Ознакомительная версия.
Обстановка в Чехословакии чрезвычайно сложная. Несмотря на все принимаемые нами меры помешать созыву съезда, он прошел. И теперь именуется «Чрезвычайный Высочанский съезд КПЧ». На съезде избран ЦК и президиум. В его составе Дубчек. От здоровых сил, в том числе и от тех, от которых получено письмо в Братиславе, в президиум никто не вошел. Многие не попали и в состав ЦК КПЧ.
Наконец Брежнев «решился» — дал указание разведке и военным скрытым образом вывезти из Чехословакии, помимо их воли и желания, Дубчека, Черника, Смрковского, Кригеля, Шимона, Шпачека. Никитченко, председатель КГБ Украины, получил указание из КГБ СССР подготовить на 6–8 человек места изолирования (но не в тюрьме), обеспечить надлежащую охрану и безопасность, хорошее питание. Он обратился ко мне лично за советом где «их» (кого, он не знал) разместить, так как «они» прибудут в Ужгород и там их временно, до особого указания, надо содержать. Я ему порекомендовал разместить в особняках специального назначения в горах под Ужгородом. Все 6 человек в разное время в бронетранспортерах были скрытно вывезены в Ужгород, а затем отдельно друг от друга, изолированно помещены в загородных особняках в Карпатах, местечке Каменец.
Дубчек и Черник во время их «транспортировки» уже на месте вели себя чрезвычайно нервозно, плакали, требовали объяснения, что с ними будет. Но кто и что им мог сказать? Смрковский и Кригель вели себя почти дерзко, вызывающе, заявляли протесты. Шпачек и Шимон — безразлично, испуганно, но держались с достоинством.
В это время, когда проводилась операция «Каменец — Москва», Высочанский правый центр ставил перед собой задачу: выработать законченную антисоветскую платформу. В ней содержались ультимативные требования к КПСС, Советскому Союзу о невмешательстве в их дела и выводе войск. Открыто провозглашался разрыв с КПСС и другими партиями, участвовавшими в Варшавском совещании и военных акциях. Требовали отлучить их от международного коммунистического и рабочего движения. Центральный орган (газета «Руде право») полностью находится в руках правых и с 21 августа по 5 сентября печатал антисоветские провокационные статьи.
Чехословацкий вопрос превратился в узловой пункт антисоветской империалистической пропаганды. Шик и Гаек «уполномочили» себя защищать право Чехословакии в ООН[124]. Гаек в Совете Безопасности ООН выступил с резкой антисоветской речью. Таким образом, чехословацкий вопрос уже официально перерос в международный вопрос. Осложнения нарастали, да и не могло быть иначе — из страны скрытно вывезено к нам все руководство: первый секретарь ЦК КПЧ Дубчек, председатель Совмина ЧССР Черник, председатель Национального собрания Смрковский и три человека из руководства ЦК КПЧ — Кригель, Шимон, Шпачек. По существу, вести можно было разговор только со Свободой, президентом Чехословацкой республики. И на него были все надежды. Только через него можно в какой-то мере разрядить просто катастрофическую обстановку. Разговор со Свободой состоялся. Он был далеко не легким, почти унизительным для нашей стороны.
23 августа в 22.00 из Ужгорода в Москву были доставлены все «политические заложники». Дубчека и Черника встречали на обычном «служебном» уровне. Наконец решился и вопрос официального представительства. Свобода дал согласие прибыть в Москву, но при условии, что он делегацию возьмет по своему усмотрению (но, конечно, с нашими «коррективами»). Свободу в Москве встречали с почетом, как подобает президенту.
В составе делегации Свободы были: Гусак, Биляк — по нашему настоянию, Индра, Пиллер, Дзур, Кучера. К ним в Москве присоединились Дубчек, Черник, Смрковский и другие.
24 августа был на работе до 24.00, просматривал почту — устал чертовски. Переговорил с Кириленко. Он сообщил, что обстановка довольно сложная. Прибывшая чехословацкая делегация со Свободой и к ним присоединившиеся Дубчек и Черник все время горячо обсуждают сложившуюся обстановку в стране и КПЧ. Между ними происходят большие споры, ссоры, разногласия. На наиболее правильных, приемлемых для нас позициях стоят Свобода, Биляк, Гусак. Вся делегация между собой перессорилась. Дубчек много пьет, впадает в истерию. Индра заболел — расстройство нервной системы и, очевидно, в переговорах участвовать не будет. А ведь на него могла быть основная «ставка» при формировании нового правительства и руководства КПЧ — этим положение еще более осложняется. Кригель категорически отказался участвовать в обсуждении каких бы то ни было вопросов и принятии документов. Он считает, что единственно правильный документ — это принятое заявление Президиума ЦК КПЧ. Смрковский тоже колеблется как «маятник», при этом сильно хитрит. Дубчек и Черник между собой окончательно поссорились, даже переругались.
25 августа. В воскресенье рано утром разговаривал с Брежневым, Кириленко, Андроповым, обстановка сложнейшая. В тот же день в 11.00 вылетел в Москву на «переговоры» с чехословацкой делегацией. 25-го из Праги в Москву еще прибыло «подкрепление» к чехословацкой делегации по просьбе Л. Свободы. Это были Швестка, Риго, Барбирек, Якиш, Ленарт, Млынарж. Таким образом, на переговорах из руководящего состава партии и правительства от чехов должны были участвовать 19 человек. Но было не так. Индра заболел. Кригеля, ввиду его «особой» и довольно четкой позиции, непримиримой и для нас неприемлемой, к переговорам не допустили. Больше того, изолировали от всей делегации.
25–27 августа 1968 года в Москве проходят «переговоры» с чехословаками. С нашей стороны в них участвуют все члены политбюро ЦК КПСС. Если вообще ту «встречу» можно назвать «переговорами», когда основное руководство КПЧ и правительства было скрытно вывезено из Чехословакии и с применением силы, то можно представить, насколько сложно проходили эти «переговоры».
В это время в Словакии при активном участии уполномоченных Высочанского ЦК КПЧ — Водслоня, Грединовой, Садовского — правооппортунистические деятели Компартии Словакии Павлинда, Зрак, А. Тяжкий, Фальтьян, Гаренчар через представителей Братиславского горкома партии созвали чрезвычайный съезд КПЧ. Все данные говорят о том, что ко всему этому прямо был причастен и Гусак. Съезд проходил в обстановке националистической антисоветской атмосферы. Он целиком и полностью присоединился и поддержал решения Высочанского съезда. Съезд принял обращение к пяти компартиям, подписавшим варшавское письмо. В этом обращении высказывалось несогласие со всеми положениями варшавского письма и было требование вывода советских войск с территории Чехословакии. Все это еще в большей мере нагнетало и накаляло политическую обстановку в Чехословакии. У нас это вызывало сильное беспокойство, и мы обратились к словацким товарищам с просьбой принять какие-то меры, чтобы съезд не принял окончательного решения. Гусак и Биляк несколько раз звонили в Братиславу и наконец добились того, что съезд прервал свою работу до 28 августа.
Наши «переговоры» с чехословаками продолжались. Документы несколько раз переделывались, отрабатывались, уточнялись, редактировались. В процессе обсуждения основного документа — «Договора» — были большие дискуссии и просьбы с обеих сторон. Но нам «просить» было гораздо легче: наши войска находятся в Чехословакии, а все партийное и государственное руководство ЧССР — в Москве и кое-кто, а именно Дубчек, Черник, Смрковский, Кригель, Шпачек и Шимон — на «особом» положении, в качестве политических заложников.
В документах наших «переговоров» надо было «узаконить» пребывание союзных войск на территории Чехословацкой республики, официально констатировать, что в Чехословакии существует контрреволюционная обстановка. Документ должен был зафикси ровать и такие обязательства: чехословацкое руководство не на словах, а на деле в определенные сроки добьется нормализации положения в стране, очистит центральные партийные и государственные органы от правых элементов, восстановит руководящую роль КПЧ и авторитет государственной власти; ликвидирует все политические клубы, исключит все контрреволюционные элементы из политической жизни страны; укрепит международные связи ЧССР с Советским Союзом и другими социалистическими странами-союзниками. Особое место в документе должен был занимать вопрос о союзнической верности Варшавскому договору.
На четвертый день совещания был составлен совместный протокол. Он должен служить исходным пунктом для конструктивной работы и деятельности по нормализации положения дел в Чехословакии и взаимоотношений между ЧССР и СССР и нашими партиями. На основе этого протокола должны были разрабатываться конкретные документы по разным вопросам и аспектам взаимоотношений между нашими странами и партиями.
Протокол подписали все участники совещания с обеих сторон. Только Кригель отказался подписать этот «документ», несмотря на то что к нему дважды обращались — один раз возили протокол к Кригелю в его «резиденцию», а второй раз его привезли в Кремль, где проходило совещание. Он и там уже при всех отказался это сделать. Подходило к концу наше совещание. Постепенно улеглись страсти, определялись отношения, но до полного нормального взаимопонимания еще было очень далеко.
Ознакомительная версия.
