«Достойна удивления разность между государственными учреждениями Петра Великого и временными его указами Первые суть плод ума обширного, исполненного доброжелательства и мудрости; вторые – нередко жестокие, своенравны и, кажется, писаны кнутом. Первые – дела для вечности, вторые вырвались у нетерпеливого, самовластного помещика». История учреждений, созданных Петром, основанных, разрушенных и переделанных много Раз им самим, позволяет признать за таким утверждением лишь ограниченную долю правды. Ни в одном из его законодательных актов нет ничего постоянного, без сомнения, он старался добиться лучшего. Замечательной чертой является забота, с какой он неизменно сообщает с несколько излишним многословием основание каждого из своих решений и в чем последующее лучше предыдущего. Следы такого дидактического направления до сих пор сохранились в русском законодательстве. Но часто это «лучше» только кажется таким в данную минуту. Надо заметить, что все законодательство Петра резко отличает понятие о законе от всякого нравственного сознания. Закон при нем не то, что справедливо, но то, что должно или не должно делаться по причинам, часто совершенно чуждым этике. Человек виновный, подлежащий наказанию, не тот, кто дурно поступает, но просто тот, кто нарушает постановление указа. Способ применения наказаний является в этом отношении любопытным указанием. В январе 1724 года французскому ремесленнику по имени Гильом Белэн, присужденному к каторжным работам за убийство, наказание было смягчено: его отправили на судостроительные верфи, чтобы он занимался там своим слесарным ремеслом и обучал ему местных рабочих. Деспотизм и утилитаризм – вот два полюса, между которыми колеблется судебный дух той эпохи. Случалось также, что наложенная кара заменялась принятием виновного в лоно православной церкви. Крещение вместо плетей!
Перейдем ко второму препятствию. Петр много законодательствовал, но самое изобилие и продолжительность законодательной деятельности помешали ее кодификации. Первый по времени русский свод законов, «Судебник» Ивана Васильевича (1542 г.), остановился на судебных поединках в случае недостаточности улик. Уложение Алексея Михайловича (1649 г.) – скорее перечень судебной практики, установленной обычаями страны. В 1695 году, во время двойного царствования Ивана и Петра уже чувствовалась потребность новой кодификации, и приказом было велено приступить к подготовительным работам.
Очевидно, не проявили слишком большого усердия, потому что в 1700 году дело было передано в Боярскую Думу. Дума обратилась к приказам с просьбой о доставке материалов, и тем ограничилось. Вскоре за тем она сама была упразднена, а Петр долгое время был поглощен иными заботами. Только в 1714 году снова был поднят вопрос о кодификации, и, конечно, поручение было возложено на Сенат. Он начал тем же, чем начала Дума; приказы ответили тем же, чем отвечали в 1700 году, то есть полным молчанием, и работа снова замерла.
Общая несостоятельность имела веское оправдание: как составлять свод законов, с одной стороны, когда, с другой, продолжалось беспрерывное законодательство? Деятельность Петра ежеминутно изменяла условия задачи; все менялось, делалось и переделывалось изо дня в день; одна волна уносила то, что приносила другая. В 1719 году Преобразователь решил прибегнуть к одному из героических средств, излюбленных его гением. Чем составлять свод законов, почему не позаимствовать готовое уложение? Год тому назад царя уже прельщала мысль о судебной антологии, где законы шведские и датские сочетались бы с выборкой из обычаев отечественного судопроизводства. Теперь он пришел к намерению поступить более просто, применив целиком шведский свод законов, заменив положения, совершенно не применимые в России, заимствованиями из Уложения 1649 года. Чтобы привести в исполнение эту программу. Сенат назначил из своей среды в 1720 году специальную комиссию, к которой были присоединены иностранные юристы. Но в 1722 году ее работы привели только к признанию полной непригодности шведского кодекса в применении к местным нуждам. А прилив указов все возрастал!
В 1724 году Петр, при всем своем упорстве, по-видимому, сам отказался от повторения попыток в таком направлении; указом от 11 марта он решил, что законы, которые будут впредь издаваться, за неимением иного свода законов послужат продолжением Соборного Уложения 1649 года.
Нельзя лично на него возлагать ответственность за эту неудачу. Для достижения большего успеха в его распоряжении не имелось ни юридических принципов, в достаточной степени проникнувших в понимание и сознание хотя бы избранного общества, ни юристов, способных поддержать его усилия. Политическое и общественное здание, наскоро им воздвигнутое, долго еще представляло с этой стороны неприятное зрелище: вид старой стены, наспех оштукатуренной, с трещинами, мхом и грибами, пробивающимися сквозь слой известки. И таков почти повсюду облик всего здания. Нельзя за двадцать лет, даже работая огнем и железом, выполнить работу тысячелетия.
I
Петр не создал в России хорошо устроенных финансов; он оставил ей военную организацию, доказавшую свои блестящие качества и составляющую одну из наиболее бесспорных и славных заслуг Преобразователя. Но его дело, даже в этом отношении, не имеет характера личного создания, обыкновенно ему приписываемого, и, с другой стороны, не является вполне безупречным. Не входя по этому поводу в спор, превышающий нашу компетенцию, мы ограничимся кратким изложением фактов, наиболее выдающихся, и мнений, наиболее авторитетных.
О предшественниках великого мужа можно сказать, что у них было двести тысяч вооруженных людей и ни одного солдата. Весьма живописный вид этой армии не имел ничего воинственного. Наряду со средневековым рыцарем, закованным с ног до головы в латы, красовался всадник на неоседланной худой кляче, с палкой в руках вместо всякого оружия и мешком ржи за плечами в виде воинского снаряжения. Не существовало никакого правильного набора для такого разношерстного войска; просто сборище вооруженных людей, принадлежащих все к одному классу – земельных собственников. Никакой подготовки в военном искусстве; военные упражнения в мирное время были вещью незнакомой. Не было организованного начальства, предводительство над войсками принадлежало по праву представителям местной аристократии – боярам, окольничим. Не было интендантства: люди снаряжались и питались как хотели и как могли. Наконец, эта армия состояла почти исключительно из кавалерии и, следовательно, совершенно не соответствовала требованиям современного ведения войны.
Но такое положение вещей не оставалось неизменным до воцарения Петра. С XVI века царь Федор Иванович (1584–1598) уже имел некоторое количество регулярных войск, обученных и одетых по-европейски. Француз Маржерет и лифляндец фон Розен, находясь у него на службе, командовали отрядом в две тысячи пятьсот человек, состоявшим преимущественно из поляков, лифляндцев, немногих шотландцев, датчан, шведов, французов и греков. Непосредственные предшественники Петра, Алексей и Федор Алексеевич, пошли далее. Они завещали своему преемнику первую попытку общей реформы командования, рекрутского набора и даже преобразования армии в духе демократическом, сообразно требованиям того времени. Комиссия, учрежденная в 1681 году под председательством князя Василия Голицына, постановила в выборе военачальников руководствоваться проявленным дарованием. Вместе с тем личная служба земельных собственников была отчасти заменена поставкой рекрутов даточных соразмерно с обширностью владений. Наконец, появились постоянные регулярные войска, иностранные и даже местные, состоявшие из полков пехоты.
Личная заслуга Петра заключалась в развитии, надо сознаться, довольно непоследовательном и фантастичном, по крайней мере вначале, этого почина. 30 января 1683 года Сергей Бухвостов, придворный конюший, приставленный к царским конюшням, был первым завербован в потешный полк — затею юного царя. Впоследствии он был первым солдатом Преображенского полка. Затем туда были зачислены остальные конюхи, а потом постепенно и боярские дети, принадлежавшие к партии, враждебной правительству Софьи. В 1684 году уже имелся наличный состав в триста человек и ядро военного образования в Преображенском. В следующем году Петр решил произвести рекрутский набор. Число ополченцев достигло тысячи, и второй потешный полк был создан в Семеновском, откуда произошло название второго гвардейского полка. В 1690 и 1691 годах происходили первые маневры этого войска под названием Семеновской кампании. В 1692 году потешные полки получили свою окончательную организацию. Петр значился сержантом в Преображенском полку. В 1694 году во время Кожуховской кампании — вторых маневров – оба полка принимали участие как правильно сорганизованные тактические единицы, уже потеряв качества и название потешных полков. Прекратилась игра в солдаты, подготовлялось серьезное дело. В том же году была сформирована рота бомбардиров, и царь был в нее зачислен под именем Петра Алексеева.
