Во избежание политической огласки лишь спустя неделю после катастрофы в киевской «Вечерке» появились два некролога. Для расследования причин Куреневской трагедии была создана Государственная комиссия. Официальное сообщение о результатах ее работы было опубликовано в той же газете спустя месяц. Это было единственной реакцией властей на последствия Куреневской трагедии. В официальном сообщении проскользнуло уверение о том, что шестеро лиц, «повинных» в аварии, осуждены. А. Давыдов вскоре после этих трагических событий умер. Правда, среди киевлян до сих пор ходят упорные слухи, что, не выдержав мук совести, он застрелился. Других сведений о «преступлении и наказании» виновников аварии никто не сообщал. Советские журналисты предпочли обходить «скользкую» тему, списывая случившееся на разгул стихии. В это же время зарубежные СМИ в один голос утверждали: авария — следствие безалаберности. Такое расхождение во мнениях не случайно. С КГБ связываться простому смертному было бы крайне неразумно, так что наученные горьким опытом отечественные «акулы пера» старались «не высовываться». К тому же, прецеденты были: у фотокорреспондента РАТАУ-ТАСС К. Шамшина, снимавшего катастрофу с крыши Павловской больницы, сотрудники КГБ отобрали и засветили пленки. Правда, этим все и закончилось, так как в дело журналиста вмешался знавший его лично Председатель Совета министров УССР В. Щербицкий…
О том, как работала тогда киевская городская власть, можно судить по записке председателя Госплана УССР А. Барановского секретарю ЦК КП(б) Украины Л. Мельникову и председателю Совета Министров УССР Д. Коротченко. В ней писалось: «Не вникая глубоко в работу промышленности, коммунальных предприятий и социально — культурных учреждений города, председатель и члены Горисполкома руководят городским хозяйством формально, без знания дела, отставая от потребностей города». Но никаких организационных выводов после этой докладной не последовало. Результатом бездушия и халатности управленческой системы, которая руководствовалась в своей деятельности пресловутым принципом «Авось пронесет» и стала Куреневская катастрофа.
В течение многих лет истинные масштабы трагедии и реальное число жертв замалчивались. Вся информация о Куреневском апокалипсисе подвергалась суровой цензуре. Чтобы массовые захоронения не бросались в глаза, погибших хоронили больше месяца на всех городских кладбищах и даже в области. С этой же целью в документах и надписях на могилах указывались разные даты и причины смерти. Гражданские панихиды по жертвам потопа на предприятиях были запрещены. Пострадавшим, лишившимся жилья, выдали ордера на квартиры, а некоторым — даже талоны на приобретение в рассрочку холодильников, телевизоров и другой бытовой техники. Так власти старались загладить свою вину в случившейся катастрофе. Многим пострадавшим потребовались годы блужданий по кругам ада отечественной бюрократии, чтобы получить инвалидность. И даже сегодня некоторые выжившие в «черный понедельник», но заплатившие за чью-то халатность своим здоровьем, не получают пенсию — не хватает трудового стажа… Никто почему-то не берет в расчет того, что этим потерпевшим в 1961 году было по 17–18 лет…
С момента киевской трагедии прошло 50 лет. Уже ушли из жизни многие из тех, кто пережил то страшное мартовское утро. А те немногие киевляне, которым посчастливилось в тот день выбраться из потока пульпы, неохотно делятся воспоминаниями. Молчат и архивы: по материалам следствия в свое время тщательно прошлась рука КГБ. Тем не менее, узнать, что же произошло в Киеве 13 марта 1961 года, сегодня можно, ознакомившись с книгами «Куреневский апокалипсис» и «Киевский потоп». Они стали первыми полными документальными исследованиями о причинах и последствиях этой чудовищной катастрофы.
Но печальная история Бабьего Яра, похоже, не закончилась. Время от времени теперь уже у нынешних киевских властей возникают различные прожекты по строительству здесь то торгово-развлекательного центра, то новых жилых массивов. Возникает вопрос: неужели в огромном Киеве нельзя найти для этого иное место? И неужели необходимо дождаться новой катастрофы, чтобы понять: Бабий Яр настоятельно и недвусмысленно просит оставить его в покое?
В начале июля 2007 года в Росуэлле (американский штат Нью-Мексико) уфологи всего мира широко отметили памятную дату — 60-летие со дня обнаружения вблизи этого города обломков потерпевшего аварию НЛО. Собрание уфологов поведало миру некоторые новые подробности этой величайшей тайны XX столетия. Отношение ученых к этому событию за прошедшие десятилетия неоднократно менялось: от полного неприятия до понимания необходимости его серьезного изучения. И лишь в конце XX века завеса над «росуэлльским инцидентом» начала постепенно подниматься.
8 июля 1947 года на первой полосе «Росуэлл дейли рекорд» появилось сообщение о том, что военными с базы ВВС в Росуэлле были обнаружены остатки разбившегося инопланетного «летающего диска». Местные радиостанции передали эту информацию в агентство Ассошиэйтед Пресс, в службу информации «Нью-Йорк тайме», и вскоре она появилась во множестве американских газет и даже в некоторых зарубежных изданиях, включая и престижную лондонскую газету «Таймс». Весть о катастрофе «летающей тарелки» разлетелась по всему миру. В последующие часы телефоны розуэлльских СМИ, шерифа и базы ВВС разрывались от звонков сотрудников средств массовой информации всего мира. Однако буквально через несколько часов это сообщение было опровергнуто командующим 8-й воздушной армией бригадным генералом Рэми. Оказалось, что на самом деле были найдены обломки метеорологического зонда.
Так что же легло в основу мифа, долгое время будоражившего общественность и до сих пор время от времени извлекаемого на свет в качестве «доказательства» существования НЛО и пришельцев из космоса? Что же на самом деле произошло в Росуэлле?
Попробуем восстановить ход событий, используя аргументы тех, кто посвятил много лет разгадке «росуэлльского инцидента». Сведения о «проблеме НЛО» и происшедшем в окрестностях Росуэлла приводятся в книгах Ч. Берлитца и У. Мура, Т. Гуда, Э. Раппелта, К. Рэндла и других публикациях, в документальном фильме С. Фридмана «UFOs Are Real». Как утверждают исследователи, данные были получены благодаря попавшим в их руки документам и в результате опроса многих свидетелей, в числе которых — бывшие офицеры разведки и сотрудники секретных служб. Анализ приведенных материалов позволяет воссоздать картину происшедшего.
Это случилось 2 июля 1947 года около 21 часа 50 минут. В тот вечер в 120 км на северо-запад от Росуэлла бушевала сильная гроза. Вдруг фермер Мак Брэйзел и его семья услышали мощный взрыв, но тогда они подумали, что это сильный раскат грома. На следующее утро фермер решил осмотреть свои пастбища и скот, чтобы определить, какой ущерб нанесла стихия. Взяв с собой семилетнего сынишку соседа, Уильяма Проктора, он верхом отправился в путь. Но на пастбище все было спокойно. А вот чуть дальше от него, за холмом, путники увидели жуткую картину: перед глазами лежала взрытая полоса земли длиной около 1200 метров и шириной 200 метров, покрытая грудой странных обломков. Фермер и раньше часто находил на своем участке фрагменты от шаров-зондов, но эти обломки были совсем другими, и их было очень много. Некоторые из обломков блестели, как серебро, но большинство напоминали тусклый металл. Многие из них были настолько легкими, что трепетали на ветру и походили на фольгу. Но больше всего фермера удивили стержни со светящимися красноватыми головками, покрытые какими-то иероглифами и почти не имевшие веса. Любопытный Брэйзел попытался перерезать один из них ножом, но у него ничего не вышло — нож не оставил на стержне даже царапины. Поджечь странные обломки также не удалось. Путники собрали несколько фрагментов и поскакали на ранчо, где за обедом фермер показал находки родителям мальчика.
Прошло несколько дней. Прислушавшись к советам соседей, Мак Брэйзел 6 июля поехал в Росуэлл и сообщил о своей находке шерифу Уилкоксу. Тот незамедлительно связался с Росуэлльской авиабазой, и уже на следующий день на пастбище Брэзела появились два офицера военной разведки, которые, осмотрев странные обломки, отобрали некоторые из них и уехали.
Как утверждает сын одного из этих офицеров, ныне врач в Монтане, его отец, майор Джесси А. Марсел, по дороге на базу заехал домой, где показал домочадцам странные находки. В письменном показании, датированном 6 марта 1991 года, он описывает эти «фрагменты» так: «Там было три типа кусков: тонкая фольга серого металла, коричневато-черный материал вроде пластмассы и куски двутавровых реек. На внутренней поверхности <…> надписи были фиолетовыми и казались рельефными. Буквы выглядели как закругленные геометрические фигуры <…> напоминали иероглифы, но без рисунков». Ему, одиннадцатилетнему сыну, отец сказал: «Это нечто особенное, это не из нашего мира. Я хочу, чтобы ты запомнил это на всю жизнь». Слова Джесси-младшего являются одним из главных аргументов для тех, кто убежден, что власти с самого начала знали о том, что имеют дело с неопознанным летающим объектом внеземного происхождения.
