Следует подчеркнуть, что, несмотря на то что в составе экспедиционных сил Никольсона количественно преобладали уроженцы колоний, современники расценивали эту операцию в первую очередь как успех британского, а отнюдь не новоанглийского оружия. Так, в проповеди, произнесенной английским капелланом Томасом Хескетом в захваченном Пор-Руайяле, текст которой вскоре был опубликован в Бостоне, подчеркивалось, что основную роль в захвате сыграли Никольсон и командир британских морских пехотинцев полковник Ридинг. По словам Хескета, они были избраны Провидением, дабы «укротить Галльскую империю» и захватить место, представляющее столь большую важность для Британии. Перечисляя заслуги английских солдат и моряков, автор проповеди даже не упомянул о колониальных войсках и самих колониях.[1177]
Борьба за Акадию не закончена
Захватив Пор-Руайяль, англичане, кроме всего прочего, стали рассматривать его как средство давления на власти Новой Франции. Через несколько дней после капитуляции столицы Акадии Никольсон направил Водрёю послание, где в резких выражениях требовал, чтобы французы и их индейские союзники немедленно прекратили набеги на английские поселения: «Настоящим мы даем вам знать, что в случае, если французы или дикари прямо или косвенно будут предпринимать какие-либо враждебные действия, совершать убийственные жестокости или выказывать любое другое дурное обращение, то по самому первому полученному нами сигналу мы немедленно проведем ту же военную экзекуцию над лучшими представителями вашего народа в Акадии — Новой Шотландии, ныне находящимися полностью в нашей власти, с такой же жестокостью, как и ваши индейцы расправляются с нашими людьми». Никольсон также потребовал немедленно возвратить всех пленных англичан, находящихся в Канаде, заявив, что если это не будет сделано до мая следующего года, такое же количество акадийцев будет передано в качестве рабов колонистам или индейцам. О французских пленных при этом умалчивалось.[1178]
Водрёй вежливо принял английского представителя Дж. Ливингстона, доставившего письмо, однако категорически отверг все претензии Никольсона. В своем ответном послании губернатор Канады заявил, что он всей душой стремится к миру и что боевые действия продолжаются лишь потому, что английская сторона отказалась заключить договор о нейтралитете. Водрёй писал: «…уже три или четыре года всем известно, сколь я озабочен тем, чтобы прекратить войну, которая никогда не была мне нужна». Относительно пленных он заявил, что их возвращение возможно только на основе взаимности и выразил готовность отправить к англичанам двух своих представителей Рувиля и Дюпюи для переговоров об этом.[1179]
Известие о падении Пор-Руайяля вызвало недовольство в Квебеке и в Париже, хотя и во Франции и в Канаде должны были знать о том, насколько слабы позиции французов в Акадии. Поскольку ни канадские, ни тем более французские власти не желали признавать свою вину в том, что произошло, и Поншартрен и Водрёй возложили всю ответственность на несчастного Сюберказа,[1180] который по возращении во Францию даже был вызван в военный суд в Ля-Рошели (правда, никаких негативных последствий для него это не имело).
После потери колонии, нуждами которой метрополия пренебрегала в течение столь долгого времени, во Франции сразу же заговорили об ее огромном экономическом и стратегическом значении и необходимости вернуть утраченное. В декабре 1710 г. Поншартрен писал бывшему интенданту Новой Франции Ф. де Боарне, занимавшему в тот момент пост интенданта Рошфора: «С тех пор как я узнал о потере Акадии, я постоянно думаю о способах ее возвращения. Я уже неоднократно обращал ваше внимание на то, насколько важно вернуть это поселение [Пор-Руайяль. — Ю. А.] прежде чем враг сможет там укрепиться. Задача сохранения всех наших североамериканских владений и интересы торговли рыбой требуют этого в равной степени. Два этих обстоятельства живо беспокоят меня, и я убежден, что губернатор и интендант Новой Франции придерживаются того же мнения».[1181]
Однако, поскольку у метрополии в тот момент не было сил, которые можно было бы послать в Акадию, Поншартрен стал изыскивать другие способы исправить положение. В частности, министр предлагал судовладельцам Сен-Мало на свои средства организовать операцию по освобождению Пор-Руайяля, обещая предоставить им за это привилегии в торговле с Америкой. Поншартрен утверждал, что морские силы английских колоний невелики и будут не в состоянии сопротивляться каперам. Он также надеялся, что такая акция, кроме всего прочего, «не допустит осуществления предприятия против Канады, которое в этом году угрожают предпринять англичане из Бостона (и из всех других английских колоний)».[1182]
В то же время Поншартрен рассчитывал, что канадские власти смогут отбить столицу Акадии собственными силами. В одном из писем Водрёю он заявлял, что король принял потерю Пор-Руайяля «близко к сердцу» и если губернатор Новой Франции найдет средство его вернуть, «ничто другое не будет более приятно Его Величеству».[1183] В целом позиция французского правительства по отношению к Акадии хорошо видна из королевской записки, направленной Водрёю и Родо летом 1711 г., где говорилось, что «потеря Пор-Руайяля значительна сама по себе и может в дальнейшем принести вред Канаде, если дать время англичанам там как следует обосноваться; Его Величеству были предложены различные проекты отбить Пор-Руайяль или основать поселение в Ля-Эв, но их невозможно осуществить в этом году, так как сложно найти средства, необходимые для столь значительного предприятия; следует опасаться и того, что в будущем году мы будем еще менее способны осуществить его из-за того, что враг получит время закрепиться там, и оно станет более сложным и соответственно потребует больших расходов. Его Величество, однако, хранит в своем сердце мысль о том, чтобы вернуть Акадию, и если сьёр де Водрёй с силами, имеющимися в Канаде, сможет с уверенностью в успехе основать поселение в Ля-Эв или в Шибукту, он окажет значительную услугу государству». Водрёю было поручено составить план действий, которые, по его мнению, можно было предпринять против англичан в Акадии, однако при этом подчеркивалось, что «это не должно слишком ослаблять Канаду».[1184]
Пока в метрополии составлялись планы отвоевания Пор-Руайяля, администрация Новой Франции стремилась сохранить контроль над «неоккупированной» частью Акадии, пользуясь тем, что англичане не предпринимали никаких попыток закрепиться в других пунктах этой колонии. 1 января 1711 г. Водрёй назначил Б.-А. де Сен-Кастэна своим представителем (лейтенантом) в Пентагоэ и на всей незанятой англичанами территории Акадии.[1185] Ему было приказано всеми силами сохранять союз с абенаки, всячески препятствовать их контактам с английскими торговцами и постараться организовать новые набеги на английские поселения, а также на Пор-Руайяль-Аннаполис. В то же время он должен был «удерживать подданных короля, которые остались в этой стране в подчинении Его Величеству».[1186]
В конце января Сен-Кастэн прибыл в свой родной Пентагоэ и вместе с миссионерами отцом Ля Шасс и аббатом Голеном начал готовиться к новым боям. В результате их усилий весной 1711 г. абенаки, которые к тому времени несколько оправились после эпидемии, снова вышли на тропу войны. Небольшому отряду удалось незаметно для англичан дойти до окрестностей Пор-Руайяля. В месте, ныне называемом Блади-Крик, индейцы напали на отряд, посланный Вет-чем для заготовки дров. 20 из 60 английских солдат были убиты в стычке, а остальные попали в плен.
Воодушевленный успехом Сен-Кастэн предложил Водрёю нанести удар по англичанам в зимнее время силами канадской милиции, усиленной французскими отрядами, которые должны были достичь Пор-Руайяля сухим путем.[1187] В принципе этот план был вполне осуществим. После английского обстрела укрепления форта пришли в полную негодность, а для их восстановления у его новых хозяев не было ни материалов, ни денег. Во время первой зимовки среди солдат гарнизона начались болезни. Многие бойцы колониальных войск дезертировали. В результате в строю оставалось немногим более ста человек.[1188] Кроме того, акадийцы, хотя и не оказывали англичанам открытого сопротивления, относились к захватчикам достаточно враждебно. Они продолжали сохранять верность Людовику XIV, надеясь, что англичане, как и в прошлые разы, будут изгнаны.[1189] Эти настроения французских поселенцев активно поддерживали представители духовенства, которые, после того как Акадию покинули почти все светские чиновники, в глазах жителей колонии остались единственной законной властью. В свою очередь, англичане видели в их деятельности угрозу спокойствию в завоеванной провинции. В январе 1711 г. по приказу Ветча кюре Пор-Руайяля отец Жюстиньен Дюран и еще пять поселенцев были арестованы прямо в церкви во время службы.[1190]
