. Такое решение, разумеется, означало ограничение еврейской иммиграции и приобретения евреями земли. Выводы комитета оказали некоторое влияние на Рузвельта. Поэтому, обсуждая палестинский вопрос с Хоскинсом 5 марта 1945 г., президент согласился с мнением Государственного департамента: создание самостоятельного еврейского государства вызовет массовое арабское восстание, а значит, пока следует предпочесть международную опеку над Палестиной.
В апреле 1945 г., когда Рузвельт на обратном пути с Ялтинской конференции встретился с Ибн-Саудом на аравийском побережье, неопределенность позиции президента в палестинском вопросе проявилась особенно ярко. Эта встреча была организована Стеттиниусом, который надеялся, что в результате ее американцам удастся закрепить свои права на пользование саудовской нефтью и саудовскими аэродромами. Рузвельт рассчитывал на свое личное обаяние, полагая, что Ибн-Сауд займет более уступчивую позицию по отношению к требованиям сионистов. Кроме всего прочего, президент мог напомнить и о помощи по лендлизу, которую Соединенные Штаты оказывали Саудовской Аравии начиная с 1943 г. Однако король не принял план Рузвельта, собиравшегося открыть Палестину для еврейских беженцев. Свои возражения Ибн-Сауд высказал вежливо, но твердо. Его аргументы были приняты во внимание. В ходе встречи, а затем и в письме от 5 апреля 1945 г. Рузвельт заверил Ибн-Сауда в том, что политический курс США не будет враждебен арабам и Вашингтон не внесет изменений в свою позицию по палестинской проблеме “без исчерпывающих предварительных консультаций с евреями и арабами”. Вернувшись в США, Рузвельт заявил в конгрессе, что “за пять минут беседы с Ибн-Саудом узнал о проблемах Аравии и о комплексе мусульманских и еврейских проблем в целом больше, чем узнал бы, обменявшись двадцатью или тридцатью письмами”. Судье Йосефу Проскауэру, президенту Американского еврейского комитета, Рузвельт сказал, что “из-за ситуации с арабами в Палестине ничего нельзя сделать”. Затем он направил ни к чему не обязывающее ободряющее послание сионистам. Однако помощник президента Д. К. Найлз, возможно, был прав, когда заметил: “Сомневаюсь, что Израиль возник бы, если бы Рузвельт не умер”.
Подход Гарри Трумэна [296] к палестинской проблеме был более определенным. Став президентом, Трумэн сразу же подвергся давлению со стороны Государственного департамента, выступавшего против поддержки сионизма. С другой стороны, Трумэн пришел к власти в тот период, когда драматическая проблема перемещенных лиц встала во всей остроте, чего не было во времена Рузвельта. К тому же, не имея престижа Рузвельта, Трумэн не мог пренебрегать политической поддержкой национальных меньшинств, в том числе и американских сионистов. Вскоре Эттли и Бевин в разгаре конфликта с Трумэном обвинили его в том, что он поддерживает еврейскую иммиграцию в Палестину, руководствуясь внутриполитическими соображениями. Это обвинение, безусловно, упрощало истинное положение вещей. Известно было, что президент всегда сочувствовал угнетенным во всех сферах — в политике, в экономике и в религии. Вспоминая об этом времени, Дин Ачесон [297] писал, что “у мистера Трумэна были собственные твердые убеждения по многим вопросам; он, например, не любил Франко и отрицательно относился к католическому обскурантизму в Испании”. Кроме всего прочего, Трумэн с молодых лет сочувствовал сионистам. В автобиографии он писал:
“Я давно уже ознакомился с проблемой еврейского национального очага, с историей этого вопроса и с позицией англичан и арабов. Я скептически относился… к некоторым воззрениям и мнениям “молодых людей в смокингах” из Государственного департамента. Мне представлялось, что их не слишком волнует то, что происходит с тысячами перемещенных лиц, имеющих отношение к этой проблеме. Я надеялся, что нам удастся соблюсти долговременные интересы
