перемещенных лиц в Ландсберге: “Вы не просто люди, попавшие в беду, вы — политическая сила”. В последующие месяцы палестинские евреи (многие из них — ветераны Еврейской бригады) направились в лагеря для перемещенных лиц в качестве эмиссаров Еврейского агентства. Благодаря средствам еврейских филантропов были найдены возможности для перехода государственных границ, созданы транзитные пункты, обеспечены питание, одежда и размещение будущих иммигрантов. Были куплены и отремонтированы в доках Французской Ривьеры пароходы. Конечно, все это оказалось возможным только с молчаливого согласия французского правительства. В ряде случаев сотрудничество с правительственными органами налаживали французские евреи-партизаны, участники движения Сопротивления. Некоторые из них заняли после войны ключевые посты в государственном аппарате. Так, например, Андре Блюмель был главой кабинета министров в недолго просуществовавшем правительстве Леона Блюма (сам Блюм лишь значительно позднее вступил в контакт с сионистами). Жюль Мок [302] был министром обороны сначала в правительстве Блюма, а потом — в правительстве Жоржа Бидо. Министерские посты занимал в 1946–1949 гг. Даниэль Мейер [303]. Эти и другие политические деятели придавали большое значение спасению перемещенных лиц, они-то и добивались помощи и поддержки в различных ведомствах, начиная с министерств в Париже и кончая портовыми службами в приморских городах. Несомненно, позицию Франции определяло сострадание к жертвам нацизма. Роль играло и то, что в государственном аппарате было немало бывших партизан, воспринимавших подпольщиков Гаганы как братьев по оружию. Однако для французов важным было и другое чувство, роднившее их с Гаганой, по определению Авигура, — неутолимая ненависть к англичанам за то, что Великобритания вытеснила Францию из Леванта в 1943–1945 гг., а может быть, и за то, что французы в 1940 г. потеряли свой флот в Марс-аль-Кабире [304]. Беспомощная ярость только усиливалась тем, что во французских городах и портах, освобожденных армией Монтгомери [305], действовали сотрудники британской разведки. Все эти причины, общность симпатий и интересов привели к тому, что французский министр внутренних дел Эдуар Депрю рука об руку работал с Авигуром над созданием транзитных лагерей для перемещенных лиц в приграничных и портовых городах Франции, а также предоставлял политическое убежище членам Эцель, бежавшим из Палестины. Позже, в 1947–1948 гг., французская армия готова была оказать еще более существенную помощь сионистам.
Осенью 1945 г. первые сотни беженцев были вывезены из лагерей американской зоны оккупации. На грузовиках, предоставленных Еврейской бригадой, они прибыли к французской границе (позже переход был налажен и через границу с Австрией). Затем они пешком перешли через горы и были доставлены во французские и итальянские порты. К началу 1946 г. ежемесячно перевозилось по тысяче и более иммигрантов. Переброской из одного транзитного пункта в другой руководили десятки палестинских евреев, в качестве связных им нередко помогали сами перемещенные лица. В 1946 г. основной маршрут начал проходить через Италию — там и береговая линия, и глубокие бухты были идеально приспособлены для погрузки и разгрузки. В Италии решающую роль сыграли организаторские дарования Иегуды Арази, одного из главных помощников Авигура.
Бывший офицер палестинской полиции, Арази был в то же время ветераном Гаганы. Избежав ареста англичан, он перебрался в Европу. Там ему поручено было организовывать перевоз перемещенных лиц из Германии в страны Средиземноморья. Воспользовавшись в ходе этой операции послевоенной неразберихой, царившей в Италии, Арази замечательно справился с задачей. Переодетый в форму английского сержанта, Арази действовал в палестинских подразделениях британской оккупационной армии: “реквизировал” автомашины для перевозки перемещенных лиц, занимал помещения для транзитных пунктов, получал с английских складов огромные количества продуктов и снаряжения. Даже после того, как англичане в конце 1945 г. отправили палестинские подразделения домой, Арази не прекратил своей деятельности. Он подделывал документы, добывал продовольствие и горючее, фрахтовал пароходы и нанимал матросов. Итальянские власти из сочувствия к перемещенным лицам и неприязни к английской оккупационной армии закрывали глаза на все мероприятия по спасению беженцев.
В основном Тагана фрахтовала итальянские каботажные пароходы, построенные до войны. Они совершенно не годились для плавания по Средиземному морю — страшно было доверить им жизни сотен пассажиров. Тем не менее они, залатанные на скорую руку, отправлялись для погрузки в уединенные бухты, обычно неподалеку от крупных портов в Адриатическом и Тирренском морях. Вплоть до самого отплытия был риск, что об этом станет известно агентам британской разведки, которые были начеку. Надеясь узнать об отправлении пароходов у беженцев, некоторые агенты выдавали себя за евреев, но, как правило, Тагана их разоблачала. В ряде случаев англичанам удавалось сорвать рейсы, однако Тагана находила другие пароходы и нанимала новые экипажи.
Активная деятельность по приему беженцев велась и в Палестине. Побережье было, казалось бы, блокировано британскими судами и войсками: всего на территории Палестины в 1947–1948 гг. находилось 80 тыс. английских солдат. Однако разведке Таганы нередко удавалось получить доступ к военным документам, в которых излагались планы перехвата беженцев, подслушать радиопереговоры между полицией и разведкой, а также между береговой охраной и патрульными катерами. Тагана шла на различные уловки, чтобы отвлечь внимание англичан во время высадки нелегальных иммигрантов. Первые пароходы сумели прийти незамеченными, осенью 1945 — зимой 1946 г. они высадили на палестинский берег 4 тыс. беженцев.
Однако в начале 1946 г. английская блокада усилилась. У берегов курсировали военные суда, одновременно с этим строже стал контроль в европейских портах Средиземноморья. Теперь, когда из Италии отправлялись пароходы с 8 тыс. беженцев на борту, перехват их не представлял особой сложности и осуществлялся обычно в территориальных водах Палестины. Беженцев заставляли пересесть на английские транспортные суда и отправляли на Кипр, где их интернировали. В лагерях на Кипре были ужасные условия. Летом, во время адской жары, едва хватало воды и пищи. Однако нелегальная иммиграция все увеличивалась — для европейских евреев Кипр был лишь одним из этапов на пути в Палестину. Нередко перемещенные лица оказывали сопротивление англичанам, и тогда дело кончалось человеческими жертвами. Иногда бойцы Таганы совершали диверсии против английских транспортов, на которых беженцев перевозили из Палестины на Кипр. Когда в хайфскую гавань вошел один из пароходов с беженцами, над палубой его был развернут транспарант: “Нас не мог убить Гитлер. Мы знаем, что такое смерть. Ничто не помешает нам ступить на еврейскую землю. Да падет наша кровь на головы тех, кто будет стрелять по этому безоружному судну”. Эта фотография и подобные ей обошли страницы европейских и американских газет и вызвали глубокое сочувствие западной общественности. За период с 1945 по 1948 г. было перехвачено 58 из 63 транспортов с беженцами. На Кипре было интернировано 26 тыс. перемещенных лиц. Сионисты сделали судьбу беженцев достоянием гласности. Реакция мирового общественного мнения и британских налогоплательщиков на эту трагедию стала самым действенным оружием в руках еврейства.
