Кульминация наступила после полудня 12 декабря 1969 года. Первая бомба взорвалась в 16 час. 23 мин. в Милане, в сельскохозяйственном банке на площади Фонтана. Вторая в Риме, через полчаса, в подземном переходе «Трудового банка». Третья и четвертая в пантеоне Отечества (у могилы Неизвестного солдата). Это была маккиавелиевская работа Валерио Боргезе. Это он руководил действиями Мерлино, «разнузданного фашиста», — писала французская «Экспресс». Банк, который был ему указан, оказался закрытым. Растерявшийся террорист, с двумя сумками, наполненными взрывчаткой, в руках, не знал, куда деть бомбы. Внезапно ему пришла, как ему показалось, гениальная идея — пантеон Отечества. На следующий день все правые силы протестовали против левацких анархистов.
Пятая бомба не взорвалась. Один из служащих коммерческого банка на площади Скала в Милане увидел ее в железной урне, упакованной в дорожную сумку перед одним из шести лифтов здания.
В феврале 1971 года — мятеж Реджио Катабре. «Национальный фронт «Черного принца», — писали тогда газеты, — действует в сотрудничестве с «Новым порядком» римского депутата Пино Раути, с целью посеять беспорядок и анархию».
Если мы не всегда можем выявить правду в этом потоке бездоказательных обвинений, можно констатировать, что если «Черный принц» был вдохновителем хотя бы половины этих актов насилия, Гевара и другие профессиональные революционеры только его бледные тени.
Но вечером, в среду 8 марта 1971 года, принц Джунио Валерио Боргезе вынужден раствориться в темноте подполья.
В подполье Боргезе не чувствовал себя неудобно. Он любил драться в темноте. В атмосфере заговоров и конспирации он чувствовал себя как рыба в воде.
Он находит надежное убежище за испанской границей, где его приютил один из его друзей — принц Гогенлоэ, оттуда он внимательно следит за развитием событий в Италии.
Но не в характере «Черного принца» смиряться с поражением, опускать руки, столкнувшись с препятствиями, какими бы непреодолимыми они ни казались. В Мадриде он продолжает, вдали от нескромных ушей и под покровом строжайшей тайны, чтобы не ставить в неловкое положение испанское правительство, предоставившее ему убежище, свою борьбу с итальянской демократией.
В октябре 1973 года он снова упрямо готовит новую акцию. Ее финансирование обеспечивали крупные промышленники, входившие в административный совет одного экспортно-импортного общества в Модене. Полиция раскрыла эти планы, и правительство решило выжать из этого случая максимум возможного. Министр внутренних дел задумал претворить в жизнь одну свою идею при помощи некоторой части прессы. Еще раз размахивать пугалом Боргезе, самого опасного человека в Италии, показалось ему недостаточным, тогда почему бы не добавить к нему самого опасного человека Европы Отто Скорцени? Какая прекрасная идея! Сказано — сделано. Отныне заговор будет иметь три головы: конечно, Боргезе, генуэзского адвоката Де Марки, руководителя ИСД, и Отто Скорцени. Но очень много — это уже перебор. И Отто Скорцени в интервью корреспонденту мадридской газеты «Информасьонес» заявляет следующее:
«Странная вещь, каждый раз, когда итальянское правительство сталкивается с серьезными трудностями, оно раскрывает очередной заговор, угрожающий ему. Не менее удивительно, что уже второй раз за короткое время итальянское правительство, раскрывая заговор, обнаруживает, что в нем участвую и я. Больше года назад при обыске у принца Боргезе нашли письма, отправленные ему мной. В этом нет ничего сверхъестественного, принимая во внимание, что мы старые товарищи по оружию и дружим с 1943 года. Но эта переписка не имеет ничего общего с заговорами или какими-нибудь тайными действиями против итальянского правительства. К тому же с Валерио Боргезе я не имел никаких контактов уже шесть месяцев, а что касается господина Де Марки, я его вообще ни разу в жизни не видел и даже до сих пор не подозревал о его существовании. Я еще раз хотел бы уточнить, что после окончания войны я не связывался ни с военными, ни с политическими делами, касающимися каких-либо государств, и я отказался бы от любого предложения подобного рода».
Мы далеки от мысли вывести Боргезе за скобки тех действий, где его ответственность широко известна и доказана, но, истины ради, когда это можно сделать, надо отделять правду от лжи.
Во время своего поспешного бегства из Рима «Черный принц», президент «Кредито Коммерчиале э индустриале», не предпринял никаких мер предосторожностей. Время поджимало, и он все бросил на волю волн. Отдав ради идеалов семью, отношения, престижную военную карьеру, он теперь потерял и состояние. Его кампания разорилась, а ответственность за последствия была возложена на него. В 68 лет один из самых знаменитых героев морских сражений оказался на краю пропасти. Общество может простить попытки государственного переворота, но не то, что все, даже самые большие политические негодяи называют мошенничеством, даже если это только вызванная обстоятельствами небрежность в ведении дел. В распоряжении итальянского правительства оказалось тяжелое оружие, способное нанести ему жестокий удар. Но после некоторых колебаний оно отказалось от возможности нанести этот удар Валерио Боргезе.
Этот жест не сделал, однако, Боргезе более признательным. Подталкиваемый своим необычным упрямством, он, как ослепленный яростью бык, бросающийся в смертельную схватку, готовит в августе 1974 года новую акцию в Италии. На этот раз речь шла о похищении президента Республики, пленении или ликвидации министров. И снова неудача. Последняя. Судьба готовилась постучаться в дверь «Черного принца».
Несмотря на дикое желание действовать, 68 лет тяжелым грузом давили на плечи. Он слишком много курил, слишком любил поесть и выпить. «Черный принц» все труднее переносил ту беспорядочную жизнь, которую его заставляло вести положение подпольщика и изгнанника. Следовавшие одна за другой неудачи также не улучшали состояние пошатнувшегося здоровья.
В августе 1974 года это был уже истощенный болезнью, изношенный до предела человек с желтым отекшим лицом, с огромными мешками под глазами. Уступая настойчивым просьбам врача и друзей, он наконец согласился отдохнуть две недели со своей верной женой, которая оставалась с ним в его радостные и тяжелые дни. Он покидает Мадрид и устраивается в комфортабельном бунгало, принадлежавшем «Марбелла Клаб» в Коста-дель-Соль, всего в нескольких километрах от места его славных подвигов прошлых лет, Гибралтара.
«Вот я, — думал Боргезе, — вдали от политической суеты, в новом свадебном путешествии, в великолепном бунгало только для меня и жены». Он любит прогуливаться по тропинке, ведущей на пляж, где он мог отдохнуть, расположившись в комфортабельном кресле, разглядывая купающуюся публику.
Однако Валерио Боргезе не оставляло чувство вины. Признаваясь себе в этом, он не получал того удовольствия от отдыха, на которое рассчитывал.
Теплая и солнечная погода, словно созданная для поправки здоровья, великолепная обстановка, хотя и немного монотонная, эти роскошные пальмы… Но один день походил на другой и никакие неожиданности не нарушали их плавный ход. Как это отличалось от его жизни, которую он вел в Мадриде в последние месяцы. Ему ее недоставало!
25 августа, как и всегда, он занял место за столиком в круглом зале клубного ресторана, где в центре на древесных углях на вертеле жарились рыба и мясо. Он чувствовал себя угнетенным. Даже не смог допить виски, которое заказал в баре.
Тебе нехорошо? — с тревогой спросила жена.
— Нет, совсем нет. Просто нет аппетита. Я съем только суп.
Внезапно его лицо покрыл восковой налет. Он почувствовал острую боль в животе.
— Врача! Быстрее! — кричит в телефонную трубку Дарья Боргезе.
Принц лежит в своей постели в бунгало. Он в сознании.
— Я умираю, — говорит он, — всего в нескольких сотнях метров от того места, где я знал самые славные моменты в своей жизни.
Машина «скорой помощи» несется, завывая сиреной и сверкая всеми огнями, к клинике Сан-Хуан-де-Диос в Кадисе.
— Острый панкреатит, — поставил диагноз доктор, — почти никаких шансов на спасение.
В два часа ночи 26 августа 1974 года сердце принца Боргезе остановилось. Телетайпы всего мира отстучали новость: «Джунио Валерио Боргезе по прозвищу Черный принц скончался в ночь на 26 августа сего года в Кадисе».
29 августа гроб с телом Джунио Валерио Боргезе доставлен в собор Святой Марии. Министр внутренних дел Андреотти запретил проведение похоронной церемонии в центральном нефе. Заупокойная месса проходила в семейной часовне, в левом крыле собора. Боевые соратники Боргезе присутствовали на панихиде во главе с адмиралом Джино Биринделли, в свое время первым прорвавшимся в Гибралтар, и одним из «отцов» «маиали» Элио Тоски. Элио Тоски, как самый близкий друг покойного, прочитал молитву моряков. В этот момент слеза стекла по каменному лицу старого морского волка. Рядом с ними едва можно было разглядеть убитую горем Дарью Боргезе (она не намного переживет своего мужа). Внезапно в соборе появилась группа молодых людей. При всеобщем оцепенении они подняли гроб на плечи и с пением старых песен времен Муссолини пронесли его по паперти церкви.
